Маша и Гром - Виктория Богачева

гул вопросов в своей голове, на которые не находил ответов. Как я проморгал это предательство? Когда все пошло через жопу? Давно ли Капитан стал сукой? Сколько месяцев он за моей спиной планировал похищение Гордея, мое убийство?? С кем он сговорился? Кому нас сливал? И — самое основное — от кого мне теперь ждать следующего удара?

Авера продолжал острить насчет моего помятого вида, и я одарил его убийственным взглядом, и глотнул еще кофе. Вторая чашка понемногу приводила в чувство. Сейчас бы еще закурить, но Маринка не разрешала дымить в квартире, а идти на балкон было лень.

Авера выглядел таким непростительно бодрым, что хотелось врезать прямо по этой наглой, довольной роже.

— Малыш, а что у нас на завтрак? — позвал он Маринку, крутившуюся возле плиты.

— Яйца и сосиски с тостами, — с прохладным недовольством отозвалась она.

Причину ее настроения было угадать несложно. Но Авера не обратил на это никакого внимания и подмигнул мне.

— Ну что, быстренько поедим и валим по делам? — спросил он, и я кивнул.

Планы на день были насыщенными. Сначала встреча с нашим юристом Эдуардом Денисовичем, потом нужно доехать до завода, потом пообедать с человеком из «конторы», потом встретиться с некоторыми членами нашей, так скажем, бандитской ячейки. Из своего короткого заточения я собирался вернуться с шумом.

Мне бы еще Гордея сегодня повидать, если получится. Не повезло пацану с родителями… И так было херово после похмелья, так еще чувство вины совсем не добавляло хорошего настроения. Оптимизм и жизнелюбие Аверы бесили до зубовного скрежета.

— Менты еще с тобой поговорить хотят насчет аварии и перестрелки, — напомнил Авера.

— Пошли в жопу, с Денисовичем пусть общаются.

Ощутимо не хватало Капитана. Не предателя, который валялся на земле в родительском доме. Но Капитана, которого я знал до того, как он стал сукой.

— Еще нужно решить с… — Авера, судя по голосу, тоже не к добру вспомнил нашего мертвого друга.

Я коротко мотнул головой. Ну не при бабе же! Достаточно, что Маринка вообще в курсе произошедшего. Но можно в детали этой возьми ее не посвящать.

В этот момент позади меня раздались тихие шаги.

— Доброе утро, — растерянным голосом поздоровалась Маша, остановившись в шаге от моего стула. Я мог почувствовать ее напряжение и нервозность, даже сидя к ней спиной.

— Привет, — Авера разглядывал ее с нескрываемым интересом.

Заметит Маринка — оторвет ему яйца.

Свободное место осталось только между мной и Аверой, и девчонка села на стул, не сдержав горестного вздоха. Почему она ведет себя так, словно вчера я затащил ее в постель? Я прекрасно помню, что нет, не до такой степени нажрался, чтобы потерять на утро память. Ничего между нами не было.

Ну, не захотела и не захотела, какие проблемы? Я никогда никого не заставлял со мной спать против воли просто потому, что нахер не надо. Проблем с бабами у меня обычно не было. Да и выбор всегда был большой. Поэтому то, что Маша начала вдруг вздыхать и строить из себя оскорбленную невинность, меня разозлило. Наверное, наложилось еще и похмелье. Ну что за трепетная принцесса! Такая скорбная мордашка из-за того, что я слегка полапал ее у стены? Да она, блин, и не сопротивлялась!

А сейчас она еще и смотреть прямо на меня отказывалась, все бросала косые взгляды, закрывшись распущенными волосами.

Завтрак проходил в молчании. Довольным из нас четверых казался только Авера. Маринка вяло ковырялась в тарелке вилкой, всем своим видом показывая, что происходящее ей не нравится. У меня помимо похмелья начинала болеть голова, и я бесился ду зубовного скрежета.

Маша ерзала на стуле и пыталась отодвинуться от меня подальше и при этом не слишком близко к Авере, чтобы ее не прибила ревнивая Маринка. На фоне нашего завтрака в утренних новостях рассказывали, что в стране жить стало лучше, жить стало веселее.

Я хмыкнул. Что может быть прекраснее завтрака в кругу друзей?

— Какие, — Маша заговорила, но, поймав мой взгляд, запнулась, — какие на сегодня планы? Я имею в виду, можно ли мне домой?

Ну, ты только посмотри на нее, как торопится вернуться в свою вонючую коммуналку. Да скатертью дорога! И к завтраку как в броню облачилась: штаны, кофта с длинными рукавами, молния чуть ли не под горло застегнута. Это, конечно, не в одной футболке на голое тело, которая жопу не прикрывает, по ночам шастать.

Я разозлился еще сильнее и нахмурился. И кто тут еще ведет себя как истеричка? И сам не особо понимал, почему бешусь. Просто смотрел на нее и злился.

— До вечера пока тут посиди. Если все будет нормально, поедешь потом домой.

— А почему прямо сейчас нельзя? — конечно же, она не могла промолчать.

— Не терпится? — съязвил я, и она дернулась, словно ее ударили.

Я поймал внимательный взгляд Маринки и сердито пожал плечами. Еще одна баба с многозначительными взглядами.

Маша завела за ухо волосы, обнажив шею, и я вспомнил, как вкусно она пахла ночью. Какие-то цветы или ваниль, хрен разберет. Но мне понравилось. И как она сама льнула ко мне, и как часто, возбужденно дышала. А сейчас отодвигается как от прокаженного. Ночью у нее под футболкой просвечивалась небольшая, аккуратная грудь. Я любил баб с размером побольше, но…

— Гром, Гром! — Авера, кажется, звал меня уже не в первый раз.

Я поднял голову.

— Что? — буркнул, досадуя на самого себя.

Сбоку поежилась Маша, и это подлило масла в огонь моей злости. Я пожалел, что вчера так просто отступил. Нужно было надавить, обхватить ее хорошенькое личико ладонью и заставить себя поцеловать.

— Поехали, говорю, че резину тянуть.

Я отбросил в сторону приборы, отодвинул тарелку с нетронутым завтраком и стремительно вышел из кухни. Я знал, что они обе — и Маринка, и Маша — смотрели мне в спину.

Уже перед самым выходом, в коридоре я столкнулся с девчонкой. Она как раз шла из кухни.

— Кирилл, — позвала она меня по имени, словно мы были знакомы сто лет. — Я хотела…

— Мне некогда, — огрызнулся я и вышел за порог, оставив ее с расстроенным личиком недоумевать в квартире.

Пока ехали в лифте, Авера решил побыть моей совестью. Он смотрел на меня, не скрывая недоумения, и даже, кажется, осуждал.

— Что?!

— Ничего, —