Сквозное действие, или Как стать драматургом - Александр Михайлович Галин

Л я л я. Это вам. Наденьте.

Г а л к а. Не надо мне ничего.

Л я л я. На вас платье сырое.

Г а л к а. Высохнет.

Л я л я. Что же теперь делать? Делать-то что?

Г а л к а. У вас торт какой? «Сказка»?

Л я л я. Нет, такой взбитый…

Г а л к а. Такой я не люблю.

Л я л я. Почему?

Г а л к а. А я знаю? Воротит. Я теперь ничего не хочу. Жить не хочу.

Л я л я. Какой же сегодня день?

Г а л к а. Не знаю. Я и счет потеряла дням этим. Все на одно лицо: ползут, ползут, конца им нет. Лежу в ванной и на себя удивляюсь, какая я стала. Свинья у нас такая была, Глаша. Как я, точь-в-точь.

Л я л я. Что же со мной было во вторник? Не помню.

Г а л к а. Я к Славику и на работу ходила, адрес выспрашивала. А они говорят — он в ежедневных разъездах. Пишите на Барнаул. Там они три недели будут. А что мне три недели? Через три недели конец.

Л я л я. Нет.

Г а л к а. Чайник кипит.

Л я л я. Не помню. Вывалился из памяти этот вторник. Словно не было.

Г а л к а. К отцу уеду.

Л я л я. К какому отцу?

Г а л к а. К своему. К какому еще?

Л я л я. У вас отец есть?

Г а л к а. Есть, только дальний. К нему на трех самолетах лететь надо. На большом, на грузовом и на вертолете. Не шевелится. Доктор сказал — подозрение на токсикоз. Это опасно?

Л я л я. Было бы опасно, в клинику бы положили. А вы же на ногах.

Г а л к а. На ногах. Вот рожу и вам оставлю. Делайте с ним что хотите. Полтора месяца не пишет. Это ж надо! Я и этого ненавижу из-за него. Вроде чего его ненавидеть? Его нет еще, а я не могу. А чего это Славик говорил — вы с морячком? А вы одна.

Л я л я. Одна.

Г а л к а. А он где?

Л я л я. Нету его.

Г а л к а. Отвалил, значит? Почему это столько зла у людей? Легче с ним, что ли? Нашли кому жалиться. Такая женщина, сыщете себе. Тут курсы метрдотелей открыли. Не знаете, с восьми классами берут?

Л я л я. Газом пахнет.

Г а л к а. Ой, так то ж чайник вскипел. Говорила — гасить. (Выходит на кухню.)

Ляля схватилась за что-то, села.

(С чайником.) Всю плиту залил. На донышке только и осталось. (Смеется.) Попили чайку!..

Л я л я. Что вы смеетесь?

Г а л к а. А что, плакать, что ли? Дождь никак не кончится. Декабрь на дворе, а трава зеленая. Вот глупость-то! Помните, песню крутили?

Л я л я. Не помню.

Г а л к а. Человек, мол, живет недолго. Сколько-то там тысяч дней — и привет… (Напевает мелодию.) Новый год скоро.

Л я л я. Новый, старый… Какая разница! Смешно… Зеленая зима.

Галка продолжает напевать.

Все наоборот. Зеленая зима. Белая ночь. Миша стоит у окна и держит фуражку. (Плачет.) Я стояла в очереди. Я стояла в очереди в ломбард. Тогда, во вторник, когда ты умирал, я стояла в очереди в ломбард!..

Т е м н о т а.

А в т о р.

Останется, быть может, только чудо.

Тебя окликнет кто-то среди ночи,

И ты проснешься, и пойдешь на голос,

И этим себя выдашь с головой.

Останется, быть может, только чудо —

Дыханье ветра, облаков круженье,

Окрестности, знакомые до боли,

Простор Невы, мороза ожиданье

И вечности склоненное крыло.

Легко-легко, как запоздалый снег,

На землю опускаются мгновенья

И тают в предвечерней тишине.

Останется, быть может, только чудо.

И это чудо — память обо мне.

Весна. Пять углов. Большая комната перегорожена ширмой.  Л я л я  у станка.

Л я л я. Продолжаем, девочки. Встали на полупальцы. Спинка ровненькая, ножка пряменько идет, хорошо. Голова свободна, не напрягаемся. Думаем только о движении… И — раз! Дышим полной грудью. Каждую мышцу чувствуем. Весна на дворе, окна распахнуты. И — раз!

Звонок. Ляля уходит в переднюю и возвращается с  Р о с т и к о м.

Р о с т и к. Привет.

Ляля молчит.

Ты со мной не поздороваешься? Был в отъезде. Только вернулся в Питер. Зашел навестить. Как у тебя просторно. Сделала перестановку? Ты что, не хочешь меня пустить? Жаль. Я думал, у нас есть о чем поговорить. Тянешь на одну пенсию? Или машину продала? Если продала, мне приходится, ты не находишь? Шутка, шутка, шутка. Дом-то наш как новенький, не узнать. Помнишь девчонку — маляром тогда работала, — помнишь? Ты ей про скалы рассказывала, как вы лазали в детстве, помнишь? Ремонт она у меня делала. Сбежала. Надо новых маляров искать. Там у тебя кровать? Так удобней? (Пауза.) Ляля, я тут подумал: а что, если нам вернуться? Назад. Начать с того места, где остановились. Вычеркнем все это, сократим, как не было. И — дальше. Я теперь послонялся, такая пустота, Ляля. Время уходит, мне скоро тридцать, а чувствую, что все уже прожил. Что и не надо ничего больше-то. Дикость какая, а? А мы с тобой еще покуролесим, верно? А хочешь, возьмем кого на воспитание. Растить будем. Самое время. Ты у меня еще в сохранности. Моложе меня. Может, все по-другому пойдет? Что молчишь? Ты же всегда хотела ребенка? Моего ребенка, правда? Ведь ты еще любишь меня, Ляля? Ну, дай мне руку, дай! Ляля, это ты! Они все молчат, но я-то знаю, что это ты. Кто, кроме тебя, мог заявить? Кто? Кому придет в голову брать недоношенного? Это ты, Ляля?..

Л я л я. Нет! Нет!

Р о с т и к. Девчонка дура, но я взрослый человек, Ляля. Это ты взяла, правда?

Л я л я. Зачем ты свалился на меня? Зачем?

Р о с т и к. Я ведь знал! Я все знал!

Л я л я. Я не сделала ничего плохого. Когда она родилась, в ней не было и килограмма. Ты знаешь, что это такое? Это ничто. Это и по юридическим нормам еще не человек. И мать предупредили об этом. Но она сама отказалась. Сама! А они выходили, они выходили ее. Я ходила к ней каждый день, сначала в больницу, потом в дом малютки. Она стала прибавлять в весе. Она человек, Ростик. Она моя дочь. У меня даже есть метрика.

Р о с т и к. Она у тебя там?

Л я л я. Не подходи!..

Р о с т и к. Я только посмотрю. Я посмотрю — и все.

Л я л я. Не ходи туда! Не ходи туда, Ростик!

Р о с т и к. Ляля, не сходи с ума.

Л я л я. Ты не сделаешь ни шага. Если ты приблизишься хоть на шаг… Не заставляй меня сделать это!.. (Шарит по стенке. В руках у нее морской кортик.) Я теперь ничего не боюсь, Ростик.

Р о с т и к. Ты что, Ляля? Убери, убери! Я не люблю таких шуток.

Л я л я. Уходи отсюда.

Р о с т и к. Ты страшный человек, Ляля, ты жуткий человек. Убери эту штуку… Кому нужен