Как рушатся замки (СИ) - Вайленгил Кай

По примеру Сонхи не реагируя на недовольные восклицания, девушка подобралась поближе. Канцлеров было пять, и, помимо Росса и Катлера, она узнала Налани Кой – успешную дипломатку, прославившуюся, к тому же, неудачным романом с министром внутренних дел. Её присутствие не вызвало удивления – ничто не могло переплюнуть предательство Элерта, и после него переход слуг короны на сторону антимонархистов воспринимался с каким-то равнодушием. Им, в общем-то, стоило отдать должное: не всякому хватит сноровки удобно подстроиться под переделывающийся мир. А Драконица Нан – та ещё изворотливая змея. Она обладала нюхом на переломные моменты и лихо переобувалась.

Отличная союзница. Спать с врагом и то безопаснее.

Двух оставшихся Эйвилин прежде не встречала, но догадывалась, что на подмостки их привела отнюдь не добропорядочная деятельность. Высокий – минимум на фут выше Катлера – чернявый мужчина улыбался тепло и открыто. Вьющиеся волосы собраны в косу, борода густая и аккуратно подстриженная, на белом кителе синий аксельбант – таким предстал перед собравшимися Осгюр Илхами, назначенный на должность канцлера по вопросам здравоохранения и образования. Пересекись он с ней в прошлой жизни, произвёл бы приятное впечатление; сейчас же от его приветливости возникали рвотные позывы.

Слева от него расположился мужчина суровой наружности по фамилии Райнер. Тоже высокий, крупный по телосложению он сильнее товарищей смахивал на бандита, промышляющего крупными грабежами и ради забавы устраивающего перестрелки. Его переносицу и глаз пересекал шрам, из-за чего веко не поднималось полностью. Речь Росса он сопровождал кивками; когда слово дали ему, ограничился уверениями, что вскоре армия раздавит промонархически настроенные формирования, и последние противники республики попадут под военный суд. Поразительно отталкивающий тип.

— Помнишь, пять месяцев назад… – обратился к другу рыжий паренёк.

— Ага, – подтвердил тот, не дослушав. – Вот судьба у человека! Петлю прямо тут надевали, а нынче где его палачи? Все в могиле!

Заинтересовавшись их разговором, Эйвилин отвлеклась от происходящего на сцене. Первый молодой человек продолжал:

— Да-да! Ему священник говорит: «Исповедуйся, на Божий суд отправляешься!» – а он: «У меня язык отсохнет грехи перечислять», – и ка-а-ак ухмыльнётся. Худющий ещё, израненный, ноги еле держат. Я думал, церковник с порожков от страха укатится.

Юноши посмеялись. Имени они не назвали – да принцессе оно ни к чему. Их по-детски восторженные взгляды остановились на нём. Петлю? Исповедоваться? Она не понимала. Незадолго до революции Элерт вернулся с войны. После ареста его любовницы отец отослал его на север – разбираться со слухами о залёгших в местных лесах анархистах. Он не мог находиться в Тэмпле. Что за бред?

«Тебя обманули… Об-ма-ну-ли, глу-у-упенькая принце-е-есса!», – захихикала Тьма. Её дымные щупальца обвили шею и сдавили, однако до того, как девушка что-либо предприняла, «удавка» ослабла.

Одновременно установилась гробовая тишина. Нахмурившись, Эйвилин уставилась на канцлеров и, увидев, как они опускаются на колени перед сборищем, поражённо замерла.

Балкон Парящего Двора. Тысячи людей – под их ногами, у их ног. Император делает шаг, к нему присоединяются жена и дочь – и подданные, эта серая масса одинаковых лиц, склоняются перед ними.

— Клянёмся…

— Верно служить народам Сорнийской Республики…

Неправильно.

— Клянёмся…

— Строго следовать Легате…

Правители – на коленях?

— Клянёмся…

— Уважать и охранять права и свободы граждан…

Суть власти – подчинение большинства меньшинству. Но кланялись они, а не наоборот.

— Клянёмся…

— Добросовестно выполнять возложенные на нас народами Сорнии высокие обязанности канцлеров…

— Клянёмся!

Крики, вой, овации – на площади вмиг развернулась буря. Противостоя неугомонной сжимающейся к подмосткам толпе, Эйвилин прорывалась в обратном направлении.

