Время убивает - Василий Головачёв

У него был отец, и этот отец, генерал-лейтенант Ладыжный, занимал в настоящее время должность заместителя начальника Генштаба. Именно поэтому Ладыжный привык разговаривать со всеми через губу, на повышенных тонах и чуть что жаловался папаше, со всеми вытекающими последствиями.

Сообразив, что они после пребывания в квартире Истомина переместились в начало утра десятого ноября, Колесников сначала решил поговорить с Истоминым, считая, что в семь часов утра тот ещё был жив, однако наткнулся на следователя Сомова и не смог сдержать гнева. Да и Ладыжный подогрел своим нытьём и угрозами. И подполковник сам позвонил министру обороны, чтобы попросить помощи спецназа. Он надеялся, что министр не помнит недавний десант спецназа в Дубну, потому что в настоящий момент Колесников с Ладыжным вышли из «хронокапсулы» – квартиры Истомина – на три часа с лишним раньше.

Министр обороны Даниил Станиславович Береговой ещё спал, судя по прозвучавшему баску автоответчика: в настоящее время абонент недоступен.

Колесников выключил телефон, размышляя, поверит ли ему адъютант министра капитан Кашин, который мог связаться с генералом в любое время суток, или нет. Но трель айфона подсказала, что министр отреагировал на звонок и то ли проснулся, то ли подошёл к телефону.

– Виктор Николаевич? Что так рано?

Голос министра был, как всегда, глух и сдержан, но это ни о чём не говорило, генерал редко проявлял чувства перед подчинёнными, даже если гневался на их нерасторопность.

– Не стал бы звонить, Даниил Станиславович, если бы не одно важное обстоятельство. Счёт идёт буквально на минуты. Необходимо срочно отправить группу СОБРа в Дубну!

– Зачем?

– В Дубне живёт наш подопечный, физик Истомин. По нашим сведениям, он создал-таки установку, накапливающую энтропию…

– Короче!

– Установка работает! О чём мы, к сожалению, узнали совсем недавно. Нам удалось её испытать. Однако у нас появились конкуренты.

– Не понял, какие конкуренты?

– Следственный комитет. – Колесников покосился на возбуждённо приплясывающего рядом Ладыжного. – Не знаю, как им удалось выйти на Истомина, однако они вмешались и теперь…

– Разве Истомин вас не предупредил?

– В том-то и дело, что, когда он запустил свой эн-накопитель, возникли странные эффекты, в результате чего физик погиб…

– Как погиб?!

– Он не совсем погиб…

– Что с вами, Виктор Николаевич? Заговариваетесь?

– Нет, – вспотел Колесников, – просто в двух словах не объяснишь…

– А вы попробуйте.

– Нет времени, товарищ генерал! – взмолился подполковник. – Если мы сейчас не перекроем доступ к квартире, установка окажется в руках ребят Следкома, и о секретах работы Истомина узнают посторонние люди.

Министр произнёс невнятную фразу, и лишь после разговора с ним Колесников понял, что фраза эта – из неформальной лексики.

– Что нужно? – добавил Береговой после паузы.

– Отделение спецназа.

– Ждите, вам позвонят через минуту.

Голос министра оборвался.

Колесников опустил трубку, но поднял снова в ожидании обещанного звонка.

– Что он сказал?! – каркнул Ладыжный.

– Решает.

– Надо было объяснить…

– Нет времени на объяснения.

Звонок раздался ровно через минуту: министр не любил тянуть кота за хвост и, обещая что-то, отвечал за свои слова, за что и был уважаем в армии.

– Подполковник Колесников? – раздался в ухе энергичный молодой голос.

– Слушаю.

– Майор Воронов, особый отряд. Готовы к десанту. Куда прибыть?

– Дубна, улица Ленинградская, дом десять.

– Ждите, через пятнадцать минут будем на «конвертах».

Голос командира отряда (а это было подразделение СОБРа Главного разведуправления) растаял в шипении эфира.

– Идём вниз. – Колесников заторопился к лифту. – Сейчас прилетит «Гром».

– Отлично! – Не сдержал радости Ладыжный, показав хищную зубастую улыбку. – Покажем этим недоноскам, где раки зимуют!

Они спустились на первый этаж, окунулись в сырую темноту ноябрьского утра и стали ждать спецназ.

