Соперница королевы - Элизабет Фримантл

и повторяются события! Тогда стояла весна, цвели деревья; сейчас земля усыпана перезрелыми яблоками, в воздухе висит кислый запах гниющих фруктов. Здание выглядит иначе: пять лет назад старые конюшни разобрали и на их месте возвели новые. Внутри – тот же запах навоза, уносящий в прошлое. «Я буду рад увидеть вас снова», – сказал ей Сидни. В те времена она была совсем юной девушкой – но не теперь.

Подходит конюх.

– Где я могу найти сэра Чарльза Блаунта? – спрашивает Пенелопа.

Блаунт чистит лошадь. Пенелопа останавливается в дверях, молча разглядывает мышцы на его плечах, вьющиеся темные волосы на затылке. Он насвистывает, что-то шепчет, кобыла отвечает ему тихим ржанием.

– Разве этим не должен заниматься ваш конюх?

Блаунт оборачивается, в его взгляде отражаются удивление и, кажется, радость. Приложив палец к губам, Пенелопа запирает за собой дверь, расстегивает шляпку, бросает на солому.

Она приближается к Блаунту, помогает ему снять рубашку через голову, прижимается лицом к его груди, вдыхает исходящий от него запах полыни, потом поворачивается, чтобы он распустил ей шнуровку.

Верхняя одежда слой за слоем падает на пол, остается лишь нижняя сорочка. Словно незрячие, они касаниями исследуют тела друг друга. Пенелопа много раз представляла, как прикоснется к Блаунту, но оказалась не готова к силе нахлынувшего на нее чувства, подслащенного грехом. Время замедлилось, мир снаружи исчез.

Май 1591,

дворец Теобальд, Хартфордшир

В рясе отшельника Сесил чувствует себя глупо: в ней жарко, полы волочатся по земле. Несмотря на его горячий протест, Берли настоял на своем – видимо, таким образом выражая отцовское разочарование. Этот идиотский маскарад – часть запланированных для королевы развлечений: отшельник в пещере символизирует смирение и намекает, что Берли проводит слишком много времени вдали от двора, здесь, в Теобальде; ее величество часто на это жалуется. Когда Сесил вышел из пещеры и, запинаясь, прочел стихотворение, Елизавета засмеялась – над ним, не над его нарядом.

– Я смотрю, Пигмей, ты не привык выступать со сцены, – сказала она, вытирая глаза, словно только что посмотрела одну из лучших комедий труппы лорда Стрейнджа. Сесил угодливо захихикал. Вот Эссекс никогда не опустился бы до того, чтобы изображать отшельника, да не простого, а комического. – Идем, покажешь мне сад.

На то и был расчет: продемонстрировать королеве чудеса декоративного садоводства, а заодно свою верность и готовность занимать высокий пост, до сих пор остающийся недосягаемым. Как же он ненавидит все эти уловки!

Они останавливаются перед клумбой в виде лабиринта. Девять видов цветов символизируют девять муз, в центре – статуя королевы из растений, обвившихся вокруг проволочной конструкции, словно скульптура сама собой проросла из-под земли.

– Неужели это в мою честь? – спрашивает Елизавета, будто никто в жизни не посадил в ее честь даже маргаритки.

В тяжелой рясе Сесил едва не падает в обморок от жары. Чтобы удержаться на ногах, он облокачивается на тонкий ствол вишни. Наконец они входят в увитую зеленью беседку. Садовник с гордостью показывает розы – белые, бледно-розовые, ярко-красные, почти алые. Он срывает одну – ее лепестки снаружи алые, внутри белые.

– Роза Тюдоров, – замечает королева, крутя цветок в пальцах.

– Говорят, корни розовых кустов столь глубоко уходят в землю, что даже жестокое испанское солнце не в силах их иссушить, – говорит Сесил, как учил отец.

– Полагаю, ты имеешь в виду нашу великую победу над испанской армадой.

– Именно так, мадам.

– Мне очень нравится. – Елизавета улыбается.

Они подходят к пруду, на поверхности которого плавает целый флот из миниатюрных галеонов.

– Я отправляю Эссекса в Нормандию, – говорит королева, рассеянно ощипывая лепестки розы и бросая их на землю.

Сесил уязвлен – уж слишком это похоже на продвижение: Эссекс несколько месяцев просился руководить войском. Впрочем, так он не будет путаться под ногами. Правда, если граф вернется с победой, его известность возрастет до небес. Он и без того невероятно популярен – уму непостижимо, за что народ его любит, – а королева делает вид, будто им недовольна, но постоянно награждает: то монополия на сладкие вина, то Лестер-хаус, теперь вот Нормандия. Эссекс в ярких красках описывал, какую угрозу представляет Испания для разделенной религиозными распрями Франции, по своему обыкновению уснащая свою речь превосходными степенями.

– Ваша величайшая и грандиознейшая победа над армадой, мадам, – проговорил он, смиренно стоя на коленях, – взбудоражила всю Испанию. Их необходимо сдержать; высадившись во Франции, они окажутся в шаге от наших берегов. – И он принялся излагать старые страшилки, в том числе о гнусностях, которые испанцы непременно сотворят с английскими девицами, стоит им вторгнуться на нашу землю.

– Я уже отправила войско в помощь Генриху Французскому.

– Но католики укрепляют свое положение. Умоляю, позвольте мне…

– У меня нет денег на полномасштабную войну во Франции, – перебила королева. – Мой ответ – нет.

Сесил слышал это собственными ушами, и не один раз. В ответ Эссекс самовольно удалился в Уонстед и оставался там, пока Елизавета не передумала. Удивительно, насколько действенный эффект оказывают детские обиды и капризы взрослого мужчины.

– Это будет его первый опыт в качестве полководца. – Королева останавливается перед клумбой с наперстянками. Над лиловыми колокольчиками гудят пчелы.

Может, там его убьют, думает Сесил. Он знал, что поход во Францию все же состоится; на кухне Эссекса есть мальчишка, продающий ему информацию за шиллинг. Жена Эссекса опять беременна – шиллинг; леди Рич завела интрижку с Блаунтом – два шиллинга; лорд Рич знает и молчит – три шиллинга; Эссекс собирает людей и лошадей – четыре шиллинга. Парень скоро так разбогатеет, что сможет купить себе рыцарский титул. Сесил даже начал подозревать, что его соглядатай придумывает, но раз сама королева подтвердила последнюю новость, все остальное тоже выглядит вполне правдоподобно.

– Надеюсь, он вернется целым и невредимым, мадам. А то ведь эта его жена опять в положении.

– Не выводи меня из себя, Пигмей. Я знаю, что Фрэнсис беременна. Эссекс сам мне сообщил.

Елизавета подходит к фонтану, устроенному в стене, и наполняет стоящую рядом чашу. Из ниоткуда появляется пара стражников; один берет у нее чашу и осторожно отпивает. Время как будто замирает: все ждут, не появятся ли признаки отравления. Сесил рад, что не ему выполнять сию задачу. Пожалуй, это работенка для Эссекса – отпивать из кубка, причмокивать, выслушивать замечания вроде: «Бросишь жену ради меня?» Наконец стражник кивает и наполняет для королевы новую чашу. Она делает глоток.

– Вино! Весьма оригинально.

Сесил гадает, каким образом Эссекс умудрился сообщить о беременности жены, ведь в последнее время он не был при дворе. Вероятно, послание ускользнуло от