Гусар бессмертия - Алексей Волков

Впрочем, на его обросшем бородой лице была написана растерянность, и серьезной схватки не получилось. Поручик отнюдь не хотел убивать турецкого офицера. После краткого обмена ударами Орлов просто воспользовался тем, что противник оказался рядом, и с силой ударил турка в лицо кулаком с зажатым в нем эфесом сабли.

От подобного неласкового обращения турок рухнул с коня. Какой-то янычар попытался прикрыть начальника, выставив увенчанное штыком ружье. Орлов отпустил саблю, оставив ее болтаться на темляке, дернул из правой ольстры пистолет и, не прекращая движения, выстрелил.

Уроки Кондзеровского не прошли даром. Янычар немедленно выпустил ружье, схватился обеими руками за грудь и застыл, словно не мог решить, он уже убит или всего лишь ранен.

Это был последний выстрел короткого боя. Поручик оглянулся вокруг и увидел, что все уже кончено. Вокруг куруц валялось несколько тел, гусары сгоняли янычар и возниц в одну небольшую толпу.

Потерь среди гусар не было. Одну лошадь чуть царапнуло штыком, но несильно. Даже поминать об этом всерьез не стоило.

– Что там? – Орлов кивнул на куруцы.

Спешившийся Трофимов заглянул, на несколько мгновений исчез под парусиновым пологом и вылез наружу.

– Похоже, порох, ваше благородие!

– Ни черта себе! – присвистнул поручик.

Он не задумывался о том, что могли везти в Силистрию. Наверное, потому, что список вероятного получился бы достаточно велик. Не требовалось семи пядей во лбу, чтобы понять – в ближайшее время крепость может оказаться в осаде, и, соответственно, требовалось подготовиться к такому событию. В прошлом году у Багратиона не вышло взять укрепления, но крепость была достаточно важна, чтобы оставлять ее в тылу действующей армии.

Гарнизон нуждался в продовольствии, порохе, оружии, одежде, деньгах, в конце концов, дабы выплачивать воинам жалованье, – в общем, во многом, чья доставка в любой момент станет затруднена. Но порох… Что ни говори, приятно лишить врага возможности причинить тебе вред. Беда лишь в том, что все это теперь предстояло волочь не то назад, к своему полку, не то вперед, к пребывающему невесть где авангарду славного Кульнева. Обратный путь представлялся более безопасным, зато приказ звал вперед, пусть даже по дороге может попасться уже не столь безобидный отряд противника.

И ведь тогда придется бросать добычу, уходить прочь. Бросить же уже захваченное жалко. Даже хуже, чем отдать свое. А меж тем вечер близок, и есть риск продолжать движение во тьме. Есть у волов такая особенность – ни при каких обстоятельствах не убыстрять движения. Груза перевозят много, но скорость при этом…

Был бы с собой весь взвод, чтобы хоть обеспечить охрану! А то кого-то вышли в дозор, кого-то приставь к пленникам, и что остается?

Решение пришло само собой.

– Стоян! До авангарда далеко?

– Нет, – проводник утвердительно качнул головой.

– Так да или нет? – не понял Орлов.

– Верст пять, – что-то прикинул проводник.

– Трофимов! – позвал поручик.

– Здесь, ваше благородие!

– Отправишься с проводником. Передашь Кульневу пакет и скажешь, что мы здесь будем ждать помощи. И запомни – все зависит теперь только от тебя.

Всегда неприятно покидать товарищей в опасности, однако должен же кто-то доставить важные известия!

– Слушаюсь! – Трофимов бережно принял пакет.

– А ты, Стоян, сумеешь быстро провести к авангарду – получишь сверх всего империал.

Золотая десятирублевая монета была единственной у Александра, сверх нее набиралось рубля на три серебра, но до денег ли, когда речь идет о деле?

Два всадника сорвались с места и тронулись едва не галопом.

– Кузнецов! Все фуры составить в круг. Выставить охранение по сторонам. Подготовить фитили.

Унтер понял смысл последнего приказа, однако в его глазах не отразилось никакого страха.

Если первыми придут турки, то захваченный пороховой парк надлежало взорвать.

Угроза была реальной, и работали гусары быстро. На обнаруженную неподалеку площадку переволокли фуры, составили из них подобие круга. Даже волов выпрягать не стали. Кто же в таких обстоятельствах беспокоится о бессловесных тварях? Однако пленных все же поместили чуть в стороне. Сдавшиеся на милость победителей должны жить.

Трофейного оружия хватало, и потому отправившиеся в секреты гусары были вооружены основательно. Шесть человек – шесть секретов. Все равно нагрянут турки – не скроешься. Никаких посыльных, лишь сигналы в виде выстрелов. А дальше…

Трое оставшихся гусар во главе с унтером охраняли пленных. Сам же Орлов обосновался в центре круга у небольшого костерка. Прохаживался взад-вперед с трубкой в зубах и напряженно вслушивался: не раздастся ли подводящий итоги выстрел?

В принципе, по прикидкам, времени на горение фитиля было достаточно, чтобы вскочить на коня и попробовать затеряться среди окрестных холмов. Но про себя Орлов знал, что никуда не уйдет. И потому сейчас поручик испытывал нервный подъем.

Это был звездный час молодого поручика. В памяти промелькнули родные места. Дом на холме, село, деревеньки, окрестные поля и леса. Всплыло лицо старого отца, как он там? Сменилось на прекрасный образ Полины, та – на гадалку со странным именем Рада. Потом все заслонили родные гусары. Кондзеровский, Лопухин, новый командир эскадрона Мадатов и те, кого уже нет в полку, – Шуханов, Трейнин и многие другие.

Но все это исчезло, заслоненное досадливой мыслью: неужели так и не суждено узнать, что содержится в тех таинственных записях? Пару раз, оставаясь в одиночестве, тайком от всех, Орлов пытался прочитать написанное, но весьма поверхностных знаний латыни из общих правил и сотни-полутора слов для этого было недостаточно. Не говоря уже о том, что куски на древнем языке оказались не настолько велики, а в большей части даже алфавит был неведомым. Мелькнуло имя – Бен Бецаль, другое – Парацельс, но кто они такие, гусару было абсолютно неведомо. Вроде бы среди великих римлян подобных не было. Хотя Орлов так знал этих римлян…

Ясно было – бумаги представляют из себя набор многих трудов, возможно, тщательно отобранных и сложенных в каком-то порядке. Но зачем-то они были переданы Орлову! И зачем-то за ними гонялись. Во всяком случае, налет на усадьбу, похоже, был произведен из-за них.

Но что там могло быть? Какие тайны, из-за которых можно было уничтожить причастных к ним?

Убийство ради бумаг не укладывалось в голове Александра. Для него единственной ценностью были вражеские планы, но какие планы зашифровывались и хранились в сейфе возможно не один десяток лет? Абсурд…

Сколько ни раздумывал на эту тему Орлов, никаких мыслей не было. Хотя именно теперь он впервые заинтересовался чужой тайной всерьез. И знал при этом: выберется живым – для разгадки не будет времени. А нет… Останется лишь пожалеть об упущенном.