Время убивает - Василий Головачёв

спецкостюме «сотник» (капитан Ладыжный) – уставились на следователя.

– Какого чёрта?! – просипел первый.

– Тот же вопрос я могу задать и вам.

– Как вы здесь оказались?!

– А вы?

– Пропусти! – Колесников поднял пистолет.

Никифор презрительно выпятил губы.

– Спрячь, пока не поздно, подполковник. Я не один. Вам же говорили, что дело Истомина ведёт Следком. Все вопросы к начальству. А мне приказано командовать парадом, с применением оружия, если потребуется. Же не компран?

Гости переглянулись.

– Значит, не компран. Я тоже знаю по-французски всего четыре слова: бонжур, тужур, ксис жур и абажур.

Ладыжный сунул ствол в лицо Никифора, и в следующее мгновение автомат оказался в руках следователя, он врезал прикладом по скуле капитана, отправляя его на пол, и навёл ствол на Колесникова.

– Поиграем в «кто быстрей»?

Подполковник нерешительно глянул на матерившегося спутника, ворочавшегося в коридоре, помедлил, отдал пистолет распахнувшему дверь Климчуку.

– Вас же не было…

– Где?

– В квартире.

– Когда?

Ладыжный наконец поднялся. На скуле у него багровела свежая царапина.

– Я же тебя в пыль!..

– Пу! – громко сказал Климчук, наведя на него пистолет.

Капитан отпрянул, умолкая.

– Где вы таких выращиваете? – поинтересовался Никифор сожалеющим тоном. – У него же только одна извилина, и та от фуражки. Повторяю вопрос: когда нас не было?

Подполковник нехотя рассказал о схватке спецназа с подразделением Марина и нескольких часах, проведённых им с Ладыжным в квартире.

– Мы там были, – ответил Никифор. – Только в другой хронопетле. А вы, наверно, вышли ещё раньше нас? Как вы оказались вне квартиры?

– Вышли… чтобы узнать… где хозяин. Думали, он пошёл… в магазин.

– Значит, вы знаете, чем он занимался?

Колесников отвёл глаза.

– В общих чертах…

– Не врите, подполковник. Вы знали. И рассчитывали получить нечто существенное, то есть оружие.

– Вас же расстреляют! – не выдержал Ладыжный, сверкая глазами. – Информация секретна! Не поможет и ваше командование!

– Ну это вряд ли.

– Нам нужно немедленно поговорить с Глебом Лаврентьевичем, – пробормотал Колесников.

– Он нездоров, лучше его не беспокоить.

Гости обменялись мрачными взглядами.

– Он всё-таки… жив, – буркнул Ладыжный.

– Жив, но не в состоянии обсуждать ваши проблемы.

– Это его проблемы, – оскалился Ладыжный.

– Олег! – одёрнул капитана Колесников. – Вы в курсе, над чем работал Глеб Лаврентьевич?

– А как же, над проблемой нейтрализации энтропии.

– Тогда я вас сильно огорчу. Тем более что вы в конце концов докопаетесь. Он создавал установку векторного сброса энтропии…

– Которую вы хотите превратить в оружие.

Угрюмый высверк глаз подполковника показал, что реплика Никифора попала в точку.

– Вот почему нам даны инструкции и полномочия, – продолжил Колесников, – любым способом забрать дело Истомина в нашу контору.

– Ради бога, решайте эту задачу правовым путём, официально, путём переговоров с нашим руководством, которое тоже предоставило мне карт-бланш. Если ваш министр договорится с нашим директором, мы отойдём в сторону. А пока что прошу вас не мешать работе, коллеги. К сожалению, возникла ещё одна попутная проблема, которую не мог решить Истомин, и она создаёт огромную угрозу.

– Кому?

– Всей Вселенной, – усмехнулся Никифор, – как бы по-детски это ни звучало. Может быть, я преувеличиваю, но масштаб ожидающей нас беды действительно огромен. Если накопленная энтропия вырвется наружу, ни от Дубны, ни от Москвы, ни вообще от планеты ничего не останется.

– Что он пургу гонит?! – взорвался Ладыжный. – Бред сивой кобылы!

– Мало того, – терпеливо добавил следователь, – эта установка изменяет время, о чём вы, наверно, тоже знали, иначе не появились бы здесь.

– Надо было сразу стрелять! – выдохнул Ладыжный с ненавистью.

