Всеволод Большое Гнездо - Алексей Юрьевич Карпов

удачно для Всеволода. Осенью того же 1176 года Глеб Ростиславич со своим войском подступил к Москве и полностью выжег город и окрестности («пожже город весь и сёла»). Всеволод со своим полком выступил против него. Судя по логике летописного рассказа, он находился тогда не во Владимире, а в Ростове; во всяком случае, ехал он к Москве через Переяславль и далее через Шернский лес — лесной массив, получивший своё название по реке Шерне, левому притоку Клязьмы. Здесь, «за Переяславлем, за Шернским лесом», его и нагнало новгородское посольство, «Милонежкова чадь», — то есть сам Милонег (вероятно, будущий новгородский тысяцкий) и люди, входившие в его окружение. «Княже, не ходи без новгородских сынов! Пойди на него (на Глеба. — А. К.) вместе с нами» — так передаёт их речь владимирский летописец60. По-видимому, для новгородцев важно было подтвердить союз со Всеволодом, так сказать, скрепить его кровью. И новый владимирский князь предпочёл выполнить их волю. «Возложив упованье на Бога и на Святую Богородицу» (опять-таки слова владимирского летописца), он вернулся во Владимир, а Глеб, пожёгши Москву, беспрепятственно ушёл в Рязань.

Оба князя — и Всеволод, и Глеб — готовились к новой большой войне. Помимо новгородцев, Всеволоду обещал оказать помощь главный его союзник в то время, князь Святослав Всеволодович Черниговский; сумел он договориться и со своим племянником Владимиром Глебовичем, княжившим в Южном Переяславле. Всеволод недаром съездил в Ростов: в состав его войска вошли и ростовцы, ещё недавно поддерживавшие Мстислава Ростиславича; теперь они спешили показать свою лояльность новому князю — правда, насколько искренне, сказать трудно. Рязанский князь, в свою очередь, заключил союз с половцами — неизменными участниками большинства междоусобных войн того времени.

С наступлением зимы, когда дороги стали пригодными для продвижения конницы, войска выступили навстречу друг другу. «На зиму пошёл князь Всеволод на Глеба к Рязани с ростовцами, и с суздальцами, [и с владимирцами], и со всею дружиною, — читаем в летописи. — И прислал к нему Святослав Всеволодович сыновей своих в помощь: Олега и Владимира; пришёл же к нему и Глебович Владимир, сыновец его, из Переяславля». Но когда полют были уже у Коломны, то есть на рязанской территории, Всеволоду стало известно, что войско противника другим путём прошло от Рязани к Владимиру (вновь они разминулись в лесах!) и уже разоряет окрестности города. Сам Владимир взят не был, а вот Боголюбово, бывшую резиденцию князя Андрея Юрьевича, рязанский князь разорил полностью: «...и с половцы с погаными много... зла створил церкви Боголюбской, её же украсил Андрей, князь добрый, иконами и всяким узорочьем, златом и серебром и каменьем драгим; и ту церковь повелел, двери вышибив, разграбить с погаными, и сёла пожёг боярские, а жён, и детей, и товар дал поганым на щит (то есть отдал в добычу половцам. — А. К.), и многие церкви запалил огнём...»

Пришлось от Коломны поворачивать обратно, к Владимиру.

Зима в тот год выдалась крайне неустойчивой. Когда в начале февраля 1177 года Всеволод нагнал Глеба, только-только отступившего от Владимира к Рязани вместе с половцами и захваченным полоном, сразу вступить в сражение князьям не удалось. Оба войска расположились по разным берегам Колокши — всё той же реки, на которой Мстислав Ростиславич уже терпел сокрушительное поражение от братьев Юрьевичей. Переправляться через реку князья опасались, ограничиваясь тем, что сторожили места возможных переправ: «ибо нельзя было перейти реку твердью», — объясняет летописец, то есть лёд на реке был тонок и мог не выдержать тяжести войска. Всеволод с союзниками занял левый берег реки, Глеб — правый: он не хотел битвы, но и просто отступить было нельзя, ибо за этим последовал бы удар с тыла. Так продолжалось целый месяц — до начала марта.

По сведениям ряда летописей, Глеб вступил в переговоры со Всеволодом, предлагая решить дело миром — подобно тому, как это было полутора годами раньше, когда он заключил мир с князем Михалком Юрьевичем. Наверное, рязанский князь и на этот раз готов был вернуть Всеволоду захваченные боголюбовские святыни, рассматривая их как своего рода отступное, залог мира. Но Всеволод на мир не пошёл: «понеже Глеб поганых навёл и много крови пролил, слушаючи Ростиславичей, шурьёв своих, а Всеволод не створил ему зла никакого»61.

Летописец точно называет место расположения Всеволодовой рати — в окрестностях «Прусковой горы»; предположительно гора эта находилась недалеко от существующего и ныне села Ставрова в Собинском районе Владимирской области, то есть совсем рядом от Волосова, места битвы 1175 года. Ещё в XIX веке там была известна гора, называемая Прусковой, или, по-другому, Бабаевой62.

Надо полагать, что февраль 1177 года ознаменовался необыкновенной оттепелью, и лишь в марте лёд прочно сковал реку. Этим и воспользовались оба князя. 6 марта, «на Масленой неделе» (то есть в воскресенье, называемое прощёным, последнее перед Великим постом), Всеволод «нарядил» полки, изготовив их к схватке. На правый берег Колокши были отправлены обозы («возы») — едва ли не отвлекающий манёвр с целью разделить войско противника и не дать ему действовать всеми силами разом63. Глеб также «нарядил» свои войска и действительно разделил их. Часть сил во главе с Мстиславом Ростиславичем должна была атаковать «возы» Всеволода. Для их защиты с левого берега Колокши был направлен племянник Всеволода Владимир Глебович «с переяславцы» (в данном случае, очевидно, имеется в виду полк из Южного Переяславля) «и неколико дружины с ним». Как выяснилось чуть позже, их целью была не столько защита «возов», сколько атака на дружину Мстислава — наиболее слабое и уязвимое звено противника.

Основные же силы Глеба Ростиславича перешли на левый берег Колокши. Вместе с Глебом были дружины его сыновей Романа и Игоря, а также младшего из Ростиславичей Ярополка. И, естественно, половцы, всегда использовавшиеся русскими князьями на направлении главного удара, но не всегда надёжные в том случае, если этот удар выдерживался противником. Вместе со Всеволодом оставались черниговские князья Святославичи. По сведениям поздней Никоновской летописи, приняли участие в сражении и новгородцы (которых ранние летописи как союзников Всеволода не называют)64.

Сама битва состоялась на следующий день, 7 марта, в понедельник Фёдоровой (первой) недели Великого поста. Разворачивалась она на обоих берегах Колокши. Первым опять не выдержал Мстислав Ростиславич. Рязанские полки как раз начали наступать на позиции Всеволода и его союзников на Прусковой горе и находились от них на расстоянии «стрелища единого», когда Глебу стало известно о бегстве шурина. Остановившись и «постояв мало», рязанский князь сам увидел, что происходит на