Ловец Чудес - Рита Хоффман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Арчи? Это ты? Как ты здесь…
– Где он? – мой голос задрожал.
– Проклятие, Арчи, как ты сюда попал?
Внезапно вырвавшееся изо рта этой благовоспитанной девушки ругательство потрясло меня, и я глупо хихикнул. Элиза свесила ноги с постели и собралась было встать, но я вскинул руку в предупреждающем жесте.
– Не подходи. Где Теодор? Почему ты спишь в его постели?
Элиза сжала переносицу пальцами, чтобы остановить слезы.
– Он умер прошлой ночью…
– Не может быть, – чувствуя себя последним глупцом, сказал я. – Как это возможно?
– Он сгорел, Арчи. Температура его тела была слишком высокой, доктор не смог ничего сделать. – Элиза покачала головой. – Я звонила тебе. Ты не ответил.
– Где его тело?
– В часовне. Завтра утром… Куда ты? Арчи!
Не заботясь о том, что она подумает, я выпрыгнул в окно, мягко приземлился на траву и побежал к часовне, расположенной за цветущим садом леди Барлоу. Пот струился по спине, кудри прилипли ко лбу, а я, ломая кусты, прокладывал себе путь. Может, они ошиблись? Вдруг еще есть шанс?
Распахнув двери, я сразу его увидел – семейная часовня Барлоу такая маленькая, что одновременно здесь едва ли поместятся десять человек. Теодор лежал в дорогом гробу, обитом темно-бордовой тканью, и на фоне этого насыщенного оттенка выглядел еще бледнее.
Я подошел к нему и прижался ухом к груди. Ничего. Ни дыхания, ни сердцебиения. И в эту необъяснимо долгую секунду я осознал все, что произошло за последние два дня. В памяти воскресла Дебора в свою последнюю минуту. Она била меня по груди и кричала, проклинала и молила, на ее лбу выступил пот, а изо рта вылетали крошечные капли слюны. Там, на кладбище, я не понимал ни слова, а сейчас, стоя на коленях перед телом Теодора вспомнил всё.
«Помогите! Умоляю, спасите меня!»
Пока я наслаждался отражением луны в ее округлившихся от ужаса глазах, Дебора кричала до хрипа, кричала, пока не пропал голос.
«Не прикасайся ко мне! Чудовище!»
Я прижался лбом к холодному лбу Теодора и закрыл глаза. От него пахло разложением.
«Ты убил меня. Ты, а не болезнь».
Он выглядел таким юным, хрупким, словно фарфоровая статуэтка. Смерть разгладила упрямую складку между бровей, стерла гримасу боли, застывшую на его лице в нашу последнюю встречу.
– Арчи! – В часовню ворвалась Элиза. – Так значит, Теодор не лгал!
Я медленно повернулся к ней и уставился на прекрасное раскрасневшееся лицо. Ее ночная рубашка была развязана на груди, и я видел манящую ямочку между ключицами.
– Он рассказал тебе? – спросил я, отходя от гроба.
– Я думала, что он в бреду. – Элиза кивнула. – Ему вкололи морфий, но он продолжал хватать меня за руки и все время шептал, что ты можешь ему помочь, что ты, – она понизила голос, – создание тьмы. Конечно же, я не поверила, но ты… Ты выпрыгнул в окно!
Я подошел к ней, властно обхватил ее шею и притянул к себе.
В глазах Элизы я видел Теодора, и все мое нутро замирало от этой сладкой муки, от боли и горя.
– Ты забудешь все, что видела этой ночью, – прошептал я. – Возвращайся в дом, ложись в постель и крепко спи до утра.
Элиза развернулась на пятках и поспешила прочь. Я проводил ее взглядом, затем еще раз посмотрел на то, что еще вчера было Теодором, и вышел из часовни, крепко притворив за собой двери.
Глава 14
Запах вокзала стойко ассоциировался у меня с человеком, появление которого изменило всю мою жизнь. Если бы не он, я бы никогда не стал членом Ордена, а сейчас, возможно, не удирал бы от бывших братьев, поджав хвост. Если подумать, не появись на том перроне мой будущий наставник, я мог бы погибнуть намного раньше. Болезни, голод, беспорядочные связи… Да, попытка ограбить Ловца определенно привела меня к куда лучшему исходу. По крайней мере, я мог довольно успешно скрываться от преследователей и у меня был выбор – сдаться или продолжать создавать им проблемы. Более того, обретя сверхъестественную силу, я теперь мог постоять за себя. Не появись на перроне Ловец, я был бы обречен.
