Одинокий мальчишка. Автобиография гитариста Sex Pistols - Стив Джонс

же метаквалона. Все модели и представители богемы приходили к нему за таблетками для похудания – у него, наверное, за целый день рука отсыхала. Однажды я к нему пришел, и он настолько задолбался выписывать эти мудацкие рецепты, что фактически уже сам, стоя за прилавком, был под кайфом. Мне кажется, он в итоге свалился на пол, но перед этим все же успел дать мне то, за чем я пришел.

«Черные красотки» принимают не для того, чтобы пробило на ха-ха – после них ты предельно сосредоточен. Домохозяйки рассказывали, как, сожрав эту хрень, всю ночь стояли у раковины, мыли посуду и чистили полы зубной щеткой, вылизывая каждый угол. Но мне это подходило, потому что именно так я и относился к игре на гитаре.

Не пойми меня неправильно, мне нравилась музыка, и слух не подводил; но этим невозможно заниматься на автомате. Однако я правда не считаю, что стал бы профессиональным музыкантом, если бы не таблетки. Многие, кто в завязке, скажут тебе, что бухло или наркота разрушили их жизнь – и они, скорее всего, правы, – но в моем случае я сомневаюсь, что без таблеток у меня бы вообще что-нибудь получилось. Многие приятные моменты происходили со мной отчасти, если не полностью, благодаря алкоголю и/или наркоте. Вот почему от этого дерьма сложно избавиться и завязать.

Мне не нравились «колеса», но нравилось ощущение после таблеток. Штырило от одной лишь мысли, что теперь я могу наконец сосредоточиться, и этого не понять тому, кто никогда не мучился в школе, как я. Поверь, не так просто научиться нормально играть на инструменте, и я бы, возможно, быстро потерял интерес. Просто не хватило бы терпения – а так мне всего-то нужно было заглотнуть парочку таблеток, и – бум! Стопроцентная концентрация и внимание! И чем быстрее я добивался прогресса, тем больше подсаживался. Все было практически так же, как в классическом хите Чака Берри «Jonesy B. Goode»[95] – может быть, писать и читать нормально я и не научился, зато легко мог играть на гитаре.

Я знал, что прибавляю, но коллеги по группе еще больше ускорили этот процесс, особенно Куки. Он все еще проходил стажировку, и из-за этого, как мне кажется, не мог сосредоточиться на группе. Куки сказал, пока у нас не появится нормальный гитарист, ни черта не получится. А я пока не очень умел, пусть даже к этому стремился. Разумеется, я тогда принял его слова на свой счет, но давно уже забыл.

Куки всегда осторожничал и не любил рисковать – в этом плане он полная мне противоположность. Я ныряю с головой, а он всегда хочет знать все «если» и «но». Его интересуют последствия. Думаю, это качество в нем ужасно бесит Роттена, но для химии требуется баланс, согласен? Группа из четырех отчаянных психов далеко не пойдет.

Мы поместили объявление в Melody Maker, что ищем «виртуозного гитариста», которому двадцать лет и который выглядит «не хуже, чем Джонни Тандерс[96]». Мы добавили эту фразу, чтобы не звонили всякие любители Yes – хотя, по прошествии лет, должен сказать, что совместный джем со Стивом Хау[97] пошел бы мне на пользу, – и, похоже, это сработало, потому что настоящих музыкантов откликнулось довольно мало.

На самом деле пришли несколько сорванцов и на голову ебанутых клоунов. Мы прослушали всех – около тридцати-сорока человек. Из идиотов мне больше всех понравился парень по имени Фабиан Квест – прекрасное имя, скажи? Он приперся с навороченными педалями и прочим дерьмом, но весь ужас состоял в том, что этот уебан не мог и ноты сыграть. Еще ближе к концу прослушивания заявился не то хипстер, не то рокер, который охренительно лабал. Правда, был под герычем, и нас это не устроило. Хотелось бы узнать, кто это был и чего потом добился, потому что гитаристом он был великолепным.

Даже несмотря на то, что все это казалось огромной тратой времени, я рад, что мы провели прослушивание, потому что Куки наконец убедился в том, что лучше меня мы все равно никого не найдем – во всяком случае, для нашей будущей группы. Мой стиль игры сформировался благодаря отсутствию знаний и опыта, вот почему он идеально сочетался с вокалом Джона, потому что у него все было настолько же естественно и небрежно. Куки к тому времени уже более-менее мог держать ритм, а Мэтлок умел играть на басу. Ну а мы с Джоном всему учились по ходу дела. Именно поэтому весь процесс доставлял огромный кайф.

Многие часто говорят, что каверы, которые мы исполняли, пытаясь понять, какую музыку будем играть сами – «No Fun», «Don’t Give Me No Lip», «Child», «(I’m Not) Your Stepping Stone», – содержали в названии слово «no» (нет). Это не связано с Маклареном, который, как я уже сказал, к нашей музыке не имел никакого отношения. Отчасти это совпадение, а отчасти – связано с позицией Роттена. От всего, что хоть отдаленно вызывало позитив, радость, счастье и любовь, ему блевать хотелось; этот мудак понятия не имел, что такое obrigado[98]. Кстати говоря, его постоянное глумление и стеб в старых песнях – особенно в какой-нибудь слащавой «Don’t Gimme No Lip», «Child» Дэйва Берри (я, сука, ее просто терпеть не мог) – придавали едкости и дерзости.

Еще одной приятной и важной для нас пластинкой – другим она, правда, не зашла – был первый альбом Джонатана Ричмана и The Modern Lovers. У Джуди Найлон[99] была черновая копия, она мне ее включала, и казалось, что эта тема реально гораздо круче, чем любые другие «панковские» пластинки с Восточного побережья, все из которых, казалось, записаны патлатыми ребятами (или девчатами, в случае Патти Смит), уже давно существовавшими, а еще они были гораздо старше нас. Мне совершенно не понравился альбом Патти Смит – вообще не зашло. Песня Ричмана «Roadrunner» оказалась лучшей в их дискографии, вот почему Sex Pistols в итоге перепели именно ее, а не какой-нибудь трек Television[100] с двадцатиминутным гитарным соло.

Когда настало время сочинять песни, гнев и ярость Роттена стали своего рода энергией. Два наших основных трека, которые были у нас до его прихода, назывались «Did You No Wrong» и «Seventeen»/«Lazy Sod». Второй стал первой настоящей песней, которую я придумал, и Джонни ныл, что не может прочитать текст, написанный моей рукой (и ничего удивительного, потому что я по-прежнему калякал как курица лапой), поэтому он его изменил и подогнал под себя. Как ни странно, чуть ли не впервые я реально вслушивался в слова – ну, потому что отчасти их написал я, и не терпелось услышать, что же с ними сделал Роттен. Но мне никогда при этом не приходило в голову, что он сейчас все нахуй испортит. Я сразу же услышал, что его версия получилась лучше.

Кажется, это единственная песня Sex Pistols, где авторство текста поделено поровну; обычно Джон пишет сам. Наши строчки чередуются. «Мы любим пошуметь, таков наш выбор» – это мои слова. А строчка про то, что плевать на длинные волосы, – это уже он. «Я не работаю, только жру “колеса”» – это я, как и «Многому предстоит научиться», но «Тебе всего двадцать девять» – это типичный Роттен. Конечно, не Леннон с Маккартни, но попытка неплохая. И как