Никифор с сожалением качнул головой:

– Как сказал какой-то древний грек: когда ты говоришь, слова твои должны быть лучше молчания. Запомни на всякий случай, капитан, пригодится в жизни. Господа, у нас не так много времени, как хочется. Просьба вернуться в расположение своей части и больше сюда не соваться, ради вашего же благополучия. Да, и не надо пытаться открыть дверь, это плохо кончится.

– Растяжку поставишь? – ухмыльнулся Ладыжный.

– Поставлю, – пообещал Никифор и закрыл за собой дверь.

– А они не штурманут квартиру? – отступил Климчук.

– Через секунду их уже не будет.

Климчук вскинул брови:

– А-а… мы же спускаемся…

– Плывём в прошлое.

– Лодочка у нас что надо. Ну и хрен с ними. Зато мы теперь обзавелись базукой.

– Мы не собираемся отстреливаться. – Никифор вернулся в гостиную, поставил автомат в угол. – Что тут у вас?

– Кто это был? – спросила Анна.

– Его кураторы, – кивнул на Истомина следователь.

– Мне надо на работу… – начал физик.

– Завели шарманку! – укоризненно проворчал Климчук. – Вам же сказали, никуда идти не надо.

– Не всё так просто, – тихо проговорила Анна. – Хотя мы и возвращаемся в прошлое, процесс не является прямым восстановлением траектории времени назад.

– Это правда, – вздохнул Истомин понуро. – Создаётся целый пучок траекторий.

Заметив, что физик побледнел, Никифор подал ему облатку нитросорбида.

– Пососите.

Истомин благодарно кивнул, засовывая таблетку под язык.

– Что вы имеете в виду? – потребовал Климчук ответа Анны.

– Мы всё время боремся со следствиями, создавая новые ответвления мультивселенной. Надо убрать причину.

– Легче сказать, чем сделать, – покачал головой Истомин.

– Причина всего переполоха – это он сам, – кивнул на него Виктор. – Убрать причину – значит убрать его?

– Придержи язык, – хмуро проворчал Никифор. – Аня права, надо найти способ одним ударом снять дамоклов меч распада мира.

– Это ваша задача. Я человек простой, не физик, а юрист, физику изучал только в школе, не то что вы. Вот и думайте.

– Маленькая просьба… – проговорил Истомин. – У меня в морозилке замороженные ягоды клюквы, сделайте напиток.

– Аня, побудь с Глебом Лаврентьевичем. – Никифор вышел на кухню.

Климчук догнал его.

– Что собираешься предпринять?

– Будем ждать и кумекать.

– Если Истомин ничего не придумал…

– Он не из болтунов. – Никифор позвонил Баринову.

Но дозвониться удалось только с третьей попытки.

Никифор вспомнил, что снаружи сейчас всего лишь раннее утро, около семи часов, и полковник ещё, наверно, спит, но было уже поздно.

– Что случилось, Сомов? – раздался в ухе дребезжащий голос Баринова.

– Кирьян Валерьевич, выслушайте и, какими бы странными ни показались мои слова, не задавайте вопросов.

С минуту он вводил начальника отдела в курс событий, стараясь формулировать объяснения сжато и чётко. Закончил:

– Мы в Дубне, в квартире Истомина, пытаемся разрулить ситуацию. Но эти парни упорные и целенаправленные и не остановятся, ожидая результата работы физика. А это будет в первую очередь оружие. Делайте что хотите, однако они не должны ворваться в квартиру и завладеть установкой!

Несколько секунд Баринов молчал.

Клипса айфона в ухе шипела и потрескивала, как догорающая сырая головёшка, и от этого шипения шею сводила морозная сыпь.

– …казательства, – прилетел наконец голос полковника.

– Доказательства здесь, в квартире! – быстро ответил Никифор. – Пришлите Марина, только объясните ему всё.

Неизвестно, поверил ли Баринов сказанному, но переспрашивать он не стал.

– …мчук?

– Климчук со мной! И Анна Ветлова тоже!

– Жди группу! – вдруг прорвался сквозь свист и шипение эфира, «повреждённого» пересечением разнонаправленных времён, громкий голос полковника.

– Есть!

И связь оборвалась, словно дождавшись нужного момента.

– Что он сказал? – с любопытством осведомился Климчук.

– Пришлёт Марина.

– Отлично, Саня нормальный мужик, покажет военным, где раки зимуют. Лишь бы успел.

– После переговоров с подполковником прошло минут шесть, значит, снаружи – три, поэтому Баринов узнал о военных чуть раньше, чем я говорил с ними. Даже если Колесников вызовет свой спецназ, Кирьян Валерьевич