Конец эры мутантов - Лидия Ивченко

Теперь ей уже не казалось странным и бредовым предсказание незнакомца, что она выйдет за него замуж. Всё как-то намекало, указывало, сходилось. Она все еще не двигалась с места, закрученная смерчем чувств, смешавшихся в растерянность, надежду, удивление, сомнение, среди них преобладала надежда: вот она, кажется, забрезжила долгожданная светлая полоса… Взбудораженная этой интригующей загадкой, Варя в конце концов заставила себя успокоиться и положиться на судьбу. Случай свёл её с Андреем и похожим на него парнем по имени Сергей, случай позаботится и о дальнейшем. Сейчас она хотела одного – чтобы этот таинственный Сергей позвонил как можно скорее.

Простившись с Варей, Андрей помчался в институт в надежде застать Евгения. Это постоянное ожидание будущего, которое никак не наступало, лишало его душевного равновесия, и он хотел решительно положить ему конец. Рабочий день был уже на исходе, но Евгений часто задерживался. Так было и на этот раз. Правда, Акиншин уже собирался домой и стоял над раскрытым кейсом, куда то укладывал журналы и ксерокопии статей, то после некоторого раздумья вынимал, понимая, что дома прочесть за вечер всё равно не удастся и лучше оставить до утра, когда на свежую голову легче думается. Тем более, что сейчас время есть. Это раньше он жил торопясь, пренебрегая усталостью, корпел над брошюрами и рефератами в библиотеках, часами просиживал за микроскопом даже в выходные и отпуска, носился по организациям, добывая приборы и реактивы для своих опытов, спешил фиксировать результаты, томясь слишком медленным продвижением к цели. Теперь, когда он стал хозяином долгих лет жизни, дни стали спокойными, несуетными, а работа – ровной и обстоятельной. Поэтому заполошность Андрея, ворвавшегося в лабораторию, удивила Евгения, округлившимися глазами он выжидательно уставился на товарища.

– Ну? Что случилось? Немцы под Москвой?

– Да ладно тебе, с твоими шуточками, – отмахнулся Андрей. – А дело, между прочим, нешуточное.

Андрей выдернул вилку из телефонной розетки, подошел к двери и запер её – он хотел поговорить по душам без отвлекающих звонков и снующих туда-сюда институтских лаборантов.

– Поговорить надо.

– Давай. – Евгений сел на краешек стола и, покачивая длинной ногой, приготовился слушать.

Меряя шагами тесный кабинет, Андрей рассказывал другу обстоятельства своих отношений с Варей и подробности сегодняшней встречи.

– Придется, наверное, открыться, – заключил он. – Я не вижу другого выхода.

Евгений соскочил со стола и в свою очередь зашагал по лаборатории, несколько минут молча и сосредоточенно глядя перед собой. Этого времени оказалось достаточно для некоторого размышления, после которого он высказал свое заключение:

– Я, конечно, могу ответить как Суворов, когда его спросили о планах: «О том, что знает моя голова, не должна знать даже моя шляпа». И хотя наша ситуация несколько иная, суть та же. Там, где знают двое, будет знать и третий. Я не говорю уже, что в жизни всякое бывает, – к примеру, размолвка. Ты не допускаешь мысли о том, что вы можете поссориться, расстаться – и что тогда? Зачем ей хранить твою тайну?

Такой вывод не удивил Андрея, он сам не раз об этом думал, другого ответа он и не ждал.

– Но ведь Лора тоже знает! – не сдавался он. – А ты не допускаешь мысли, что и с вами может такое случиться?

– Лора – сама участница, это меняет дело, – возразил Евгений. – Но у нас, к сожалению, достаточно посвященных – Бородин, мои родители…

– Зря мы всё-таки открылись академику…

– А что бы мы сейчас без него делали? – Евгений потёр лоб, словно ища там какой-то иной выход. – Кроме того, мы с тобой вылечили его жену. И, как ты знаешь, бывают рецидивы, так что уж он-то особенно заинтересован хранить нашу тайну и нас. К тому же, Бородин недавно жаловался мне на свои мужские проблемы с простатой. Не исключено, что нам придется и его лечить… Но мы почти засветились или вот-вот засветимся в другом: тайное лечение людей, которых нам по великому секрету присылают, неминуемо обнаружится. Нет ничего тайного, что не стало бы явным – это не я сказал.

