Краткая история Древнего Рима - Росс Кинг

императором, ступившим на землю провинции Мавретании (Марокко). Он совершал путешествия через Малую Азию, в Палестину и, разумеется, питая страсть ко всему греческому, в Афины, где на склонах Акрополя построил великолепную библиотеку. Народ Эфеса, где он провел несколько счастливых недель в 129 году, воодушевленно приветствовал его как Зевса[223].

Чтобы вспоминать о путешествиях по своим обширным владениям, Адриан построил себе огромный дворец в Тибуре, у подножия Апеннин, в 30 километрах от Рима. Весь комплекс представлял собой Римскую империю в архитектуре, своего рода римский Диснейленд. Там были такие же кариатиды, которыми Адриан любовался в афинском Эрехтейоне, а также копии храма Венеры в Книде и храма Афродиты в Коринфе. Там был миниатюрный Нил, близ которого для достоверности примостилась статуя клацающего челюстями крокодила. Для полноты картины там была даже модель Аида.

Свой интерес к архитектуре Адриан воплощал и в Риме, подарив городу более 30 строительных проектов. Он придумал самый большой древнеримский храм – храм Венеры и Ромы, расположенный на Велийском холме у восточного края Римского форума. Чтобы освободить для этого двойного храма место, он велел передвинуть Колосса Нерона – для этого потребовалась тягловая сила 24 слонов. Огромный новый храм стал причиной смерти Аполлодора Дамасского – архитектора, создавшего многие великолепные памятники эпохи Траяна. Увидев чертежи Адриана, архитектор съязвил: потолок такой низкий, что статуи богинь, если встанут в полный рост, будут об него биться. Если верить Диону Кассию, Адриан «разозлился и был сильно уязвлен… не стал сдерживать ни гнев, ни расстройство, но убил его»[224].

Храм Венеры и Ромы серьезно пострадал от пожара 307 года, а несколько веков спустя от землетрясения. Сегодня, входя в Колизей, мало кто обращает внимание на побитый остов в нескольких метрах позади. Другому зданию эпохи Адриана повезло больше: это был перестроенный Пантеон, храм, воздвигнутый на Марсовом поле на средства Марка Агриппы в ранние годы правления Августа. Храм был сильно разрушен пожаром в 80 году, а 30 лет спустя в него ударила молния, и он снова сгорел. Работы по восстановлению начались в следующем десятилетии, вероятно, в конце правления Траяна. Этот великолепный зал, где Адриан мог устраивать заседания[225], стал одним из самых дерзких, уникальных, узнаваемых, влиятельных и захватывающих дух зданий Рима и мира.

Надпись на фронтоне Пантеона вызывает недоумение. Много веков полагали, что это сооружение Агриппы – в конце концов, там большими буквами написано: M. AGRIPPA L. F. COS TERTIVM FECIT («Марк Агриппа, сын Луция, трижды консул, сделал»). Но это была всего лишь одна из странностей Адриана: он редко ставил свое имя на свои здания и, несомненно, хотел отдать должное Агриппе, сохранив оригинальную надпись. (Траян, наоборот, ставил свое имя на все здания, которые восстанавливал, за что получил шутливое прозвище herba parietina – «настенная трава».) То, что строительство этого нового Пантеона завершилось в правление Адриана, определили только в 1890-е годы. Римские кирпичники отпечатывали на своих кирпичах даты производства (а также название «фирмы» и имя начальника работ), чтобы заказчики знали, что кирпичи достаточно выдержанные, пролежали пару лет. Даты на кирпичах Пантеона исследовал французский архитектор Жорж Шедан (позднее он спроектирует универмаг «Галери Лафайет» в Париже) и обнаружил, что все строение, включая портик, было возведено в 120-е годы. Однако все стало еще запутаннее, когда недавний анализ материала показал, что многие клейма на кирпичах, ранее относимые к правлению Адриана, на самом деле датируются эпохой Траяна, что позволяет предполагать, что Пантеон начали строить до того, как Адриан стал императором[226].

Как выглядел оригинальный Пантеон Агриппы, наверняка узнать невозможно. Но новое здание являло собой храм самого смелого замысла. Дион Кассий рассказывает показательную историю о том, как Аполлодор, обсуждая с Траяном какие-то строительные работы, бесцеремонно прогнал Адриана, пытавшегося поучаствовать: «Иди дыни рисуй»[227]. Это замечание не только намекает на судьбу Аполлодора, но и говорит нам об интересе Адриана к архитектуре – его страсти к «дыням», или куполам. Сам Адриан вряд ли мог быть архитектором Пантеона: это слишком технически изощренное здание с точки зрения материалов и инженерных решений для неопытного дилетанта (которому, в конце концов, надо было еще и государством управлять). Но общий план и идея – прекрасный, стремящийся в небо купол, словно без всякой опоры, с окном наверху девять метров в диаметре, пропускающим солнце и дождь, – конечно, происходили от того, как Адриан восхищался купольными сооружениями.

Это здание – визуальный шедевр. Сколь прост он по форме (сфера на цилиндре), столь он сложен с инженерной точки зрения. Купол диаметром 43 метра оставался непревзойденным до прихода современной эпохи с ее сталью и армированным бетоном. Камень для 16 колонн портика, каждая несколько метров в высоту и весом 50 тонн, был привезен из Египта. Колонны розового цвета из Асуана, что на Ниле, серые – из еще более отдаленной и труднодоступной каменоломни на Клавдиевой горе у побережья Красного моря, примерно в 4000 километрах от Рима. Оттуда колонны, на вырезание которых ушел год, начали свое долгое путешествие с изнурительных 240 километров до Нила через скалистую египетскую пустыню. Базы и капители колонн были высечены из мрамора, добытого близ Афин на горе Пентеликон, откуда за пять столетий до этого брали мрамор для колонн Парфенона.

И все же лишь когда посетитель проходит через эти монументальные колонны в ротонду, ему открывается истинное величие этого строения. Оно удивительно хорошо сохранилось – лучше всех древнеримских интерьеров, и почти наверняка это самый привлекательный для взгляда памятник, созданный римлянами. Он выжил отчасти благодаря тому, что в 609 году его превратили в церковь: оттуда были изгнаны языческие культы, а в 609 году папа Бонифаций IV посвятил его святой Марии и Мученикам. И все-таки можно также подумать, что вооруженных кайлом камнедобытчиков, нещадно откалывавших куски Колизея, остановило само великолепие Пантеона. Микеланджело выразил мысли многих, назвав его работой ангелов – чем-то скорее божественным, чем человеческим.

Великолепный интерьер Пантеона, сделанный из наливного бетона. Окулюс наверху имеет диаметр почти девять метров

Fokkebok / iStock

Такое впечатление, хотя и понятное, все же умаляет талант римских строителей и инженеров. Римским строителям повезло иметь в своем распоряжении вулканические камни из вулканических комплексов в Альбанских холмах к югу от Рима и в горах Сабатини к северу. Каменоломни на их склонах давали плотные тяжелые камни (из застывшей лавы) для строительства дорог, туф (из вулканического пепла, затвердевшего и превратившегося в твердый камень) для стен, и легкую пемзу для арок и проемов. Пепел и мелкие вулканические камни были легкодоступны, особенно много их было в Поццуоли, то есть античных Путеолах, на северной стороне Неаполитанского залива.

Волшебный ингредиент для великолепного свода Пантеона, пуццолан (назван так по городу Путеолы), представлял