Время убивает - Василий Головачёв

попросил Анну Никифор.

– Мне самой хочется, – согласилась она.

В гостиной пахло лекарствами.

– Жрать хочу! – заявил Климчук. – Не догадались, дураки, купить что-нибудь из продуктов, когда шли сюда, а теперь поздно.

Никифор согласился с приятелем. Ему тоже хотелось есть, потому что он провёл в бегах и отсидках «на нарах» в квартире Истомина не полдня, а практически полноценный рабочий день, если суммировать все временные задержки. И неизвестно было, сколько им предстояло ещё сидеть в «хронотюрьме Истомина» до выхода в «естественную реальность».

– Будешь звонить шефу?

– Зачем?

– Узнать, как там он разрулил ситуацию с военспецами.

– Этого мы никогда не узнаем. В настоящий момент он спит и ничего не знает ни об Истомине, ни о наших проблемах.

– Забыл, что ещё ночь.

– Скоро будет вечер, по мере сползания времени в прошлое.

Климчук неуверенно потоптался на месте.

– Думаешь, у нас получится?

– Узнаем.

– Ник, – послышался голос Анны.

Оба поспешили в кабинет.

– Посмотрите расчёт, – предложил Истомин, перед которым в глубине экрана светилась схема накопителя энтропии, а под ней – формулы и текст.

– Проверщик я никудышный, – смущённо признался Никифор. – В двух словах, что у вас получилось?

– При увеличении амплитуды квантовой пены…

– Разрешите я, Глеб Лаврентьевич? – перебила физика Анна. – Контур защиты накопителя работает от обыкновенной розетки и потребует увеличения мощности питания. Если предохранители выдержат, можно увеличить скорость отсоса энтропии на три порядка.

– Этого мало. Нам за час-два надо будет пересечь море времени глубиной в два года. Необходимо увеличить амплитуду вакуумных вибраций, по крайней мере, в двадцать тысяч раз. Выдержит ваш аккумулятор такие колебания?

Истомин задумчиво погладил клавиатуру пальцем.

– Не знаю, до таких значений я колебательный контур не рассчитывал.

– Что будет, если он не выдержит?

– Если честно, ничего хорошего.

– Мы не рассыплемся на кванты? – сказал Климчук.

– Понизится температура…

– У вас тут и так холодно. До каких значений?

– Если на малой мощности температура в квартире держится на десять градусов ниже, чем во всём доме, то при максимальном поглощении она понизится градусов на шестьдесят.

– Отпад! – фыркнул Климчук. – Мы же в сосульки превратимся!

– У меня есть плед…

– Спасибо огромное! – ещё больше развеселился капитан. – Здесь никакой плед не спасёт! Машину мы, может быть, и запустим, а выходить из квартиры будет некому.

По кабинету поплыло унылое молчание.

Истомин то и дело морщился, мучимый сердечными болями, Анна что-то решала в уме, пристально разглядывая схему.

– Кстати, почему вы говорите о каком-то максимальном поглощении, когда перед этим говорили об увеличении амплитуды? Как это согласовывается?

– Амплитуда флуктуаций вакуума, – сказал Никифор, – по сути – его колебаний, в данном случае сопровождается не ростом температуры, а ростом поглощения энергии, а вместе с ней – энтропии.

Истомин озадаченно нахмурился, удивлённо посмотрел на следователя, но возражать не стал.

– Есть одна идея… – несмело проговорили Анна. – Глеб Лаврентьевич, я заметила дополнительный завиток антенны, который практически не участвует в цикле, как аппендикс в человеческом организме. Это случайно не дополнительный клапан?

– Не клапан, – криво улыбнулся Истомин, – излучатель. Простите, что не признался сразу. Мои кураторы попросили проверить идею векторного сброса энтропии, и я установил дополнительный вентиль.

Учёный повернулся к «люстре», показал пальцем на штырь в центре двойной спирали.

– Вот он.

– Вы его испытывали?

– Включал пару раз, но вплотную не занимался.

– Он действительно может формировать луч?

– Лучом этот трек не назовёшь, скорее облако.

– И всё же он может послужить разрядником?

– Разумеется, может.

– Какова его мощность в импульсе? Измеряйте не в джоулях и эргах, а в единицах времени.

– Подождите, вы хотите использовать контур…

– В качестве векторного излучателя энтропии, вернее, поглотителя, чтобы время в луче… ну или в облаке ускорилось в тысячи раз.