– А вот тут-то и незачем беспокоиться, – махнул рукой Андрей. – Можно ссылаться на труды по эво-дево[9], над этим работают во всём мире, и вполне естественно, что мы тоже не в стороне. Если и просочится информация о наших чудесных исцелениях, пусть думают, что в институте академика Бородина есть серьезные исследования и собственные наработки в этой науке.

– Да ведь это грохнет как мировая сенсация! – с сомнением покачал головой Евгений. – На нас насядут ученые авторитеты – что мы скажем?

– Ничего, – пожал плечами Андрей. – Не обязательно раскрывать своё ноу-хау. Не говоря уже о том, что речь не идет о системе, которой пока нет и до неё далеко, а об эксклюзиве, опытах, первых положительных результатах, в которых не исключен элемент случайности.

– Пожалуй, это действительно выход, – согласился Евгений, – хоть и временный. А дальше видно будет. Можно даже напустить туману, своего рода дымовую завесу – опубликовать какие-то работы на эту тему. Давай соорудим что-нибудь в общих чертах, пусть все думают, что мы этим прицельно занимаемся. – Хорошо, хорошо, это не проблема, – досадливо отмахнулся Андрей и тяжело, со всхлипом вздохнул. – Но мне-то что делать? Как мне перед Варей обозначиться? Это что же – будет тянуться вечно? Я жениться хочу!

Ответить на это было нечего. Евгений тоже не был готов к какому-то приемлемому решению, поэтому после некоторого раздумья ответил: – Оставь всё как есть. Звони, ухаживай. Как-нибудь образуется. Может, по каким-нибудь косвенным признакам или намекам сама поймет.

– И что? А если последуют вопросы?

– Пока не знаю. Скажи, что Андрея нет. И всё. В какой-нибудь непредвиденной ситуации от неё ничего нельзя будет добиться, ей ничего неизвестно. А догадки… Догадки это нечто аморфное.

Разговор не принес Андрею ни ясности, которой он так жаждал, ни успокоения. Оставаясь по прежнему в растрёпанных чувствах, он в конечном итоге решил, как и Варя, положиться на волю случая. Он скоро представился: позвонив Варе и услышав ее обрадованный голос, Андрей тут же пригласил её на свидание. А встречу назначил, словно в подтверждение её догадок, у дверей хорошо известного ему Вариного дома.

Предложение Андрея маскировать лечение их тайных пациентов под эво-дево, такое простое и правдоподобное, успокоило Евгения. Тем более, что этой новой наукой, занимающейся эволюционной биологией развития, они оба заинтересовались с самого начала, с момента появления первых зарубежных трудов и даже сами затеяли некоторые исследования. Евгений не раз задумывался над её возможностями и, анализируя расшифровку генетической программы построения тел живых существ, рассматривал ее в применении к медицине – как перспективу, надежду на избавление от заболеваний, диагноз которых сейчас звучит как приговор. Он не брал в расчёт уже доказанное, ему было ясно, что ген РАХ-6, например, ответственный за формирование глаза и восстановление его тканей, излечит от слепоты, если научиться его включать, когда в старости он зачастую перестает выполнять свою функцию. Евгения интересовал ген, «ведающий» раковыми опухолями. Он был уже близок к открытию этого регулирующего гена, поломка которого вызывала опухолевый рост. Если понять, как «выключить» этот пагубный процесс, не станет ли избавление от рака проще и естественнее, чем его метод? Но размышляя над новыми открытиями, Евгений пришел к заключению, что его принцип превращения раковых клеток в полезные для организма всё же лучше: он не только избавляет от болезни, но и продлевает век, в то время как выключение гена лишь прекратит опухолевый рост. Впрочем, вполне могли существовать параллельно оба метода, признавал Евгений, если бы второй, из эво-дево, не был в далекой перспективе. Над поиском этого второго варианта он и трудился сейчас. Зачем? – порой задавал он себе вопрос. Разве он не добился лучшего, на что способен человеческий разум? Может быть им движет страсть к исследованию непознанного? И это тоже, признавал он, хотя «there is always room for improvеment» – нет предела совершенствованию, в приблизительном переводе, и вообще – два открытия лучше, чем одно. Зотов шутил: человек, который начал думать, не может остановиться.