Лотос - Дженнифер Хартманн

под тихую песню осеннего ветра. Я подхожу к своему окну, моя кожа уже гудит от тепла, когда мы смотрим друг на друга – так всегда бывает, когда она улыбается мне.

– Кто там? – отзываюсь я.

– Йода леди.

– Йода леди – кто?

Ее указательный палец тыкает в моем направлении.

– Не знала, что ты умеешь петь йодлем, Оливер Линч[32].

О боже.

Сидни смеется над собственной шуткой, при этом ловя мое сердце при помощи невидимого лассо.

– Подожди, подожди… еще одна, – хихикает она, убирая с очков упавшие пряди волос. – Тук-тук.

– Кто там? – отвечаю я.

– Интрига.

– Интрига – кто?

Сидни замолкает, уставившись на меня, ее глаза загадочно мерцают.

– Интрига – кто? – повторяю я, нахмурившись.

Она продолжает пристально смотреть, напряжение нарастает…

Ох.

Я чешу затылок с искренним смешком, качая головой.

– Ты становишься мастером в этих шутках.

– Ага. Я очень хорошо гуглю, – подмигивает она в ответ. – Итак, над чем ты работаешь сегодня? Алексис примчалась мне на помощь, поскольку Безликий задержал тебя на заброшенном складе?

Сидни ссылается на мои комиксы, и ее интерес заставляет меня опустить голову. Меня охватывает робость. Я не стесняюсь комиксов как таковых, но я так долго держал эту историю в себе, что до сих пор чувствую свою уязвимость, когда говорю о них с кем-то.

Гейб мельком видел мои комиксы, но мне еще предстоит рассказать ему о них подробнее. Только Сидни посвящена в истории, которые оживают на этих страницах.

– Алексис захватили вместе со мной, – объясняю я, прикусывая внутреннюю сторону щеки. – Я планирую ввести нового персонажа, который спасет нас. Потенциально это будет персонаж с искупительной жертвой, который сам по себе отрицательный, но встает на сторону героев, когда это нужно.

Сидни лучезарно улыбается мне с расстояния в несколько футов, – блеск в ее глазах демонстрирует неподдельный восторг.

– Черт, мне нравится эта идея. Искупление – то, что нужно. Я всегда болею за антигероя, – заявляет она, наклоняясь вперед так, что ее топ опускается на два дюйма ниже.

Я отвожу глаза, поскольку верх ее груди, залитый октябрьским солнцем, дразнит меня. Эффект, который она оказывает на меня, как физически, так и эмоционально, за последние несколько месяцев вырос до смущающе высокого уровня.

Мы проводим много времени вместе. Неразлучники – вот слово, которым нас описал Гейб, и я склонен согласиться. Мы ходим гулять, играем с ее кошкой, смотрим фильмы, сидя слишком близко друг к другу на диване. Мы слушаем ее любимую музыку девяностых, иногда лежа на моей кровати и глядя на светящиеся в темноте звезды, которые все еще прикреплены к потолку. Я наконец-то привык спать в своей постели, и все благодаря Сидни и ее просьбе вздремнуть вместе одним поздним летним днем. Перспектива уснуть рядом с Сидни, ощущать рядом тепло ее тела, чувствовать ее запах и особую успокаивающую ауру, сделала погружение в сон намного легче. Теперь матрас, простыни и пружинный блок ассоциируются у меня с Сидни, а пол больше не кажется таким притягательным.

Мы шутим, дразнимся и рассказываем истории, и я часто ловлю ее на том, что она наблюдает за мной и изучает меня мерцающими, как голубое пламя глазами. Эти взгляды обжигают, пробирают до костей, оставляя за собой следы от дыма и ожогов.

Но когда я отвечаю ей таким же жадным и любопытным взглядом, она всегда отворачивается. Она возвращает нас в более прохладную атмосферу, как будто боится, что мы перегреемся.

Очевидно, что в последнее время моя привязанность к девушке по соседству приобрела гораздо более сексуальный оттенок. И хотя я всегда находил Сидни физически привлекательной, вплоть до того, что она часто появлялась в моих менее нравственных грезах, эти похотливые чувства усиливаются с течением времени. Они начали закипать в тот момент, когда ее рот встретился с моим, наши тела соединились невидимыми, только ощущаемыми силами, а огонь в ее глазах пожирал нас обоих.

Но Сидни выбралась. Она выбежала из того горящего здания, в то время как я оставался запертым внутри, едва переводя дыхание. Я все еще жду там, жажду узнать, вернется ли она когда-нибудь за мной, чтобы мы могли вместе встретить пламя лицом к лицу.

– Можно я зайду попозже? Устроим киновечер с «Криминальным чтивом» или «Бойцовским клубом»? – кричит Сидни из окна, выпрямляясь. – Мне нужно доделать этот веб-сайт, но после я вся твоя.

О, как бы я хотел, чтобы это было правдой.

Я киваю ей, благодарный за любое время, проведенное в ее обществе.

– Я могу нарисовать тебя, – отвечаю я, поднимая карандаш для рисования, который все еще сжимаю в руке.

Отсалютовав двумя пальцами, она исчезает из окна.

– Вы двое, честно говоря, просто отвратительны.

Поворачиваясь в своем кресле на колесиках, я замечаю Гейба, который прислонился к моему дверному косяку, скрестив руки на груди, с явно довольной ухмылкой на лице. Я прочищаю горло.

– Я немного очарован ею, – признаюсь я, хотя это откровение далеко не шокирующее.

Субботним вечером, примерно месяц назад, в постели Гейба появилась новая девушка. У него было множество девушек, которые приходили и уходили с тех пор, как сестра Сидни разорвала с ним связь. Но конкретно эта была довольно… громкой. Стук спинки кровати, смешанный с ее неистовыми стонами, заставили Гейба извиниться той же ночью, когда она ушла.

– Извини, чувак, – сказал он мне, все еще находясь под кайфом от спиртного и дури, которую курил весь вечер. – Это, наверное, было очень неловко. Я все еще привыкаю к тому, что живу не один.

Он стоял в дверном проеме точно так же, как сейчас, и я сжал карандаш в руке, отрывая взгляд от своих рисунков.

– Я рад, что ты хорошо проводишь время. Не нужно извиняться, это твой дом.

– Это наш дом. Мне следует быть более тактичным, – возразил он, быстро взъерошив свои золотистые волосы. – Ты знаешь… тебе стоит, эм, попробовать это как-нибудь.

Я моргнул, встревоженный этим предложением.

– Секс с человеком, которого я едва знаю?

– Ну, ты можешь сначала познакомиться с ней поближе. – Шарканье ног, за которым последовал кашель в рукав. – Я могу помочь, если ты хочешь. Я знаю много одиноких дам.

– Похоже на то.

– Из этого необязательно делать важное событие, Оливер. Может, тебе стоит просто сорвать пластырь?

Мои глаза сузились, пока я обдумывал это.

– Довольно грубый способ описать это.

– Может быть, – пожал он плечами. – Но это не всегда так, как показано в фильмах, с великой историей любви и драматичной музыкой. Иногда это просто… весело. Мне кажется, тебе нужно повеселиться.

– Мне весело, – сказал я ему.

– Тебе