Климчук посмотрел на Никифора шальными глазами, хотел что-то сказать, но майор не дал ему свободы слова.

– Аня, вы рассчитываете сбросить время назад в импульсном режиме?

Женщина кивнула:

– Нужно только рассчитать объём облака и мощность утилизации энтропии до приемлемых величин. Тогда не пришлось бы погружать в прошлое всю квартиру, хватило бы переместить только кого-нибудь из нас.

– Меня! – воскликнул Климчук, подскакивая.

– Не понял, – пробормотал Истомин.

– Нам не нужно взрывать или ломать вашу установку. Достаточно перехватить вас до начала постройки накопителя и объяснить последствия.

Истомин погрузился в размышления.

Климчук выбежал в хозблок, включил воду, вернулся с освежённым лицом, бормоча что-то под нос и поглядывая на «люстру».

Никифор уже оценил задумку женщины и теперь с восхищением признавался сам себе, что она нравится ему всё больше.

– Пожалуй, может получиться, – наконец очнулся Истомин. – Вы определённо талантливый теоретик. Я мог бы нырнуть в прошлое…

– Нет, вы не пойдёте, – сказал Никифор. – Это и рискованно, и опасно, и не гарантирует успеха.

– Ещё нарвётесь на самого себя, – хмыкнул Климчук, – и не захотите исполнять наш план. Ведь может же тот, первый вы, не согласиться с вами?

– Пойду я, – сказал Никифор. – Возможно, всё резко изменится и возникшая ветвь Вселенной разъединит нас. Ведь я выйду в прошлом на два года раньше нынешних событий, и тогда Глеб Лаврентьевич просто не станет создавать эн-накопитель.

– И мы не встретимся? – ошеломлённо проговорил Климчук.

Никифор улыбнулся:

– В том-то и дело, что встретимся. Два года назад я уже работал в Следкоме, да и ты тоже, хотя в другом отделе. Аня два года назад…

– Работала в физтехе, пока не перешла в техцентр к Зельдовичу, – закончила она.

– Ну вот, я вас всех найду.

– Кого? Тех, кто там будет жить? – Климчук нерешительно посмотрел на Истомина. – А куда денемся мы, что останемся здесь? Мы исчезнем? Или переместимся в эту… как вы там называете… эвереттовскую ветвь? В другую Вселенную?

Никифор встретил вопросительный взгляд Анны.

– Ах ты, чёрт! Рано я обрадовался.

– Надо идти всем вместе, – тихо сказала женщина. – Всем четверым. Я бы не хотела рисковать и терять вас.

– Но вы и не потеряете, ведь мы окажемся в любом последующем ветвлении. Мы будем помнить почти всё, разве что станем немного другими.

– Да, другими, и это… неправильно.

– Но идти вместе рискованно! Вдруг векторный контур не сможет вместить в облако всех четверых?

– Я останусь, – сказал вдруг Истомин.

Все повернулись к физику.

– Глеб Лаврентьевич… – начал Никифор.

– Я останусь! – твёрдо повторил Истомин. – Если вы все пересядете в одну и ту же ветвь, кто-то должен будет остаться в этой и контролировать ситуацию.

– Глеб Лаврентьевич… – проговорила Анна.

Истомин поднял на неё покрасневшие слезящиеся глаза.

– Позвольте мне сделать расчёты импульса. Это долгий процесс, и мне понадобится ваша помощь.

– Конечно, я помогу. Но подумайте, вам нельзя оставаться одному.

– Пошлю вас в прошлое и вызову «Скорую».

– Это можно сделать и сейчас.

– Успею. – Физик повернулся к компьютеру. – Начнём.

Анна подсела к нему.

Мужчины вышли.

– Ну и поворот! – понизил голос Климчук. – Как думаешь, удастся нам этот трюк? И что мы будем делать, когда встретим в прошлом сами себя?

– Не встретим, – усмехнулся Никифор. – Не даст новое ветвление Мультиверса. Неужели ты до сих пор не понял, что каждое наше действие порождает новые копии Вселенной? Именно поэтому мы никогда не наткнёмся друг на друга. Парадокса дедушки, убитого своими внуками, не существует.

– Умом-то я понимаю, – смущённо признался Виктор, – а трезвый опыт заставляет сомневаться. Слушай, в