Лотос - Дженнифер Хартманн

моих хрупких внутренностей. Но все же чувствую…

Я просто, черт возьми, чувствую.

– Это успокаивает, – соглашается Оливер, его голос едва долетает до меня со слабым ветерком. Затем он встает, засовывает обе руки в карманы и встречает мой раскаивающийся взгляд сквозь звездную ночь.

«На что это было похоже?»

«Как будто каждая звезда в галактике упала на Землю и заползла мне под кожу».

Я сглатываю.

– Спокойной ночи, Оливер.

– Спокойной ночи, Сид.

Он снова улыбается, – понимающе, но тепло. И поворачивается, чтобы зайти внутрь дома.

Я делаю то же самое.

Бросив сумочку на пол и скинув свои нелепые каблуки, я выдыхаю воздух, который, по ощущениям, задерживала всю ночь.

Я не сделала ничего плохого. Оливер не был зол.

Все хорошо. Просто алкоголь в голову ударил.

Удовлетворенная своим заключением, я поднимаюсь наверх и начинаю снимать с себя одежду, оставляя за собой след из кожаной одежды и дешевых духов. Когда я вхожу в свою спальню, Алексис крепко спит на краю кровати. Мое сердце трепещет от этой картинки.

И когда я прищуриваюсь при тусклом освещении, чтобы все детально рассмотреть, трепет перерастает в учащенное сердцебиение. Кошка свернулась калачиком рядом с увядающим цветком лотоса.

Глава 14

Сидни

– Я назвал ее малышкой.

Мы с Гейбом деремся за начос[27] и гуакамоле[28] в нашем любимом мексиканском ресторанчике, и я отталкиваю его руку, когда он пытается дотянуться до чипсов с большим количеством соуса, которые, как он знает, я обожаю. Я поднимаю на него глаза, пока наливаю неприличное количество гуакамоле на свою тортилью.

– Кого? Что?

Он рассеянно скребет легкую щетину на подбородке, глядя куда-то поверх моего плеча.

– Ау, – зову я, помахивая начос у него перед носом. Когда он встречается со мной взглядом, я улыбаюсь. – С возвращением.

– Черт, прости. Просто задумался.

– Новая подружка? – интересуюсь я, откусывая начос.

– Клем, – поясняет он. – Я голову сломал, пока пытался понять, что заставило ее так внезапно уйти. И это единственное, что приходит на ум. Я назвал ее малышкой, и она просто как бы застыла, а потом убежала.

Сведя брови к переносице, я обдумываю его слова, медленно пережевывая еду.

– Это странно.

– Да уж. Но это мое единственное предположение.

– Может быть, она подумала, что тебе нравится выступать в роли папочки, и запаниковала. Ну, знаешь, фетиш такой есть.

– У меня нет никакого фетиша.

Я вскидываю руки вверх, ладонями к нему.

– Я не из тех, кто осуждает за сексуальные предпочтения. Просто наблюдение.

– Подруга. – Гейб раздраженно смотрит на меня. – У меня нет никакого фетиша. Это просто вырвалось на пике. Сам, черт возьми, не знаю почему.

По правде говоря, я тоже не знаю. Клем никогда не рассказывала о своей сексуальной жизни, когда была в отношениях с Нейтом. А я знаю, что до бывшего мужа у нее не было особого опыта.

– Даже не знаю. – Я отправляю в рот еще один начос и откидываюсь на стенку кабинки, рассматривая своего друга, который, похоже, снова ушел в свои мысли. – Возможно, ей надо просто дать немного времени. Она все еще привыкает к разводу и жизни матери-одиночки. Вероятно, вы немного поспешили.

– Ага. – Гейб звучит неубедительно, прежде чем покачать головой, а затем вздохнуть и нырнуть обратно в корзину с начос. – В любом случае, это к лучшему. Я имею в виду, ты можешь представить меня приемным отцом Поппи? Это дерьмовое шоу было лишь вопросом времени.

Его насмешливая улыбка зажигает мою собственную, когда я представляю, как Гейб берет на себя роль отца – концепция в равной степени пугающая и очаровательная.

– Я люблю тебя, но ты прав. Поппи уже приходится уживаться со мной и моей неуравновешенностью.

– Вот именно. А теперь представь, как двое тебя влияют на будущее этого ребенка.

Мы вместе смеемся.

Действительно, пугающе.

Клем написала мне сегодня рано утром, заверяя, что с Поппи все в порядке. Моя племянница получила легкое сотрясение мозга, но компьютерная томография не показала серьезной травмы или каких-либо потенциальных угроз. Слава Богу, к восходу солнца она уже чувствовала себя лучше.

Я не знаю, как родители справляются с этим: постоянное беспокойство, ночные визиты в «Скорую помощь», лихорадка, которая может быть как обычной простудой, так и инфекционным заболеванием, разъедающим мозг. Я вообще впадаю в панику, когда Алексис чихает.

Наконец приносят наши тарелки, на каждой из которых лежат энчиладас[29], политые соусом ранчеро[30]. Гейб берет курицу, я – говядину. Откусывая, я обращаюсь к нему с набитым ртом, как настоящая леди, которой и являюсь:

– Как Оливер поживает?

Гейб потягивает воду через красную соломинку, переводя взгляд с меня на танцующие кубики льда в его стакане. Он отвечает пожиманием плеч.

– Хорошо, я думаю. Он получил работу в библиотеке, отчего теперь в восторге. – Он отхлебывает еще воды, затем делает паузу. – Ну, настолько в восторге, насколько это возможно для Оливера. Он сказал что-то вроде: «Это очень приятная новость».

У меня вырывается смешок, прежде чем моя улыбка тает.

Он не сказал мне, что получил работу.

Прошла неделя с тех пор, как я говорила с Оливером. И это убивает меня. Стоит сказать, что мы намеренно не избегали друг друга, ведь он регулярно выходит на улицу понаблюдать за птицами или чтобы отправиться на пробежку, а меня часто можно застать за уборкой двора в свободное время. Были быстрые разговоры, теплая атмосфера, искренние улыбки.

Повседневно. Просто. Беззаботно.

Вчера он бегал трусцой по нашей обсаженной деревьями улице и поймал меня на том, как я таращилась на его серую майку, под которой каждая мышца напрягалась во время движения. Когда он заметил меня, стоявшую между кустами, то дружелюбно помахал мне рукой, несмотря на то, что я была похожа на Любопытного Тома[31].

Я помахала в ответ садовыми ножницами, опять же выглядя как серийный убийца.

Это чудо, что у меня вообще бывал секс.

Гейб смешивает рис с фасолью, бросая на меня любопытный взгляд.

– Ты куда-то пропала. Я бы хотел там оказаться?

– Вряд ли, – фыркаю я, опираясь на стол локтями. – Почему Оливер не сказал мне, что получил работу в библиотеке?

– Откуда мне знать? Он не особо хорош в светских беседах. – Гейб проглатывает кусочек еды, затем со стуком кладет вилку на тарелку. – Вы, ребята, поссорились или что?

– Скорее у нас была… Битва.

Он хмурится.

– Характеров?

– Языков.

– Господи Иисусе, Сидни…

– Что? – Я парирую, вскидывая руки вверх в защитном жесте. – Он попросил меня научить его целоваться. Пообещал, что это