Тигр снегов - Тенцинг Норгей

В 1951 году на Эверест выступила новая большая экспедиция во главе с Эриком Шиптоном. Они не очень надеялись взять вершину, но намечали под­няться возможно выше и разработать хороший южный маршрут. Я столько раз ходил на Эверест и так свык­ся с ощущением, что это моя гора, что страшно пере­живал невозможность идти с ними. Однако нельзя быть одновременно в двух местах, а я уже договорил­ся через Гималайский клуб с другой группой. Речь шла о французской экспедиции на Нанда Деви, где я побывал еще в 1936 году, правда не совершив на­стоящего восхождения.

Вместе с другими шерпами – меня опять назначи­ли сирдаром – я встретился весной в Дели с восхо­дителями, и вскоре мы двинулись в Гархвал. Мне приходилось иметь дело с говорящими по-французски швейцарцами в 1947 году, но никогда еще с настоя­щими французами. Я убедился, что они полны реши­мости и энтузиазма. Взятие Аннапурны в прошлом году вызвало большое воодушевление во Франции; все тамошние альпинисты только и думали о Гималаях, и первоначально было задумано штурмовать еще бо­лее высокую гору. Однако им не удалось получить разрешения, тогда они разработали смелый и ориги­нальный план штурма Нанда Деви. Как уже говори­лось, глазная вершина была взята Тильманом и Одел­лом в 1936 году, а в 1939 году польская экспедиция взошла на несколько уступающую ей по высоте сосед­нюю вершину, известную под названием Восточная Нанда Деви. Вместе с тем никому еще не удавалось взять обе вершины на протяжении одной экспедиции. И вот французы решили осуществить это, причем не путем последовательного восхождения, а перейдя с одной вершины на другую по соединяющему их вы­сокому гребню. Ничего подобного еще не знала исто­рия Гималаев; экспедиция сулила много трудностей и опасностей.

Нас было восемнадцать человек: восемь французов во главе с Роже Дюпла, в большинстве лионцы, де­вять шерпов и представляющий индийскую армию «Нанду» Джайял (теперь уже капитан), с которым я ходил на Бандар Пунч в 1946 году. Сверх того, как обычно, местные носильщики. К сожалению, у нас бы­ли неприятности с ними из-за жалованья, однако, не­смотря на споры и даже уход отдельных носильщиков, мы продолжали путь, прошли глубокую долину Риши Ганга и оказались в конце концов у восхитительного цветника «Святыни» у подножья Нанда Деви.

«Благословенная богиня». «Святая гора»…

В предыдущий мой поход сюда нашей целью было не восхождение, и на меня произвела большое впе­чатление красота горы. Теперь же другое дело: мы пришли взять даже не одну, а обе вершины, и я видел не только их красоту, но и огромные размеры и гроз­ный вид. Особенно внушительной казалась часть горы, служащая ключом ко всему плану, – соединяющий обе вершины большой гребень, по которому думали пройти французы. Высота главной вершины Нанда Деви 7816 метров, восточной – около 7400 метров; зубчатый гребень нигде не опускается ниже 6900 мет­ров. А длина его превышает 3200 метров! Бесспорно, нам предстояла тяжелая задача, и я не очень-то верил в успех.

Но французы были настроены оптимистически, а Дюпла, чрезвычайно горячий и нетерпеливый чело­век, считал, что все восхождение можно совершить чуть ли не за пару дней. Конечно, на деле мы двига­лись не так скоро, но все-таки быстрее, чем почти все экспедиции на моей памяти, и благодаря хорошей по­годе вскоре разбили целую цепочку верхних лагерей над базовым. База располагалась на склоне главной вершины, поскольку решено было начать штурм с нее, затем совершить траверс по гребню и спуститься вниз по восточному пику. Штурм и траверс должны были провести лишь двое – сам Дюпла и молодой альпи­нист Жильбер Винь. Оба были искусными восходи­телями, особенно Винь; хотя ему исполнился всего двадцать один год, он совершил уже ряд выдающихся восхождений в Альпах, и лучшего скалолаза мне не приходилось видеть. Но на Нанда Деви голых скал мало. Там много снега – и большие расстояния. План французов невольно казался мне безрассудным.

Из лагеря III, где собралась большая часть экспе­диции, Дюпла и Винь поднялись с несколькими шер­пами выше и разбили лагерь IV на высоте примерно 7200 метров. Затем носильщики спустились, альпи­нисты же переночевали и утром 29 июня выступили на штурм. Они несли, помимо обычного снаряжения, лег­кую палатку и довольно много продовольствия, так как рассчитали, что придется провести ночь на гребне.

Тем временем были приняты меры к тому, чтобы встретить их на склоне Восточной Нанда Деви. Для этого выделили альпиниста Луи Дюбо, врача экспе­диции Пайяна и меня. За несколько дней до заверша­ющего броска мы прошли на противоположную сторо­ну горы и поднялись по восточному пику к высокому перевалу, именуемому седлом Лонгстаффа[11]. Там мы поставили свои палатки и принялись ждать, а ут­ром 29 июня увидели в бинокли две маленькие точечки, которые поднимались по склону главной вершины в нескольких километрах от нас. Они отчетливо выде­лялись на снегу, и мы проследили за ними до самой вершины, после чего они пропали из поля нашего зре­ния и больше не показывались. Мы не ждали восходи­телей в тот же день – ведь они должны были пере­ночевать на гребне. Но наутро мы пошли от седла вверх, чтобы встретить Дюпла и Виня на спуске. Прошло утро – их не было. Полдень – никого. Мы исследовали в бинокли все склоны над нами, но ни­чего не обнаружили. Мы кричали – никакого ответа. И когда стемнело, пришлось нам вернуться в лагерь.

У нас было условлено, что если Дюпла и Винь по­чему-либо повернут обратно и спустятся тем же пу­тем, что поднимались, нам дадут знать, и мы тоже спустимся. Однако в тот день не было никаких сигна­лов, не было и на следующий. Теперь мы уже чувство­вали, что случилась беда. Перед Дюбо, Пайяном и мной возникла необходимость принять какое-то ре­шение. Продолжать ожидание на седле значило толь­ко терзать себя и было к тому же бесполезно. Надо двигаться – либо вверх, либо вниз.

Мы с Дюбо пошли вверх.

Оставив в лагере доктора Пайяна, который не был квалифицированным альпинистом, мы стали подни­маться вверх по склону восточного пика. На седле у нас имелись достаточные запасы, и мы взяли с собой большие ноши, включая палатку, так как решили под­няться возможно выше. Весь день мы лезли вверх, затем разбили лагерь. Всего мы разбили три лагеря над седлом; восхождение требовало огромного напря­жения сил, и без лагерей мы вообще никуда бы не ушли. Особенно много времени отнял покрытый льдом и рыхлым снегом гребень, противоположный тому, по которому должны были пройти Дюпла и Винь. Он становился все круче и уже… Мы поднимались здесь не первыми – как раз этим путем следовали польские альпинисты двенадцать лет тому назад. Нам то и дело попадались оставшиеся после них веревки и крючья. Однако на старое снаряжение полагаться нельзя было. Мы прокладывали путь заново, по самому гребню, от которого в обе стороны падали вниз трехкилометровые обрывы, по ненадежной опоре, грозившей каждую ми­нуту провалиться у нас под ногами. Часто в послед­нее время люди спрашивают меня: «Какое из твоих восхождений было самое трудное, самое опасное?» Они ждут, что я скажу – Эверест, но нет, всего труд­нее мне пришлось на Восточной Нанда Деви.