Она лишняя в этом абсурде.

И он – лишний.

========== Глава 22. Вальс со смертью ==========

Эйвилин проследовала за ним до беседки – пёстрая волна гуляк, затянувшая у ворот, сама донесла её до парка. Стоял весёлый галдёж: люди болтали, пили и смеялись. Над их головами висели бумажные фонарики, которые меняли цвет с одного на другой, и флажки. На лужайках установили небольшие палатки с едой: слышался сладкий аромат жжёного сахара. Музыка не находила покоя: она то текла плавно, будто подталкивая парочки на робкие поцелуи, то ударяла по барабанным перепонкам бодрым темпом – снова вспыхивал смех, молодёжь втягивалась в беззаботный танец.

Скоротечный вечер сменился ночью, и в её чернильной завесе – там, куда не попадало освещение, – шевелились живые тени. Они смотрели на неё пустыми глазницами, будто дожидались приказа – выбраться из углов, в которых притаились, и разорвать всех и каждого. Заслуженная расплата, да? Однако несправедливая. Легко они не отделаются. У неё план масштабнее. Красивее, если на то пошло.

Кто бы ни написал для неё записку, он не обманул. «Э. К., Парк Основателей, 19 часов», – гласило послание, на которое она слепо положилась. Сомнения отпадают невольно, когда тебя сопровождает чрезмерное везение: сначала Малси с бомбами, затем проститутка с её снотворным и подставной вигиль, пропустивший их с Сонхи через оцепление. Только волшебник выбивался из логики событий, но его возникновение в целом объяснялось стохастическим поведением.

Из этой искусственной удачи вырисовывалось два вывода. Первый – кому-то очень нужно при помощи неё избавиться от Элерта. Второй – ему же, таинственному пособнику, хотелось устранить и саму исполнительницу: невозможно уцелеть в эпицентре взрыва, нельзя, если уж чудом выжила, скрыться из кишащего солдатами места. Такой расклад вполне устраивал. Мероприятие ведь задумывалось как её роскошные похороны. Закулисный игрок сорвал куш: раскусив его ходы, она не сопротивлялась. Можно сказать, их замыслы совпали.

Подле новоявленного канцлера, заложив руки за спину, хромал Вильм Берг. Горечь уже не помещалась в сердце. Мужчина с юности дружил с отцом, стал генералом армии, а потом, после нескольких тяжёлых ранений и невозможности продолжать боевую службу, занял должность военного советника; отец ценил его опыт, полагался на мнение и питал ту глубокую товарищескую привязанность, которая обыкновенно появляется после долгих-долгих лет близкого знакомства. Поговаривали, что однажды их отношения чуть не закончились трагедией: Берг безответно любил предыдущую жену императора, Иветт Лотер, сошедшую с ума и скончавшуюся в монастыре за семь лет до рождения Эйвилин. В отличие от отца, не питавшего чувств к покойнице, военный советник смиряться с потерей отказывался: ему мерещился заговор, а, не раскрыв его, он взялся за стакан. В нормальное состояние его привела война на востоке совместно с перспективой лишиться головы за непродуманные действия войск. Император умел образумить в свойственной ему свирепой манере, да и Берг слыл человеком твёрдых порядков: долг перед короной при любых обстоятельствах пересилил бы горе. Однако разлука с любимой, пусть никогда не его, заметно переменила мужчину: он ожесточился, скрепил душу льдом, прекратил посещать развлекательные приёмы.

Одно время плыли слухи, что он завёл любовницу где-то в Шарно – городе на границе Сорнии и Сутена, куда зачастил с визитами. Потому, когда ко Двору прибился Элерт – «бесцветный сиротка», как его ядовито окрестило окружение венценосной семьи из-за наложенного на него заклятия «тумана», и военный советник, тот ещё сноб, беспрекословно взял мальчика на поруки, сплетен поприбавилось. Он научил его обращаться с оружием. Он внушил тонкости существования во дворце. Он привёл его к императору – смышлёного юнца с пробирающим до мурашек взглядом и недетской готовностью замараться в чужих грехах.

Неужели любовь к воспитаннику побудила его преступить принципы?

«У тебя талант, Эрт! Столько людей прыгнуло за тобой в яму».