Леонид Шинкарев. Я это все почти забыл - Л.И.Шинкарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
спать никогда в жизни.
Где мои товарищи, я не знал.
Утром был неожиданно учтивый завтрак: бутылка грузинского вина,
шпроты, колбаса, масло, черный хлеб, чай. Не знаю, чему мы были обязаны,
но положение наше явно улучшалось. После завтрака я вышел прогуляться и
на асфальтовой дорожке встретил Смрковского. Мы обнялись. Он достал
свежий номер “Руде право”, в нем ночное обращение президиума ЦК к наро-
ду. Мы поговорили четыре-пять минут, пока офицеры не попросили нас вер-
нуться в свои домики. Я сидел там снова один, ничего не делая, не представ-
ляя, что происходит с другими. В середине дня зазвонил телефон. Я услышал
голос Дубчека. Он сказал, что скоро за мной заедут и нас отправят в Москву.
“Это я тебе сообщаю, чтобы ты больше не сопротивлялся”.
В Москву нас отправляли в разных самолетах.
Я летел на военном грузовом Ил-18. Как потом оказалось, на таком же
увозили Дубчека. Сопровождение было все то же, штатское. В аэропорту
Внуково ожидала “Чайка”. Никого из встречающих не было. Машина неслась
в город. Я оказался в каком-то здании, то ли это был Кремль, то ли ЦК на
Старой площади. Скорее всего, это здание ЦК, поскольку Брежнев потом за-
метил, что здесь заседает Политбюро. Меня ввели в комнату, там за большим
столом сидел Дубчек, напротив Брежнев, Косыгин, Подгорный, Воронов…
Мы пожали друг другу руки. Ни я, ни они не пытались обняться, как в преж-
ние времена, с моей стороны это было невозможно. Мы с Дубчеком оба были
сдержанны и холодны. Зрелище малоприятное: они все в белых рубашках и
при галстуках, а мы небритые, грязные, в костюмах, давно не бывших под
утюгом. Я не знаю, о чем шел разговор до моего прихода, но при мне первым
заговорил Брежнев. Не будем, сказал он, упрекать друг друга, отметем про-
шлое. Положение у нас с вами трудное, его можно повернуть и в одну, и в
другую сторону…»
Письмо М.Зикмунда в Иркутск (6 декабря 1990 г.)
…Отвечаю на твой вопрос. Весь 1968 год мы с Иржи очень много работали – я в
Злине, он в Праге. Заканчивали новую книгу «Цейлон. Рай без ангелов», писали ста-
тьи, выступали на радио, шли на митингах в поддержку Пражской весны. Мы были
убеждены в способности власти исправить деформации прошлого, опираться, в
первую очередь, на возможности самого чехословацкого общества, а не стран совет-
ского блока.
Мысль о реальности военного вторжения никогда не приходила в голову. Мы с
женой, сыном, мамой жены две недели отдыхали под Сплитом, на берегу моря. Ле-
тели туда туристической компанией «Чедок», 60–70 чехов и словаков. Прекрасно ку-
пались, загорали, а в последний день, 19 августа, был торжественный ужин. Меня
там все знали, спрашивали о разном, в том числе о том, возможен ли в нашу страну
ввод советских войск. Я отвечал без тени сомнения: с точки зрения международного
права и ситуации, как она складывается, военное решение бессмысленно и невоз-
можно. Утром 20 августа я отправил тебе почтовую открытку; в этот день с
группой мы возвращались в Прагу. Домой добрались к вечеру.
А между часом и двумя ночи раздался звонок. Звонил мой друг Карел Пав-
лиштик, доктор философии, заместитель директора областного музея: «Мирек,
включи радио!» И бросил трубку. Ничего не понимая, включаю радио и слышу заявле-
ние наших властей в связи с вводом в Чехословакию войск стран Варшавского дого-
вора. А скоро послышался гул, он до сих пор у меня в ушах, страшный гул сотен само-
летов. Где-то в девять утра диктор сказал, что советские танки уже окружили
пражскую радиостудию, и если начнется исполнение чехословацкого гимна, это бу-
дет означать конец передачи.
Я не находил себе места. Было чувство, что меня оскорбили. Несколько часов
назад я убеждал своих земляков, что мы знаем Советский Союз и военное вторжение
в нашу страну невозможно, нет причин, нет логики… И вот над нами гул самолетов.
