Одинокий мальчишка. Автобиография гитариста Sex Pistols - Стив Джонс

Joy Division и многие другие манчестерские музыканты, включая моего хорошего друга Билли Даффи из The Cult, скажут, что, увидев наше выступление, они решили сколотить свою группу. Смотря сверху вниз со сцены, я бы и не подумал, что в толпе в тот вечер отрывались Моррисси и все остальные. Помимо всего прочего, народу было не так много, и, как по мне, они выглядели как ничем не примечательная кучка северных усатых мудаков в узких галстуках.

Но надо отдать должное Тони Уилсону. Он единственный нашел в себе смелость пригласить Sex Pistols к себе на шоу Granada TV[104] «Такие дела»[105], когда о нас практически никто не слышал. Весьма волнительно впервые оказаться в ящике. Помню, нервничал и боялся, что мы облажаемся, но, к счастью, все прошло здорово. Мы исполнили «Anarchy in the UK» с Джордан, и это одно из моих самых любимых наших появлений на телевидении. В отличие от того самого более скандально известного эфира пару месяцев спустя, этот выпуск был в записи. Тони Уилсон оказался душевным парнем; невероятно грустно, что он умер таким молодым (в пятьдесят семь лет). Полагаю, то, что он помог превратить Joy Division в New Order после того, как Иэн Кёртис[106] покончил жизнь самоубийством, показывает, насколько огромная разница, когда менеджер хочет решать все твои проблемы, а не наводит на мысли о суициде.

Глава 18. Куда же делся Билл Гранди?

К сентябрю 1976 года процесс пошел. Куки даже выразил нам полное доверие, уволившись с работы. В тот вечер, когда Пол закончил стажировку, мы выступали в тюрьме Челмсфорда, и он так нажрался, что свалился с барабанного стула. Подвали к Киту Муну и расскажи эту новость Джону Бонэму[107].

Еще запомнился вечер, когда в мой двадцать первый день рождения мы выступили на открытии какого-то клуба в Париже. Я впервые оказался в самолете; до этого, двумя годами ранее, я на пароме вместе с Джимми Маккеном ездил в город Кале – мой единственный выезд за границу. Поскольку я знал, что Джим прекрасно о себе позаботится, у меня прибавилось еще больше уверенности, чем обычно. В итоге я вызвал на драку весь ночной клуб, и нас отпиздили примерно пятьдесят мужиков. Повезло, что мы ушли оттуда живыми, особенно после того, как с балкона в отеле в качестве сувенира я стащил чью-то камеру. Ох уж этот, мать его, британский менталитет во время поездок за границу и талант находить себе, сука, приключения на задницу, да? Полагаю, это восходит к временам империи.

Как бы там ни было, теперь я вращался в других кругах. Дружба с Маккеном и Хейзи слегка угасла – думаю, с группой мне было не до них. И выходные в Париже прошли замечательно. Клуб был забит всякими любителями диско вроде Джона Траволты, но нам было плевать. Билл Айдол привез тусовку из Бромли, и все они спали в его фургоне. Малкольм подогнал мне на день рождения особенный подарок в виде проститутки – разумеется, не первой, но ведь важен не подарок, а внимание, – и в книге фотографий Рэя Стивенсона о Sex Pistols есть несколько забавных снимков, где я выгляжу совершенно измученным после того, как всех заставил ждать, пока наслажусь своим подарком.

Рэй был братом-фотографом Нилса, который считался нашим как бы гастрольным менеджером и решал все конфликтные ситуации, где бы ни случались неприятности (а они, безусловно, случались постоянно). Нилс был фактически человеком Малкольма, но мне он тоже нравился, потому что слыл таким же извращенным бабником, как и я. На двоих мы с ним перетрахали все, что движется. Куки тоже без трофеев не оставался. Глену изредка что-то перепадало, хотя он никогда по этому поводу не парился, а Роттен… ему – ничего.

Кто-то показал мне отрывок из книги Вив Альбертин[108] (The Slits), где она описывает, как пытается отсосать Роттену, но ему не в кайф, и он обвиняет ее, говоря, что она не ведает, что творит. Типичный Джонни: даже когда все так, как он хочет, он все равно ноет и стонет (правда, не в экстазе). Я бы уж точно жаловаться не стал.

В это время постоянно были какие-то перепихоны – по крайней мере, у меня. Я старался использовать любой шанс, чтобы присунуть; обычно в шкафу, или в сортире, или в переулке за клубом, где проходил концерт. Эти тайные встречи чертовски меня заводили. Прикол в том, что на публике отношение панка к сексу было весьма пренебрежительными. Это одна из причин, почему девушки-панки в целом меня особо не интересовали. Начнем с того, что меня такой образ в принципе не привлекал. Но существовал нелепый нравственный облик, согласно которому нельзя было встречаться с моделями или телками из мира моды и шоу-бизнеса. С хера ли? Когда это делал Род Стюарт, всем было плевать.

Чем дольше существовал панк, тем сильнее сгущались тучи. Хрен его знает, откуда взялась эта ерунда – «О, да мы из народа, мы против истеблишмента, нам не нужны деньги, вечно будем жить в сквотах». Могу тебе точно сказать, что придумал это не я. Но от этого было не менее противно. И когда дела пошли в гору, наш успех стал палкой о двух концах: чем лучше нам жилось, тем меньше позволялось это показывать. Я чувствовал себя ужасно виноватым только от одной мысли, что хочу купить себе тачку. Как я уже сказал, понятия не имею, откуда взялась вся эта хуета, но менталитет анти-рок-звезды нашего вокалиста, безусловно, оказал свое влияние, особенно когда речь заходила о сексе. Роттен всегда говорил, что секс – это ерунда и нет в нем ничего особенного. Говори за себя, Джонни!

В книге Вив Альбертин пишет, как я пытаюсь завладеть ею на лестничном пролете во время дискотеки в Королевском колледже искусств. Возможно, я произвожу впечатление грозного парня, но потом появляется Мик Джонс, с которым она тогда встречалась, и вырывает ее из моих объятий, словно ебаный рыцарь в сверкающих доспехах. В свою защиту хотел бы сказать, что, когда я прошу ее мне отсосать и она отказывает, я предлагаю ей куни и, по моим расчетам, поступаю как настоящий джентльмен; даже феминист.

Вел ли я себя с телками как конченый мудак? Надеюсь, нет. Хотелось бы думать, что я весьма честно и прямолинейно говорил женщинам, чего от меня можно ожидать. Я не мог начинать отношения, где присутствовали чувства, потому что у меня была огромная душевная травма, но перепихнуться за клубом «Нэшвилл» – это пожалуйста. В некоторой степени во мне действительно присутствовал шовинизм, когда я смотрел на женщин сперва как на объект сексуального вожделения, а уже потом видел в них что-то другое, но сомневаюсь, что был единственным парнем в музыкальной индустрии в 1970-х, кто так делал. Честно говоря, надо было постараться найти того, кто вел себя иначе.

Я, безусловно, был виноват в том, что не воспринимал Крисси Хайнд как музыканта. Она постоянно причитала, что хочет играть в группе, а я ей отвечал: «Ага, как скажешь, встань-ка на колени». Она пробовалась в большинство новых панк-групп, которые начинали появляться, но суровая правда состояла в том, что никто не хотел иметь с ней дел, потому что она – телка. Зато потом Крисси всех заткнула, когда выпустила кучу крутых хитов в составе The Pretenders. В итоге