Пока не погаснет последний фонарь - Ангелина Шэн

резко остановилась и сжала зубы. Нет, нельзя позволять подобным мыслям проникать в голову. Они так же опасны, как и эти страшные истории. Если я поддамся отчаянию, то никогда не выберусь. Пока я не попала сюда, временами мне казалось, что я не хочу жить, несмотря на благополучную обеспеченную жизнь, несмотря на учебу в Токийском университете, к которой я готовилась много лет. Зачем все это, когда умирает близкий человек?

Однако сейчас… Я понимала, что даже если жизнь казалась невыносимой и бессмысленной, я должна выжить, вернуться и что-то изменить. Ради родителей. Ради Минори.

Ради себя.

Да. Я поняла, что хотела жить. Когда смерть оказалась так близко, я осознала, что всё еще цеплялась за свое будущее. Причем сильнее, чем могла предположить. У меня еще была надежда. Не на то, что боль уйдет… Она будет со мной. Надежда на то, что я научусь жить с ней, научусь делить боль с радостью, что выберусь из этого омута.

Я осознала это еще до того, как потеряла Минори. До того, как встретила ту женщину.

Поэтому я отправилась искать место действия очередного кайдана. Я пока не поняла, была ли система в том, где и когда разворачивались новые страшные истории, однако была уверена, что поиски не затянутся, а искать я была готова хоть до ночи.

Так и случилось. Перекусив и сделав перерыв, я бродила по улицам, которые все не заканчивались, и когда вдалеке показался дом в традиционном стиле, небо уже приобрело темно-синий оттенок, по краям налившись чернильно-фиолетовым.

Несмотря на усталость, я ощутила прилив сил и ускорила шаг.

Этот дом был большой, трехэтажный, со светлыми стенами и темной черепичной крышей с загнутыми вверх углами, выступающую часть которой поддерживали деревянные столбы, создавая перед стенами дома террасу, обнесенную низким заборчиком. К дому, огибая аккуратно подстриженные кусты и даже небольшой пруд с маленьким мостиком, вела кривая дорожка из круглых белых камней.

Ступив на эту дорожку, я как будто попала в иное измерение. Сердце забилось быстрее, а по спине пробежали мурашки. Я упрямо шла вперед и остановилась только перед террасой. Поблизости росла сакура, и я уставилась на дерево, пораженная его красотой. Я вновь на секунду заскучала по о-ханами, но пообещала себе, что вернусь и еще полюбуюсь цветением сакуры вместе с родителями.

Поднявшись на террасу, я оглянулась: еще пара человек приближались к дому. Кто это – мои будущие союзники или будущие соперники, – я не знала. Понимала лишь, что, вероятно, не все из тех, кто переступит этот порог, выйдут обратно. Но… я должна была.

На секунду я представила, что и на это испытание отправилась вместе с Минори. Грудь опять прорезала острая боль, и я поспешила отбросить мысли о подруге. Она погибла, пытаясь выжить любой ценой. Я уже не винила ее… почти. Тогда выжить могла либо она, либо я, и раз погибла Минори, я обязана выбраться отсюда, ведь умереть будет так несправедливо… Вдруг Минори смогла бы выбраться, а я лишила ее шанса на то, что сама сделать не смогу?..

– Всё в порядке?

Я вздрогнула и посмотрела на девушку в простом черном платье и со странными татуировками красного цвета на шее. Крупные глаза с двойным веком на небольшом симпатичном лице смотрели на меня с легким беспокойством.

Улыбнувшись, девушка спросила еще раз:

– Вам чем-то помочь?

Я помотала головой. Задумавшись, замерла перед входом в дом, так и не зайдя внутрь.

– Тогда пойдем, а то все начнется без нас.

Девушка уверенно зашла внутрь, и я последовала за ней.

В прихожей были уже семь человек, десятый зашел через минуту после меня. Я сразу же всмотрелась в соперников – после последнего кайдана я воспринимала их именно так. И первым делом увидела знакомые холодные глаза.

Кадзуо усмехнулся и слегка кивнул мне из дальнего угла. Я, хмуро кивнув в ответ, отвернулась.

– Здесь есть кто-то, кто участвует впервые?

Я подняла голову, и увидела, что заговорила незнакомая мне девушка лет двадцати пяти. Я даже удивилась, что не обратила на нее внимания сразу. Видимо, меня отвлек Кадзуо.

Незнакомка явно принадлежала к тому числу молодых людей, что увлекались модой, вдохновленной образами Викторианской эпохи, и точно была частью субкультуры лолит[76]. Об этом говорило, точнее, почти кричало ее платье с пышной юбкой, бантиками на груди, с оборками на рукавах и у горла. На руках сидели кружевные перчатки, а на ногах – ажурные гольфы и туфли с бантиками. Ткани были в нежных оттенках сакуры с вкраплениями нежно-голубого, однако я видела, что бантики кое-где оторвались, а ткань покрывали пятна, которые старательно пытались оттереть. Волосы лолиты, окрашенные в золотистый оттенок, локонами спадали на плечи из-под широкого ободка.

Никто не ответил, и лолита недовольно надула губы, но затем по-доброму улыбнулась и пожала плечами:

– Вот и хорошо. Но, если что, можете держаться рядом, я вам помогу.

– Я скорее буду держаться от тебя подальше, – раздался другой женский голос, и я оглянулась.

В прихожей стояли три человека – всем около тридцати – двое мужчин и женщина, которая и обратилась к лолите. Она не была красивой в классическом понимании, но все равно казалась привлекательной – чуть вытянутое лицо с ярко очерченными скулами, прямой нос и пронзительные узкие глаза. Стрижка андеркат подчеркивала острые черты лица и длинную шею, губы и бровь незнакомки украшал пирсинг, а черные кожаные штаны и кроп-топ под кожаной курткой демонстрировали спортивную женственную фигуру.

– Возможно, это будет мне лишь на руку, – не теряя улыбки, отозвалась лолита и послала женщине воздушный поцелуй.

Та ответила мрачным взглядом, чуть скривив верхнюю губу, но другие эмоции не коснулись ее сурового лица, и женщина отвернулась к своим друзьям.

Я заметила, как, несмотря на милую улыбку, лолита напряглась. Но смотрела она не на мрачную женщину, а на ее спутника.

Мужчина стоял прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Он был достаточно высоким и спортивным, однако заметить его сразу было сложно из-за полностью черных рубашки и джинсов. Выделялся на темном фоне лишь серебряный кулон в виде тигра.

Но примечательнее была не внешность мужчины, а энергия, которая от него исходила. От взгляда на этого человека становилось не по себе: уверенный и расслабленный, с казалось бы доброжелательным выражением лица, мужчина буквально излучал опасность.

Он встревожил лолиту? Я присмотрелась и поняла, что и сам мужчина, не скрываясь, смотрел на нее. Их взгляды пересеклись, и улыбка лолиты потускнела,