Москва

Семь часов десять минут

Сон был из разряда тех, что убивали душу своей бессмысленностью.

Баринов ехал куда-то на машине по узким горбатым улочкам неизвестного города, машина превращалась то в мотоцикл, то в скейтборд, то в одноколёсный электроскутер, которые вскоре исчезали, и он продолжал бежать, карабкаться по горбылям тропинок, идти между бесконечными извивающимися стенами, пока не забредал на территорию разрушенных зданий с выбитыми окнами, совсем потеряв ориентацию и смысл этого путешествия…

Разбудил его, вырывая из объятий странного сна, звонок айфона.

Баринов подхватился на кровати, ткнул пальцем в ухо, на мочке которого крепилась капелька мобильного. Цеплять вижн-очки он не стал.

– Кто?

В ухе зашумело, словно кипел чайник, потом сквозь шум прорвался голос Сомова:

– Кирьян Валерьевич, выслушайте, и какими бы странными ни показались вам мои слова, не перебивайте.

– Слушаю, – сухо сказал полковник.

Объяснения майора длились с минуту.

– У тебя есть доказательства? – спросил Баринов.

Слышно было плохо, Сомов говорил с паузами, но всё же Кирьян Валерьевич услышал:

– Доказательства здесь, в квартире! Пришлите Марина, только объясните ему всё.

– Климчук?

– Климчук со мной. И Анна Ветлова тоже.

– Жди группу! – пообещал Баринов, не пытаясь разобраться в словах следователя.

– Есть!

Разговор прервался.

Конечно, Баринов не мог помнить, что навещал квартиру Истомина и посылал туда группу Марина для охраны. Для него эти события ещё не произошли, хотя для многомировой метареальности данный факт не имел значения: Мультиверс уже отреагировал на коллапсы волновых функций копий метавселенной человечества и навечно сохранил ветви, продолжавшие делиться и развиваться по своим сценариям независимо от других, в бесконечномерном пространстве.

Баринов знал, что капитан Марин и его спецгруппа только что вернулись из командировки в Казань, поэтому связался с дежурным по управлению майором Сипягиным:

– Баринов говорит.

– Вижу, – отозвался Сипягин, квадратнолицый, рассудительный и спокойный как удав, не удивившись раннему звонку начальника отдела.

– Группу Марина на десант! Протокол «Б»! На «конвертах»! Адрес: Дубна, улица Ленинградская, дом десять.

– Слушаюсь! – обронил Сипягин.

Протокол «Б» означал боевое применение, а название «конверты» для сотрудников оперативного управления давно прилипло к аэромобилям.

– Один «конверт» по моему адресу! И дай мне прямую линию с Мариным.

– Есть!

Баринов начал торопливо одеваться.

Капитан позвонил, когда полковник был уже практически одет в полевой комби. Баринов на всякий случай всегда имел под рукой нужную экипировку, ещё со времени, когда он командовал спецгруппой так же, как Марин.

– Товарищ полковник? По вашему приказу…

– Ты где? – перебил его Кирьян Валерьевич.

– Садимся.

– Занять оборону объекта в Дубне до моего прибытия! Никого не впускать вплоть до огнестрела!

– Понял! А из квартиры?

Баринов посопел в пуговку рации.

– Тоже не выпускать, хотя там не должны находиться люди.

– Причина?

– Прилечу, объясню. Выполнять!

– Есть!

Баринов связался с Сипягиным:

– Майор, где транспорт?

– В пути, товарищ полковник, будет минут через пять.

– Жду на парковке.

Он ополоснул лицо холодной водой, наскоро прополоскал рот и, накинув пятнистый серо-зелёный полушубок, сбежал вниз.

Он жил в двухэтажном коттедже в посёлке нефтяников-вахтовиков (посчастливилось купить пять лет назад) на территории бывшего завода «Москвич», превращённой в парк и жилую зону. Посёлок имел свою парковку на полсотни машин. Стоял здесь и автомобиль полковника – «Акура ЕV» последней рестайлинговой модели с электрическим двигателем. В последнее время электромобили завоевали уже половину авторынка. Но Баринов давно собирался приобрести личный аэрокоптер и был близок к исполнению своей мечты.

Посланная дежурным машина спикировала с тёмного неба (в ноябре рассветало не раньше восьми часов утра) на стоянку через минуту. В ней сидели двое: водитель Паша и помощник Баринова по