Конец эры мутантов - Лидия Ивченко

Разговор не принес Андрею ни ясности, которой он так жаждал, ни успокоения. Оставаясь по прежнему в растрёпанных чувствах, он в конечном итоге решил, как и Варя, положиться на волю случая. Он скоро представился: позвонив Варе и услышав ее обрадованный голос, Андрей тут же пригласил её на свидание. А встречу назначил, словно в подтверждение её догадок, у дверей хорошо известного ему Вариного дома.

Предложение Андрея маскировать лечение их тайных пациентов под эво-дево, такое простое и правдоподобное, успокоило Евгения. Тем более, что этой новой наукой, занимающейся эволюционной биологией развития, они оба заинтересовались с самого начала, с момента появления первых зарубежных трудов и даже сами затеяли некоторые исследования. Евгений не раз задумывался над её возможностями и, анализируя расшифровку генетической программы построения тел живых существ, рассматривал ее в применении к медицине – как перспективу, надежду на избавление от заболеваний, диагноз которых сейчас звучит как приговор. Он не брал в расчёт уже доказанное, ему было ясно, что ген РАХ-6, например, ответственный за формирование глаза и восстановление его тканей, излечит от слепоты, если научиться его включать, когда в старости он зачастую перестает выполнять свою функцию. Евгения интересовал ген, «ведающий» раковыми опухолями. Он был уже близок к открытию этого регулирующего гена, поломка которого вызывала опухолевый рост. Если понять, как «выключить» этот пагубный процесс, не станет ли избавление от рака проще и естественнее, чем его метод? Но размышляя над новыми открытиями, Евгений пришел к заключению, что его принцип превращения раковых клеток в полезные для организма всё же лучше: он не только избавляет от болезни, но и продлевает век, в то время как выключение гена лишь прекратит опухолевый рост. Впрочем, вполне могли существовать параллельно оба метода, признавал Евгений, если бы второй, из эво-дево, не был в далекой перспективе. Над поиском этого второго варианта он и трудился сейчас. Зачем? – порой задавал он себе вопрос. Разве он не добился лучшего, на что способен человеческий разум? Может быть им движет страсть к исследованию непознанного? И это тоже, признавал он, хотя «there is always room for improvеment» – нет предела совершенствованию, в приблизительном переводе, и вообще – два открытия лучше, чем одно. Зотов шутил: человек, который начал думать, не может остановиться.

Мелодично зазвенел – «замурлыкал» телефон внутренней связи. «Давай сюда, – позвал директор института, – благодарный пациент пришел». В кабинете шефа сидел видный деятель Государственной Думы, здоровый и посвежевший, как удовлетворенно отметил Евгений, усы и бородка из седых сделались тёмными, а уцелевший клочок волос на полысевшем лбу завихрялся пушистой запятой. Эта «запятая» смешила Евгения, и хотя он знал наперечёт всех своих пациентов, больной с таким опознавательным знаком особенно запомнился, отвлекая его мысли на разные забавные сравнения, а улыбчивое лицо доктора бодрило больного парламентария, словно именно такое выражение, а не мрачное и сосредоточенное, было гарантией наилучшего исхода.

Гость поднялся из кресла, пошёл навстречу Евгению с раскрытыми объятиями:

– Здравствуйте, здравствуйте, дорогой, как я рад вас видеть, мой спаситель!

– Как вы себя чувствуете? – ответив на приветствие, поинтересовался Евгений, хотя и так видел, что все хорошо.

– Прекрасно, прекрасно! Как никогда… Вот шёл мимо… «Пролетая над дружественной территорией», как пишут в телеграммах с самолетов высокопоставленные визитёры, решил засвидетельствовать вам свое почтение…

– Почтение зашло так далеко, что наш гость решил уговорить тебя баллотироваться в Думу, – подал голос академик. – Вот советовался со мной… А что? Зарплата не в пример твоей, вдесятеро больше.

– А лоббирование чьих-то интересов – разумеется, не криминальных – это же обеспечить себя до конца дней! – подхватил парламентарий. – Вот недавно ограбили одну даму – точнее, вице-спикера нашего – одних драгоценностей на 150 тысяч евро унесли, да наличными столько же, да шуб дорогих, антиквариата… Официально в милиции всё перечислила. Думаете, на зарплату, даже такую хорошую, как у нас, всё это можно иметь?

– Думаю, что она дура, ваша вице-спикер, если так разоблачилась перед всем честным народом, – сказал Евгений. – Была бы поумнее, поставила бы себя выше жадности и не позорилась. – «И здесь деньги решают всё, – подумал про себя. – Рабы денег… И эти люди нас ведут…Господи, куда они нас заведут, если у них самих в душе потёмки! Нет, это не для меня. Барахтаться в этой грязи вместо того, чтобы заниматься наукой… А почему нет? – Его мысли вдруг развернулись в обратном направлении. – Если бороться за финансирование современных технологий…»

– Будешь лоббировать новые изобретения и разработки, – словно откликаясь на его мысли, вставил Бородин, – перекрывать кислород мздоимцам из Минздрава…

– Вот-вот! – с энтузиазмом подхватил гость. – Именно люди такого ума и таланта нужны для управления страной!

– Выборы – это спекуляция и показуха справедливости, – пробурчал Евгений, – сами по себе они вовсе не обеспечивают появления лучших людей у власти. И что я там один сделаю, с такими, как ваша вице-спикер!

– Не один, не один, – горячо возразил депутат, – мы сейчас как раз в поисках достойных кандидатов! Мы чистим свои ряды…

Евгений молча слушал его вдохновенную речь.

– А как это сделать? – после некоторого раздумья, побежденный собственными и приведенными гостем доводами, спросил Евгений. – Я имею в виду депутатство.

– Вот это уже разговор, – удовлетворенно кивнул парламентарий. – Внесём вас в список кандидатов от нашей партии. Выделим средства, расскажем о вас, о вашей замечательной научной работе в газетах и по телевидению. Дальнейшее довершит избирательная кампания. Итак, решено? И еще один вопросик, если позволите, – он поднял на Евгения просительный взгляд. – Не могли бы вы посмотреть моего друга? У него, кажется, онкология… Очень достойный человек, тоже медик, кстати, у него есть научные публикации, Вячеслав Максимов, может, слышали?

Максимов… Неужели Славка? Евгений растерянно смотрел на депутата, пытаясь сообразить, о ком идет речь.

– Я больше никому – ни-ни! – гость приложил палец к губам, по своему истолковав замешательство медика. – Я вас очень прошу… Если вы согласны, я немедленно сообщу ему, он тут же приедет.

– Хорошо, хорошо, – поспешно сказал Евгений, погруженный в собственные мысли. Он никому не отказал бы, достойному и не очень, а тем более своему однокурснику.