Ловец Чудес - Рита Хоффман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще один взрыв фейерверков заставил людей кричать – над толпой появился огромный китайский дракон, вытянулся и выдохнул целый сноп искр.
В Эдинбург прибыл бродячий цирк, понял я.
Всего четыре шатра: очень большой, два совсем маленьких и средний. Неподалеку труппа припарковала вагончики, возле которых лошади самозабвенно щипали траву. Продавцы с переносными прилавками появлялись то тут, то там и предлагали сладкую вату. Мальчишки-жонглеры катались туда-сюда, грозясь поджечь волосы зазевавшихся леди. И над всем этим то и дело вспыхивали фейерверки, столбы были увиты гирляндами разноцветных лампочек, на крыше большого шатра светилась надпись: «ЦИРК».
Мои глаза заслезились, захотелось уйти, сбежать в мрачный прохладный склеп – подальше от резких звуков трубы и взрывов над головой. Но я продолжал стоять перед шатрами, зараженный всеобщим любопытством. Толпа ринулась вперед, меня едва не сбили с ног. Пришлось присоединиться к людям и встать в очередь перед крошечной будкой билетера.
– Добрый вечер!
Из шатра вышел высокий человек в алом фраке. Лицо скрывала тень от цилиндра, но я готов был поспорить, что он довольно молод – судя по подтянутому телу и манере держаться.
– Прекрасная погода сегодня, не так ли? – Человек прошелся вдоль очереди, оценивающе разглядывая посетителей. – Вы готовы увидеть наше представление?
Дети завопили, взрослые проявили заинтересованность куда более сдержанно, но на их лицах застыло ожидание. Они ждали чудес.
В руках незнакомца появилась колода карт. Я не успел увидеть, откуда он достал их, и попался, как обыкновенный простак. Похоже, развлекать публику вышел кардист – мастер в обращении с картами. Будто услышав мои мысли, юноша повернулся ко мне, поклонился и запустил карты в воздух. Плавной волной они поднялись над его головой и аккуратно вернулись во вторую ладонь. Все это время взгляд кардиста был устремлен на меня. Я кивнул и выдавил из себя улыбку, всем своим видом показывая, что впечатлен ловкостью его рук. Но ему этого показалось мало. Он подошел ко мне и развернул карты перед моим лицом.
– Веер большим пальцем, – сказал он.
– Прекрасно, – пробормотал я, смущенный его вниманием.
– Хотите, я научу вас рифленой тасовке? – шепотом спросил юноша.
– Н-нет, простите, я не…
– Меня научи! – Мальчишка лет шести потянул кардиста за фрак.
– О, ты уверен? – Тот опустился на одно колено, чтобы оказаться вровень с ребенком. – Это древнее искусство владения картами, твоя матушка не будет против?
Женщина, стоящая позади, усмехнулась и махнула рукой. Кардист кивнул ей и, прежде чем продолжить разговор с мальчишкой, бросил на меня испепеляющий взгляд. Я так и не понял, чем насолил ему, поэтому, когда подошла моя очередь покупать билет, сделал это с облегчением – там, в шатре, странный парень не сможет так откровенно таращиться на меня.
Взяв билет из крошечной зеленой лапки, я собрался было уйти, как вдруг меня прошиб пот.
Трехпалая. Зеленая. Лапка.
Медленно развернувшись, я присел и заглянул в небольшое окошко. Не успел я как следует разглядеть бородавчатое сморщенное лицо, как по щеке меня хлестнуло что-то длинное, влажное и мерзкое.
– Не задерживай очередь! – визгливо выкрикнуло существо.
Я попятился к шатру. Кардист повернулся и проводил меня хмурым взглядом. Не может быть. Это все трюк, часть шоу, наверняка в будке сидит чревовещатель с куклой, да, скорее всего, так и есть. Я стал слишком нервным и впечатлительным.
У откинутого полога меня встретила девушка в костюме клоуна. Правда, клоун получился какой-то неправильный – слишком печальный. Я улыбнулся ей, надеясь на ответную улыбку, но девушка изобразила хищный оскал, щелкнула зубами и спросила:
– Теперь доволен?
Стоило бежать отсюда, пока был шанс. Это не цирк, а сборище сумасшедших. Но я не сбежал – клоунесса втолкнула меня в темное нутро шатра, злобно хихикая. Пришлось идти вперед, натыкаясь на людей и реквизит. Освещенный одиноким прожектором манеж стал для меня единственным ориентиром. Не желая приближаться к нему, я залез на четвертый круг скамеек, расставленных по образу и подобию римского Колизея, и терпел, пока пробирающиеся мимо люди оттаптывали мне ноги.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем полог шатра закрылся, а злобная клоунесса прошаркала мимо, бросив на меня кровожадный взгляд из-под размалеванных век.
