Тигр снегов - Тенцинг Норгей

Мы списались с ним в течение зимы, и весной 1950 года я опять двинулся по столь знакомому те­перь пути. К нам присоединились три альпиниста, ко­торым предстояло впервые увидеть Бандар Пунч: на­чальник инженерных войск индийской армии генерал-майор Уильямс, сержант Рой Гринвуд и Гурдиал Сингх, молодой индиец, преподаватель Дун Скул. Пос­ле нашей экспедиции в 1946 году с мистером Гибсо­ном было сделано еще пять попыток взять вершину. Однако никому не удалось штурмовать Бандар Пунч. «Может быть, в этом году удастся», – сказал мне с улыбкой Гибсон. Я надеялся не менее горячо, чем он. Я знал эту гору лучше, чем другие, исключая Эверест, и считал, что пора уже схватить обезьяну за хвост.

Мои последние две экспедиции – в Тибет и Не­пал – не были связаны с настоящим восхождениями. Теперь я радовался, что снова делаю работу, которую люблю больше всего. Мы поднимались все выше по горам и долинам Гархвала, вдоль бурных рек, через высокие перевалы, пока не очутились у подножья го­ры – здесь я стоял четыре года и тринадцать лет назад. Мы разбили базовый лагерь, затем верхние лагеря, идя тем же путем, что в 1946 году. Но, как это часто случается со снеговыми вершинами, местность заметно изменилась. Гребень между лагерями I и II оказался значительно более сложным препятствием: он стал уже, появились многочисленные карнизы, тре­бующие большой осторожности. Зато погода на этот раз была лучше, а поскольку именно это обстоятель­ство играет решающую роль в Гималаях, мы смогли добиться серьезного успеха и разбили лагерь III на высоте около 5500 метров. Теперь вершина была уже в пределах досягаемости.

Генералу Уильямсу было уже за пятьдесят, но он находился в отличной форме и без труда поднялся до верхнего лагеря. Хороший товарищ, заботливый и доб­рожелательный, он не уставал повторять, чтобы я не беспокоился за него.

– Я старая крыса, Тенцинг, – говорил он. – Не так уж важно, попаду ли я на вершину. Помогай луч­ше тем, кто помоложе.

Мы надеялись пойти все вместе на штурм из лаге­ря III, однако Гурдиал Сингх начал, к сожалению, страдать от горной болезни. Стало очевидно, что ему надо уходить вниз, и мистер Гибсон самоотверженно вызвался проводить его.

Между тем погода держалась такая хорошая, что мы решили не ждать возвращения Гибсона. Генерал Уильямс остался с несколькими шерпами в лагере III в качестве вспомогательного отряда, а сержант Грин­вуд, шерпа Кинг Чок Черинг и я выступили на следую­щее утро к вершине. Нам по-прежнему сопутствовала удача. Погода стояла образцовая, подъем не представ­лял особых затруднений. Вдруг после нескольких ча­сов восхождения, вступив на очередной горб, мы оста­новились и заулыбались друг другу – дальше вверх ид­ти было некуда. Мы стояли на вершине Бандар Пунча, на высоте 6315 метров. Наконец-то после стольких лет я добрался до «Обезьяньего хвоста».

Вернувшись в лагерь, мы обнаружили, что мистер Гибсон уже проводил Гурдиала Сингха на базу и под­нялся обратно. Вечером состоялось большое празд­нество, насколько позволяли наши палаточки. Гибсон все еще надеялся осуществить многолетнюю мечту, и на следующий день он, генерал Уильямс и несколько шерпов попытались взять вершину. Однако погода внезапно ухудшилась: подул сильный ветер, пошел густой снег. Пришлось альпинистам возвратиться. На следующее утро снова прояснилось, но тут подошло к концу продовольствие. Надо было спускаться… Ми­стер Гибсон очень расстроился – сколько попыток он совершил, сколько приложил усилий, чтобы взять Бандар Пунч! Однако Гибсон не жаловался. Товарищ попал в беду, он счел себя обязанным помочь и тем самым упустил возможность достигнуть желанной це­ли. Так уж принято в горах, среди альпинистов. Ми­стер Гибсон был настоящий джентльмен, и я горжусь тем, что вместе с ним совершал восхождения.

