Путь к колодцу - Владимир Афанасьевич Середа

Анатолию Ивановичу, обняв его за ноги. Трясущейся рукой Анатолий Иванович погладил его по голове, успокаиваясь:

— Не нужно мне это, — вся их мудрость… Как только начинается она вновь меня мучить, я принимаю снотворное… — он уселся в шезлонг, прижав сына, как бы пытаясь отгородиться им…

Провожая меня, у самой калитки, попросил, избегая моего взгляда:

— Женя, не приезжай больше, пожалуйста…

* * *

И брожу я днями на пролёт улицами города. Как будто вспомнить что-то пытаюсь, или найти… А может спрятаться пытаюсь? От самого себя? Возвращение домой пугало меня, уличное движение завораживало и успокаивало. А дома… Мысли выплывали из какого-то далека и увлекали внимание за собой, и я, как неопытный пловец, обманутый ложным покоем и плавностью течения, вдруг попадал в стремнину, и не хватало сил справиться с течением. А скорость течения всё возрастала, вёрткие водовороты закручивали, выворачивая руки, и перехватывало дыхание стремительное погружение в глубину… Я уже не был в состоянии контролировать свои мысли — а они приводили к водопадам боли и ужаса… И не в состоянии я был справиться сам со своими мыслями.

Я боялся их обманчивого плавного безобидного течения, всегда начинаясь с самого простого ясного, влекли они очень быстро к одному и тому же…

Как зарождается мысль? В какой мере я способен контролировать ей зарождение? Я задавал себе эти вопросы, пытаясь обуздать собственные мысли, но чем больше я следил за зарождением мысли, тем больше убеждался, что аналогия с рекой, вероятно, наиболее напоминает мышление. Стою я на берегу широкой реки, по поверхности которой мимо меня медленно проплывают какие-то образы и связанные с ними воспоминания, какие-то из них оставляют меня равнодушным, а другие заставляют следовать за собой, увлекая всё больше и больше. И хотел бы я увидеть человека, способного управлять ходом собственной мысли. Когда представляешь процессы мышления, то начинаешь понимать и важность сосредоточенности.

Ещё мышление можно уподобить разговору в мужской компании, когда разговор, начавшись с любой проблемы, начинает причудливо петлять, следуя за ассоциациями, к самым неожиданным темам, удивляя тем самым и самих собеседников.

А вечером становилось легче, приходила с работы Света, и течение мысли приобретало более управляемый характер. Она каким-то непостижимым образом чувствовала моё состояние лучше меня, всегда в самый необходимый момент прикосновением или словом отвлекая меня от чёрной меланхолии.

Наши отношения со Светой сложились уже давно, ещё с учёбы в университете. Я не могу даже вспомнить, каким образом мы познакомились, ведь она училась на астрофизика, а я на юридическом. Света как-то внезапно и естественно вошла в мою жизнь и стала одним из самых необходимых её элементов, как необходим воздух для дыхания, пока он есть его и не замечаешь. Наверное, именно в таких случаях говорят о найденной второй половине, настолько просто и естественно мы со Светой нашли друг друга.

И сегодня я не решился сам заходить в квартиру и ждал прихода Светы у подъезда. Сидел на скамье, уныло рассматривая асфальт под ногами.

— Женечка, а ведь нас уже ждут.

Со страхом я оторвался от своего занятия и с трудом поднял на её взгляд, сначала вглядевшись в её туфли, затем, поднимая взгляд всё выше, и каждый сантиметр её действовал на меня успокаивающе, светлый плащ, лёгкий шарф, завязанный замысловатым узлом и пытливый взгляд. Но как только наши взгляды встретились, она тут же постаралась придать своему взгляду беззаботное и даже весёлое выражение. Я постарался улыбнуться ей в ответ, поднимаясь и целуя её.

— Кому мы нужны? — постарался и я быть бесшабашным.

— Компания собирается замечательная. — продолжала она: — Гарантирую, что тебе будет интересно. Правда, правда…

— Светочка, в твоём присутствии мне всегда интересно. Правда, правда… — подразнил я её.

Моё настроение менялась в её присутствии с потрясающей скоростью, я даже и не пытался понимать, почему это происходит. Кем-то сказано — человека мы уважаем за его достоинства, а вот любим за его недостатки. Странная мысль, но как не странно в ней не мало правды. Но видно Светочка была исключением из этого правила, она — совершенство. Я ей так и говорил, в моменты, когда начинала она высказывать ко мне претензии, что меня, за мои добродетели наградили совершенством — ею, а её, за её грехи, наказали мною.

Светочка работала в какой-то страшно секретной лаборатории, где, как по случаю выдала мне страшную государственную тайну Светочка, страшно умные астрофизики и не менее страшно умные просто физики в компании с умными математиками рассчитывали какие-то секретные траектории для чего-то уж совсем страшного. Компашка у них там была чрезвычайно интересная, я, конечно же, уже давно был со всеми знаком и всегда с большим удовольствием принимал участие в симпозиумах, периодически проводимых ими у кого-нибудь на квартире. Посмеиваясь, ребята пытались вкладывать в это понятие его первоначальное значение — разгула и порока. А в реальности симпозиумы эти напоминали мозговой штурм самых неожиданных проблем. Вообще для этих ребят весь мир представлялся, чем-то подобным сборнику задач, которые необходимо решить различными способами, да ещё найти самый оригинальный.

Вот и сейчас у Олега намечалось проведение очередного симпозиума, причём в качестве главного блюда предполагался какой-то гениальный провинциал. Не спеша, вела Светочка меня по пустынной укрывающейся сумраком наступающего вечера аллее парка, по дороге пересказывая мне все эти новости из компании, развлекая и по возможности отвлекая меня.

Дверь нам открыла ярко рыжая девица в золотистом комбинезоне, поцеловавшись со Светочкой, она с любопытством взглянула на меня, подавая узенькую ладошку с любовно заполированными ногтями.

— Это Женя. — представила меня Света девице.

— А это Людочка, прошу любить и жаловать. — повернувшись ко мне продолжила она представление. Людочка в долгу не осталась и продолжила шутливо: — Но любить с оглядкой, потому что кое-кому это может не понравиться.

Мы заходили в большую гостиную, где уже за столом у окна заседала почти вся компания. Стол был, как всегда в таких случаях, добротно укомплектован, как это называл Олег. Вазы с фруктами, открытые коробки с дорогими конфетами, несколько бутылок с вином и, конечно же, бокалы. И наливали и пили вино все по собственному желанию, свобода была безоговорочная.

Глава 20

Наш приход внимания не привлёк, Олег, приветствуя меня, поднял сжатый кулак и тут же показал указательным пальцем на место на диване. Главное блюдо симпозиума ещё не было подано, прихода гениального провинциала ещё только ждали, поэтому ребята проводили своего рода разминку за лёгким трёпом.

— Что бы не говорили, и как бы не прославляли искусство —