Одинокий мальчишка. Автобиография гитариста Sex Pistols - Стив Джонс

и нотами, как вдруг все начинает звучать совершенно иначе. Глен был настолько вежлив, что, если бы он играл на гитаре на наших пластинках, вряд ли бы их кто-нибудь заметил. Как только я взялся за его аккорды, у нас получилось что-то жесткое и прямолинейное, но при этом не тупое; как говорится, мягко стелешь, да жестко спать.

Безусловно, было ощущение, что мы возглавляем какое-то движение, но несколько выскочек уже наступали нам на пятки. Мик Джонс пришел на Денмарк-стрит приблизительно в то же время, когда мы прослушивали кандидатов на место второго гитариста. Он одевался, как Джонни Тандерс или какой-нибудь другой глэмер, с длинной шевелюрой и в обуви на платформе. Он поиграл с нами, и было прикольно, поскольку он-то как раз знал, что делает, до определенной степени. Когда мы увидели его в следующий раз, он уже подстригся, носил рубашки всюду с какими-то надписями.

То же самое было и с Джо Стаммером. Он играл в группе The 101ers, у которых мы выступали на разогреве, когда впервые играли в клубе «Нэшвилл». Они были паб-рокерами, но в стиле 1950-х – они мне напоминали меня, когда я только начал ходить в магазин Let It Rock. Но я думаю, на фоне нас Джо почувствовал себя немного старомодным, поскольку тут же сменил внешний вид, и не успели мы оглянуться, как они с Джонсом уже рубили в группе The Clash, а их менеджером стал Берни Родс.

Мне нравились The Clash, как только они набрали ход. И The Damned, Buzzcocks – даже The Stranglers, хотя их так и не приняли, потому что они были старше. Появлялись неплохие команды – хоть какое-то разнообразие. Мы были первопроходцами, но они оказались не так уж и далеко позади нас, и я никогда не смотрел на них свысока из-за того, что они начали вторыми. В конце концов, больше ведь все равно ни черта не происходило, поэтому я не винил ребят, которые стремились создать свою версию того, что делали мы.

Сегодня легко анализировать и думать, что все это ерунда, но в то время все думали: «Да, черт побери, возьму-ка с них пример!» Ощущение, что все встают в один ряд позади нас, было невероятным, и мы прекрасно понимали, что происходит. Это был словно вирус, который долго вынашивали, а потом все вдруг стали им заболевать.

Однако мы не могли сидеть сложа руки, иначе бы кто-нибудь появился и лишил нас славы. Первой настоящей студией, в которую мы пошли, была «Маджестик» в Клэпеме. Мики Мост, который был Саймоном Кауэллом 1960-х и 1970-х, за исключением того, что делал классные пластинки, часто использовал это место, и, может быть, секунд пятнадцать Малкольм подумывал о том, чтобы подписать нас на лейбл этого чувака. Или, скорее, Макларен просто ему так сказал, чтобы получить себе студию по дешевке. Так или иначе, мы провели там один день в мае 1976-го и записали три трека. Некогда было накладывать мощную стену звука Sex Pistols, но опыт студийной работы пришелся мне по вкусу.

Даже поездка на фургоне была волнительной, и мне понравилось в настоящей студии, как только я туда вошел. Записываться мне было в кайф, а вот репетиции терпеть не мог. Больше всего прикалывал процесс компоновки песен, но только когда находилось время несколько раз наложить гитару. На тот момент три песни, которые мы записали – «Pretty Vacant», «Problems» и «No Feelings», – получились слишком вялыми и слабыми. Если переслушать это демо сегодня, звучит так, будто записывал Мики Мост, потому что звук слишком сухой.

Продюсером выступил парень по имени Крис Спеддинг, и я раньше наблюдал, как он репетирует со своей группой The Sharks, пока перевозил песок в тачке и воровал гитару Эриела Бендера в той самой студии рядом с Кингс-роуд. У него с тех пор вышел хит-сингл с песней «Motor Bikin’», и я видел, как он исполнял его в передаче «Вершина популярности», но Крис был фактически сессионным гитаристом, который работал с Roxy Music и Гари Нилсоном, не говоря уже о The Wombles. Нам повезло, что в первый раз с нами в студии находился такой парень, но предстояло еще многому научиться, прежде чем понять, как добиться на записи желаемого результата.

И сделали мы это благодаря демозаписи The Spunk Tapes с демками наших лучших песен. Мы записали их за пару недель в конце знойного июля 1976-го на четырехканальном магнитофоне на Денмарк-стрит. Мы к тому времени уже много раз играли в клубе «100» и откатали парочку мини-туров по гадюшникам на севере страны, поэтому становились весьма… ну, слово «наработанными» сюда не подойдет, а вот опытными – вполне. Удобно, что на Денмарк-стрит аппаратура всегда была в рабочем состоянии, поэтому можно было экспериментировать бесконечное количество раз, а я мог наложить столько гитарных дорожек, сколько душе угодно.

Было весело. Напрягало только то, что чувак, с которым мы все это записывали – конченый ебаный хиппи по имени Дэйв Гудман, одолживший нам концертную звуковую аппаратуру, – позже утверждал, что столь прекрасным звучанием мы обязаны ему, а сам срубил кучу бабла, продавая из-под полы концертные пиратские записи дерьмового качества. Вот и показал свое истинное лицо.

А еще в процессе студийной работы с Крисом Спеддингом вдруг откуда ни возьмись появилась немка по имени Нора. Она на тот момент с ним встречалась. Берни Родс сказал, что помнит, как несколькими годами ранее она общалась с Джими Хендриксом, поэтому обвинять ее в том, что у нее есть определенный типаж, дело крайне неблагодарное. Короче, она пришла посмотреть, как мы играем, еще в самом начале, мы встретились взглядами, и не успел я опомниться, как стал с ней зависать. Хата у нее была реально крутая, и я впервые попробовал светскую жизнь на вкус. Она мне даже купила гитару «стрелу», чем привела Малкольма в бешенство, – думаю, он видел в ней диверсантку. Как девушка в фильме «Spinal Tap», которая неправильно произносила слово «Dolby».

Я тогда не понимал, чего он так злится. Нора была очень милой девушкой, к тому же это случилось по дороге в грузовом автофургоне, и поиметь богатую немецкую мамочку – это очередное небольшое приключение. У нее водились серьезные деньги, как у наследницы престола, – видать, ее папаша держал какую-то газету или что-то вроде того.

Но осуждал не только Макларен. Роттен презирал меня за то, что я с ней встречался. Вечно докучал вопросами: «На хрена ты с ней тусуешься?» Если бы нам тогда кто-нибудь сказал, что он на ней женится и спустя тридцать с лишним лет они по-прежнему будут вместе, не знаю, кто бы из нас удивился больше.

У нас и так за годы сложились весьма непростые отношения, но серьезных и долгосрочных планов на Нору у меня, естественно, не было, поэтому никакой угрозы для их с Джоном будущего романа я не представлял. Близкие отношения не для меня, мне всегда мало, и я ищу большего. Меня привлекают лишь незнакомцы – это мой конек. И дело здесь не в занятии любовью, а в том, чтобы засадить кому-нибудь в переулке или снять проститутку – вот что меня заводит, где нет никаких чувств. Как только появляются чувства – сразу до свидания!

Приблизительно в это же время мы отыграли второе из двух шоу в Free Trade Hall. Позже ребята из