Конец эры мутантов - Лидия Ивченко

Пожав руку академику, приобняв на прощанье Евгения, депутат Думы со счастливым видом откланялся.

Почти одновременно с действием, участником которого был Андрей, пытавшийся решить свои личные проблемы, разворачивались события с другой любимой женщиной ученого тандема – Лорой. Ещё не был наведен порядок в двух купленных рядом квартирах, куда недавно переехали Акиншины, и Лора в окружении вёдер, веников и тазов стояла на стремянке, развешивая тюлевые гардины. Вчерашним вечером они с Евгением допоздна провозились по дому, обустраивая свое новое жилище, но и на сегодня дел оставалось достаточно. Повсюду лежали неразобранные узлы и коробки, содержимое которых ожидало своего постоянного пристанища. Лора спешила повесить шторы и занавески, планируя побыстрее вымыть пол и постелить ковер, ибо окна и пол были, по её убеждению, доминантой в облике квартиры. С минуту она постояла без движения, глядя в окно и приучая себя к зрелищу панорамы с десятого этажа: с высоты было видно, как далеко внизу разбегаются на перекрёстках сотни красных и желтых автомобильных огней с зелеными вкраплениями светофоров и таксомоторных глазков – издали они похожи на негаснущий фейерверк. И хотя вид был вполне симпатичный, она тут же отвела взгляд: Лора боялась высоты и не без оснований полагала, что никогда не сможет выйти, высаживая цветы, на свою роскошную лоджию.

Прозвенел дверной звонок. Для Евгения вроде бы рано, подумала Лора, но кто тогда это мог быть? В открытых дверях стоял милиционер. С неё разом слетело благодушное настроение, навеянное благополучным разрешением их семейных проблем. Сдунув нависшую над глазом прядь волос, Лора воинственно уставилась на вошедшего.

– Я по поводу проживающего здесь Олега Николаевича Шашина.

– Олег Николаевич Шашин проживает не здесь, а в соседней квартире, – с сильно бьющимся сердцем ответила Лора, не ожидая от этого визита ничего хорошего.

– Но он имеет какое-то отношение к вам…

– Имеет. И что? – Лора сделала приглашающий жест, и участковый вошел в комнату.

– Но вы же подавали заявление о розыске пропавшего мужа…

– Я подавала заявление о розыске мужа, а не Олега Шашина, – стойко оборонялась Лора, собрав в кулак всё своё хладнокровие.

– Но зачем вы ввели нас в заблуждение – солгали, что Шашин ваш сводный брат?

– А какое вам дело до моей личной жизни?

– Мы просто выясняем его личность, – смутился милиционер.

– Нормальная личность, гражданин России… Почему вас клинит куда-то вбок?

– И всё-таки. Должны же мы знать, какое отношение имеет он ко всей этой истории…

– Никакого. Мы познакомились с ним в доме моей свекрови, где он снимал дачу. Он во многом помог мне в трудные для меня дни. Теперь мы в близких отношениях.

– А как же муж? Если он найдется?

– Это уже не ваша печаль. Ищите. А мы уж как-нибудь сами разберёмся.

– Но тогда дело может повернуться так, что вы сами избавились от мужа…

Лора даже задохнулась от возмущения.

– И от Зотова заодно? Вы в своем уме?!

Но хотя довод с Зотовым был безошибочным, Лора чувствовала, что сплоховала, признав Шашина своим любовником: кто знает, какими последствиями это может обернуться в выводах розыскников…

– Послушайте, – сказала она уже примирительно, – мой муж – великий ученый, как и Зотов, их открытие кому-то очень нужно или, наоборот, не нужно. Поэтому их скорее всего похитили, и найти их будет очень трудно, если вообще возможно. «Вероятнее всего их искать вскоре совсем перестанут, – подумала она и почти успокоилась. – Пройдет принятый у них срок – и всё. А нет тела – нет и преступления».

«Вот они, бабы… – думал участковый по пути в отделение, уверенный, что свою задачу по выяснению сомнительной личности выполнил. – Всего несколько месяцев нет мужика, и уже нашлась замена!» На всякий случай он позвонил в институт академика Бородина, получил подтверждение кадровика о том, что такой ученый у них действительно работает, с документами у него всё в порядке. И с чувством выполненного долга отрапортовал заказчикам, что младший научный сотрудник Олег Шашин никакого отношения к разыскиваемому Евгению Акиншину не имеет.

Да, это был он, Славка Максимов, его однокурсник, с которым столько лет делили комнату в общежитии, аудитории и прозекторские. Похудевший, стройный, несмотря на болезнь и печать прожитых лет, припудривших виски легкой сединой, он был по прежнему хорош собой. Евгений долго смотрел на него с улыбкой, радуясь встрече с товарищем, хоть и не по радостному поводу, но этот повод волновал его меньше всего: раз уж несчастливцу Максимову посчастливилось попасть в его руки, уедет к себе как новый. Максимов даже смутился от его пристального, изучающего взгляда, в особенности от улыбки, неясно чем вызванной и означающей для него непонятно что. Решив, что это просто приветливость, Максимов улыбнулся в ответ и стал выкладывать перед Евгением ворох медицинских заключений, выписок, снимков и томограмм, подтверждающих губительный диагноз.

– Ну рассказывайте – где были, что делали, где эту гадость поймали, – сказал Евгений, просмотрев документы.

– Олег Николаевич, да кто же знает, откуда эта, как вы выражаетесь, гадость берется?

– Ну, кое-что наука все же знает, – по прежнему улыбаясь, продолжал Евгений. – Расспрашивая вас, я имею в виду род деятельности – не связана ли она, к примеру, с радиоактивными веществами, химическими испарениями и тому подобным.

Для его метода лечения это было совершенно неважно, Евгению просто хотелось разговорить Максимова, узнать побольше о нынешней жизни своего товарища, с которым так далеко в стороны развела их судьба.

– Да нет, ничего такого в моей профессии не присутствует, я преподаю, – сказал Максимов. – Хотя, возможно что-то и было, на что я не обратил внимания. – И отвечая на вопросы Евгения, стал подробно рассказывать о себе.

Они проговорили довольно долго, пока Евгений, взяв один из снимков, стал пристально в него вглядываться.

– Вы что-то делали для своего лечения, помимо общепринятой стандартной схемы?

– А почему вы спрашиваете? – Максимов устремил на него настороженный взгляд.

– Я вижу по состоянию ваших клеток – они не такие, как бывают после химиотерапии и облучения.

Максимов был не просто удивлен. Сраженный таким тонким, мастерским владением своей профессией, он решил не запираться.

– Да, делал. Пробовал на себе. Но рецидив все-таки наступил, хоть и с гораздо большим интервалом, чем обычно бывает.

– Ну и что же это? Расскажите.

Максимов замялся.

– Вы извините, Олег Николаевич, пробормотал он, опустив глаза, – это не для разглашения, поскольку всё в процессе эксперимента. Я вообще-то рассчитывал увидеть здесь Акиншина и хотел поделиться информацией, посоветоваться – не обижайтесь, просто он мой однокурсник, в некотором роде друг, это, как вы понимаете, проще. Но его нет… Где он?