Путь к колодцу - Владимир Афанасьевич Середа

Игроки сдержанно хохотнули, переглянувшись. Главарь же, с хрустом сложил карты в кулак, оценивающим взглядом прицелившись в меня:

— И уверен я, ты думаешь так же и сам это прекрасно знаешь.

Если бы чуть раньше произошла эта встреча, когда только попал я в этот дворец, возможно слова его и не удивили меня. Но сейчас, после крови на мне, от ужаса которой не отмыться мне уже ни когда! Не мог я согласиться с ним, не так я уже думаю, пусть не смогу ещё объяснить почему, но уже холодное омерзение внушал мне их вид, их манеры. Не мог я воспринимать их по иному. Нужно ли это объяснять? Сидел я задумавшись, а он, видно, приняв моё молчание за согласие, продолжал:

— И зачем ты связался с этой колючкой? — пренебрежительно кивнул он в сторону Лайф: — И это после Русалки с ветвей? — покачал он удивлённо головой, блеснув снисходительной насмешкой во взгляде сквозь густой сигаретный дым: — Одно твоё слово, и сейчас ребята её сюда доставят? — настороженно смотрел он мне в глаза. Я только отрицательно качнул головой, ни чего кроме досады во мне напоминание о ней не вызвало. Он почувствовал, что с Русалкой перегнул:

— А эта и на девицу-то даже не похожа… Так недомерок полоумный, несёт что-то о каких-то тайнах миров… О каких тайнах? Каких миров? — с искреннем удивлением обвёл он взглядом своих подручных, как бы спрашивая у них. Они же только снисходительно улыбнулись, продолжая игру.

— Идиотизм! — подвёл коротко он итог: — Всем в этом мире правит похоть! И в этом самая большая тайна! — насмешливо смотрел он на меня, резко отбросив карты: — Оглянись вокруг — ради чего всё делается, ради чего копят деньги, ходят в театры, пишут и читают книги — ищут удовольствия, совершенствуются в получении его, гонятся за остротой ощущений, за щекоткой нервов, за порцией адреналина… — заговорчески подмигнул он мне, наклонившись к столу, оскалившись в хищной улыбке. Могильным холодом дохнуло на меня от его слов.

— Оглянись, чего достигли они за тысячи лет своей цивилизации! Взгляни на жирных их кумиров, скалящих искусственные зубы в фальшивой улыбке, затянувших зады свои вислые в узкие штаны… — лицо его перекосилось от ненависти и омерзения, со злобой смотрел он на свои сжатые кулаки: — В чём видят они счастье человечества — во всеобщем комфортабельном хлеву! Дальше его потуги их фантазии не идут. И это сейчас, когда ещё неудовлетворённый аппетит заставляет их изредка шевелить мозгами. А дальше? Когда удовлетворять они свои прихоти..? — замолчав, с внезапной непонятной тоской вдруг глянул он на меня:

— А ты знаешь, что физиологов удивляет, почему это природа, всегда такая скупая, обычно отмеряющая строго по норме — только, только что бы выжить, и вдруг такая необъяснимая щедрость — мозг человека! С невероятным его потенциалом, который ещё ни кем и ни когда не был использован, у которого даже приблизительно учёные затрудняются определить возможности. Откуда же щедрость такая? — откинувшись на спинку стула, насмешливо смотрит он мне в глаза, а я, как загипнотизированный, не отрывая от него взгляда, как губка поглощаю каждое его слово.

— А может и не было ни какой щедрости? А может тому, кто заработал и оставил нам это наследство, ещё и мало было? — хмурым взглядом уставился он на свои утомлённо расслабленные кулаки на зелёном сукне стола, с трудом разжал их, невольно дёрнув уголком губ от боли.

— Какие задачи решаем мы столь совершенным инструментом — как да к белой булочке с маслицем да ещё и икорки зернистой достать… Да впрочем и так сойдёт… А какие задачи решал наш далёкий предок, в диком своём мире, окружённый клыкастыми, сильными и ловкими убийцами… Уступая им во всём, что мог он им противопоставить? — он махнул рукой, насторожив своим жестом подручных: — Короче кончать с эти надо! — кивнул он презрительно в сторону Лайф и г-на Сибуй: — Выживут только те, перед кем ребром будет стоять задача — выжить! А для этого необходимо, что бы перед ними кто-то ставил эту задачу, что бы кто-то ставил их перед этой проблемой! — жуть безумия чернела в его глазах, как тьма в глазницах черепа.

— Силой ставить их перед этой проблемой, как Чингисхан, как Тамерлан… Люди, которым в жизни выпал выигрышный лотерейный билет. И поэтому каждый поступок их, независимо от воли и желания их, оборачивается всегда к вящей их славе. Люди, которых хранит проведение в самой безнадёжной ситуации… — он, не глядя, лениво протянул руку в сторону подручного, тот, хмыкнув недовольно, достал из подмышечной кобуры пистолет и вложил в ладонь Главаря. Резким движением Главарь передёрнул затвор, каждый раз из пистолета с глухим звоном выбрасывался, блеснув в свете лампы, очередной патрон. И вдруг быстро приставил ствол пистолета к собственному виску и нажал на спуск, я вздрогнул от неожиданности, сухо клацнул курок — осечка! Он, не спуская с меня высокомерного взгляда, передёрнул затвор ещё раз, выбрасывая осёкшийся патрон, и нажал на спуск, направив ствол вверх, треснул негромкий выстрел.

— Или избранник ты судьбы — и делай тогда, что захочешь, всё обернётся только на пользу тебе, и ни кто не посмеет противостоять тебе, и сотворишь ты закон угодный тебе… — лениво обвёл он рукой, приглашая взглянуть вокруг:- Либо будешь ты уничтожен — если не сразу же, то после множества блестящих побед, удавишься чайной ложкой воды! Судьба беспощадна… Правда есть ещё и третий путь… — взгляд его стал холодным и жёстким: — Служить избранному!

Слова его словно взорвали во мне что-то. Сам не понимая, что происходит, прыгнул я через стол к нему в едином неосмыслимом желании убить эту ненависть, выплеснуть тьму этой жути… Кто-то ещё не узнанный мною, не выдержал этой пытки злобой и ненавистью… И пускай ни когда не смогу я объяснить себе этого броска, — волны ярости, вдруг вскипевшей во мне и швырнувшей в бой…

Но уже на полпути тяжёлые кулаки подручных пригвоздили меня на мгновенье к столу, что бы в следующий миг поднять моё тело вверх. Но ни чего, кроме злобы и досады, от возникшей вдруг помехи на пути моей ярости не испытывал я в то мгновение. Всё проплывало перед глазами как в замедленных кадрах фильма — удары, отбивающие возможность сопротивления, бросок Лайф откуда-то из тьмы, решительность и сосредоточенность её взгляда… Грохота автоматной очереди я не слышал, увидал только, как, медленно кувыркаясь в воздухе,