На обратном пути с Бандар Пунча случилось происшествие, которое я не скоро забуду. Мы устроили привал на берегу озера Дути Тал. Я вытянулся на солнышке и задремал, прикрыв лицо шляпой. И вдруг сквозь дремоту я ощутил, что шляпа стала как будто тяжелее. Я протянул руку – проверить, в чем дело. Мои пальцы нащупали не шляпу, а что-то холодное и скользкое. Пока я спал, на полях шляпы пристрои­лась змея и тоже вздремнула на солнышке! Я сразу проснулся, завопил что есть мочи и отбросил шляпу как можно дальше. Другие шерпы, которые тоже спа­ли, вскочили на ноги. Увидев, в чем дело, они броси­лись к змее и убили ее. Однако местные носильщики стали качать головами и объяснили нам, что мы со­вершили большой промах, потому что, когда змея сама приходит к человеку, она приносит ему счастье. Они были уверены, что человек со змеей на голове может твердо рассчитывать стать королем.

Возможно… только мне кажется, что лучше быть простым смертным с обыкновенной лентой на шляпе.

12

ГОЛАЯ ГОРА

Далеко в Западных Гималаях, более полутора ты­сяч километров от Эвереста и Дарджилинга, высится гора, одно упоминание о которой заставляет меня ду­мать об опасностях и смерти. Эта гора – Нанга Пар­бат; на ней одной погибло столько же людей, сколько на всех остальных великих вершинах, вместе взятых.

Теперь Нанга Парбат уже покорена. В 1953 году немецко-австрийская экспедиция предприняла завер­шающую попытку, и в начале июля, пять недель спу­стя после взятия Эвереста, австриец Герман Буль один совершил невероятно трудное восхождение от верхнего лагеря к вершине. Но когда я поехал туда в 1950 году, Нанга Парбат еще не была взята, и ка­залось, что ее никогда не удастся покорить. Шесть экспедиций пытались штурмовать эту вершину, но единственный поставленный ими рекорд был самого трагического свойства.

Первая попытка состоялась еще в 1895 году, когда знаменитый английский альпинист Меммери совершил свое первое и единственное путешествие в Гималаи. Вместе с двумя английскими друзьями, двумя гуркха­ми и несколькими местными носильщиками он добрал­ся до подножья горы и стал искать путь к вершине. Поначалу все шло хорошо, и они достигли высоты примерно 6600 метров. Отсюда Меммери и двое гурк­хов выступили дальше, чтобы перейти высокий снеж­ный перевал. Они не вернулись. Никто не знает, на­верное, почему, однако предполагается, что их застиг­ла лавина.

Тридцать семь лет протекло до следующей экспе­диции, в которую выступил в 1932 году смешанный отряд из немцев и американцев. Они решили попытать счастья с другой стороны горы и разработали марш­рут, которым впоследствии шли все экспедиции. Им удалось подняться почти до 7000 метров, но бури и глубокий снег вынудили их повернуть назад. Правда, они смогли спуститься без происшествий.

Далее следуют две немецкие попытки – в 1934 и 1937 годах; тут-то и произошли самые тяжелые ката­строфы в истории Гималаев. Тяжелыми были они и для племени шерпов: в обеих экспедициях участвовали наши люди (впервые на Нанга Парбате), и пятна­дцать человек не вернулись. Трагедия 1934 года была вызвана непогодой. На большой высоте восходителей застал врасплох сильный буран. Он длился целую не­делю; некоторым удалось пробиться вниз, но многие погибли. Я говорил уже о шерпе Гайлае, который, воз­можно, смог бы спастись, но предпочел остаться и умереть с руководителем экспедиции Вилли Мёрклом. Тела их нашли четыре года спустя в полной сохран­ности. Они лежали вместе на снежном гребне, и все говорило за то, что Гайлай прожил дольше, однако не захотел покидать своего начальника. Трое других немцев и еще пятеро шерпов погибли в единоборстве с бураном. Тело одного шерпы, Пинджу Норбу, тоже было найдено в 1938 году. Он висел вниз головой на веревке, с помощью которой пытался спуститься по ледяной стене.