И в Праге танки! Мы с Иржи чувствовали себя последними дураками. . 27
Танки давно были в Праге, когда в Иркутске я получил почтовую от-
крытку с красивой глянцевой фотографией: Далмация, подножие зеленой
горы, синева Адриатического моря и на берегу белоснежный отель «Лагуна».
В этом отеле отдыхал с семьей Мирослав Зикмунд. В день возвращения из
Сплита домой, на родину, он отправил в Сибирь открытку с югославским
штемпелем, не догадываясь, что до перехода войсками чехословацких гра-
ниц оставались часы.
Открытка М.Зикмунда в Иркутск (20 августа 1968 г.)
Леня, дорогой, очень много думал о наших сибирских разговорах и о настоящей
дружбе. Большое тебе спасибо за отличную книгу 28. Жму тебе руку и надеюсь, что
мы скоро увидимся. Твой Мирек (Зикмунд) 29 .
Дата на открытке его рукой: 20 августа 1968 года.
«Скоро увидимся…» Мы были плохими провидцами.
Увидеться с Миреком нам теперь удастся через двадцать два года. Это
будет у него дома в Злине, в феврале 1990-го. «Скоро» по меркам вечности,
но не короткой человеческой жизни.
Фотографии к главе 4
Прага, май 1945
…и 23 года спустя
Прага, 21 августа 1968
Президент Чехословацкой республики, Верховный главнокомандую-
щий ее вооруженными силами генерал Людвик Свобода, 1960-е гг
Людвик Свобода, Леонид Брежнев, Алексей Косыгин, Николай Подгорный на улицах Москвы.
Август 1968
Встреча президента Людвика Свободы с маршалом Андреем Гречко. Август, 1968
ГЛАВА ПЯТАЯ. «Прости нас, Прага…»
Исповедь десантника Нефедова. «Приказы не обсуждаются». «Про-
сти нас, Прага…» «Я не говорю, что сошли с ума, но какой-то сдвиг
произошел». Над кем смеялась площадь. «Морально нам было тя-
жело…» Капитан Шлапак спасает честь армии. Приматор Черный
в плену у капитана Медведева. «Он был слишком молод, чтобы по-
нять грустную улыбку Гуса»
20 августа 1968 года в лесу под Каунасом полковник Соколов, командир
108-го полка 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии объявил приказ:
в четыре утра взлет. Ротные разбежались по палаткам. Как мне потом рас-
скажет ефрейтор 2-й роты Валерий Нефедов, у десантников «страха не было,
только легкий мандраж, как при первом прыжке с парашютом, когда пада-
ешь в неизвестность» 1.
После ужина, часов в восемь вечера, всех отправили спать, но уснуть
мешало возбуждение. Лежали с открытыми глазами, в голову лезли разные
мысли. К тому же испортилась погода, пошел дождь. Часов в десять вечера в
палатку влетает вестовой от командира полка: получасовой сбор! Ликвиди-
ровать лагерь! По машинам!
Что случилось?!
По словам Нефедова, такой посадки в самолет он никогда не видел. На
тренировках перед посадкой командиры трижды проверяли у каждого па-
рашют, автомат. Всегда десантник брал парашют, который сам складывал, а
здесь торопят, он схватил первый попавшийся, неизвестно чей, и бегом к са-
молету. Ночь, дождь, аэродром, светят прожектора… Вылет, оказывается, пе-
ренесен на два часа раньше. По донесениям разведки, говорили десантникам
на ходу, в четыре утра в Чехословакию будут вторгаться войска ФРГ. Нужно
их опередить.
Нефедов – один из 13 тысяч десантников, назначенных к высадке в Че-
хословакии в ночь с 20 на 21 августа. В полку было человек двадцать земля-
ков из подмосковного Одинцова, остальные из Прибалтики, Поволжья, Си-
бири. С весны их стали гонять до седьмого пота: c утра до вечера кувырка-
лись на тренажерах, бегали, рыли окопы, стреляли из автоматов и пистоле-
тов, метали ножи, кидали гранаты, разбирали взрывные устройства, водили
бронетранспортеры, авиадесантные самоходные установки, танки, грузови-
ки, мотоциклы. По утрам на тренировочном Ан-12 поднимались над латвий-
скими сосняками, прыгали с парашютом, с ходу «захватывали» спрятанную
на опушке ракетную установку и указанный на карте плацдарм.