Шум вокруг напоминал жужжание разъяренных пчел. Мне было неуютно находиться здесь, но, как только я представлял, что придется пробираться к выходу, меня начинало мутить. Я клятвенно пообещал себе в ближайшую неделю не посещать людных мест.
Прожектор погас, а затем снова зажегся. Опираясь на трость, в круге света стоял человек в алом фраке. На его лице лежала непроницаемая тень от полей цилиндра.
– Дамы и господа, леди и джентльмены, – его голос становился все громче, – готовы ли вы увидеть лучшее шоу во всей Великобритании?!
Шатер зашумел. Дети и взрослые принялись кричать и хлопать.
– Я вас не слышу! – крикнул кардист. – Покажите мне, как сильно вы хотите увидеть это шоу!
Вступила труба, сразу за ней – барабаны. В едином порыве люди принялись топать ногами, повторяя заданный инструментами ритм. Дети повскакивали с мест, я видел их распахнутые, горящие глаза.
– У них будет слон! – завопил мальчишка, сидящий рядом со мной. – Настоящий слон!
– Правда? – Я усмехнулся.
– Он нарисован на афише! Вы не видели?
Покачав головой, я уставился на кардиста, завладевшего умами и сердцами зрителей за несколько жалких мгновений.
По краю манежа вышагивали причудливо разодетые музыканты и дули в трубы. Позади тащился клоун с барабаном, надетым на шею. Он бил по инструменту невпопад, нарушая уверенный, завораживающий ритм. Один из трубачей развернулся и дал ему затрещину. Зрители принялись хохотать. Утерев нос рукавом, клоун выпрямил спину, подмигнул кому-то в толпе и выдал идеальный ритм, к которому тут же присоединились трубачи. Обойдя манеж по кругу, они остановились за спиной кардиста. Тот взмахнул рукой и громогласно выкрикнул:
– Добро пожаловать!
Зажглись сотни ламп. Шатер наполнился оглушающей музыкой. Казалось, я заперт в витрине рождественского магазина.
Манеж заполонили разодетые люди: гимнасты, клоуны, дрессировщики и их звери, толпа низкорослых лысых мужичков, катящих друг друга, словно пушечные ядра. С потолка опустились вращающиеся кольца, с которых, окутанные полотнами ткани, спустились прекрасные девушки и юноши в облегающих трико. Исполняя кувырки и колеса, на манеж высыпала группа тонких, почти эфемерных фигурок. Издалека они походили на детей. Высокая женщина вынесла на плечах двух взрослых мужчин.
Вся труппа заняла свои места и тогда, под взрывы фейерверков, доносящихся снаружи, два человека в черном принялись крутить какой-то хитрый механизм по обе стороны манежа. Кардист, театрально взмахнув руками, начал подниматься в воздух. Я разглядел тонкий металлический канат, на котором он стоял. От одного взгляда на его зависшую в нескольких футах над полом фигуру у меня закружилась голова. Юноша раскинул руки и побежал по канату под неистовый рев толпы. Двигался он настолько уверенно, будто шел по широкой вымощенной дороге. Мое сердце болезненно сжалось от страха.
Свет внезапно погас, а когда зажегся снова, на манеже стояла только печальная клоунесса с потекшим гримом. Она помахала рукой зрителям и достала из-за спины огромное кольцо на палке. Следующие несколько минут с помощью своего нехитрого инструмента клоунесса создавала невероятные фигуры из мыльных пузырей. Дети заходились в восторженных криках, разглядывая лошадей и кошек, плывущих над их головами, а я никак не мог поверить, что создать нечто подобное можно при помощи одного только кольца на палке.
Пусть девушка была со мной неприветлива, но дело свое знала отлично.
Я сам не заметил, как попался на крючок артистов, – каждый новый номер встречал с радостью, хлопал, пару раз даже свистел. Люди на манеже исполняли невероятные вещи: дикие звери слушались дрессировщиков, как ручные котята, женщина носила на руках мужчин из зала и поднимала огромные гири. Но лучше всех были воздушные акробаты и гимнасты. Я забывал дышать, когда девушки раскачивались в огромных кольцах и прыгали друг другу в руки. Их номер с полотнами ткани поразил меня до глубины души – это было так красиво, что я едва не заплакал. Но когда на манеж вышли тонкие детские фигурки в черных костюмах, я понял, что меня ждет еще большее потрясение.
Свет в шатре погас. Я видел лишь светящиеся полосы на костюмах артистов. Они поднялись