Из трубы паровоза валил дым. Воздух наполняли запахи людей и угля. Я ловко лавировал между пассажирами, то и дело сверяясь с наручными часами. До рассвета осталось несколько часов, нужно найти убежище, а вокзал в Эдинбурге, как назло, находится в самом сердце города. Придется потратить немало сил, чтобы оказаться подальше от никогда не спящих жителей столицы.
Ветер пронизывал меня насквозь, заполняя дыру, оставшуюся в груди после бесславного побега из Лондона. Я сам не понимал, насколько привык к нему, насколько влюбился в улочки и мостовые, в шумную площадь Пикадилли, в свой старый, но уютный дом.
Я выкупил все купе в поезде, идущем в Эдинбург, прибыл на вокзал Кингс-Кросс на закате и провел несколько часов в зале ожидания, мысленно прощаясь с Теодором, Деборой, лондонским духом и Арчи Аддамсом. В моем портфеле лежали документы на имя Александра Мюллера, деньги и роман Мэри Шелли. Я не смог с ним расстаться, рискнул и вернулся в дом, за которым наверняка наблюдали Пауки. Наплевал на безопасность, залез в пасть к Ловцам ради какой-то книги! Рациональная сторона моей личности называла меня самыми ужасными словами, но другая, сотканная из тонкого кружева эмоций и привязанностей, тоскливо сжималась и всячески поддерживала это безрассудство.
После того как я испил человеческой крови, силы мои приумножились. Я был уверен, что, если Ловцы нападут, мне удастся не только сбежать, но и перебить их. Эта уверенность и стала последним доводом, с которым я начал взбираться по стене.
В темноте спальни я обрезал волосы, затем достал из шкафа черный костюм, положил на кровать и долго рассматривал. Мне никогда не нравились люди-вороны, предпочитающие этот чопорный цвет в одежде, теперь же он казался манящим и глубоким. Цвет траура по людям, которых я подвел.
Приняв ванну, я позволил волосам завиться в свойственной им манере – мать наградила меня крупными кудрями, которые я сразу после перевода в Лондон стал беспощадно выпрямлять, чтобы внешность моя не была такой кричащей. Теперь это потеряло смысл – мне больше не нужна была серая личина Арчи, я мог быть тем, кем рожден. Ну, почти.
Закончив переодеваться, я посмотрел на свое отражение в окне. Обиженное на весь мир лицо показалось едва ли не детским, кудри придали облику слегка легкомысленный вид, но чопорность костюма немного исправила ситуацию. Этот юноша мог быть студентом хорошего университета, прилежным сыном какого-нибудь толстосума, играющего на бирже, любимцем матери и сестер. У него могла быть большая собака, уютная комната в семейном доме в Суррее и ничем не омраченная жизнь впереди. Только запавшие глаза портили этот образ. Они видели и знали куда больше, чем мне бы хотелось. Черными углями они горели на бледном лице, превращая сына толстосума в мрачного отпрыска деспотичного кровопийцы, который даже убить себя не смог, не испортив перед этим кому-нибудь жизнь.
В ту ночь я спал в чужом доме, убедив хозяев не обращать на меня внимания. Уходя на закате следующего дня, я приказал им забыть меня. Сразу после этого из глаз моих покатились слезы, и я скрылся во мраке, мучимый отчаянным желанием отмотать время назад и внушить ту же мысль Деборе. Будь моя воля, я бы приказал ей меня бояться, избегать, мчаться прочь, едва она услышит мое имя. Но момент упущен. Она лежит в чужой могиле, ее родители сходят с ума, а я бегу из Лондона, как крыса с тонущего корабля.
Попасть в Германию из Великобритании было не так просто. Если бы не морская болезнь, я бы рискнул преодолеть Ла-Манш по воде, но сейчас у меня не хватило бы сил убедить всех пассажиров корабля не обращать внимания на странного бледного юношу. Мне доводилось слышать, что в Шотландии можно найти Пожирателей Времени, не связанных обязательствами с Орденом Ловцов. Рискованно, но теперь вся моя жизнь состояла из риска и попыток пережить очередной день. Так я и оказался в центре Эдинбурга. И едва я вышел в темную шотландскую ночь, стало понятно: это место создано для таких, как я.
Влажный воздух холодил кожу, рваные клочья тумана наползали на город со стороны реки. Стук копыт, скрипы и вздохи дилижансов, одинокие фигуры, бесцельно бредущие куда-то, отражения фонарей в лужицах на мостовой – у меня перехватило дыхание, едва я увидел этот мрачный пейзаж. Рядом с романом Шелли в моем портфеле
