Пока не погаснет последний фонарь - Ангелина Шэн

– Нет. Я оказался здесь один.

Я кивнула. Один, как и, наверное, большинство. И я бы удивилась, собери Кадзуо себе команду.

– Но я терял тех, кого любил. И живу с тем, что произошло.

Он оттолкнулся от фонаря и приблизился ко мне:

– И ты сможешь. Если не сломаешься сейчас.

Горло перехватило, а в груди с новой силой вспыхнула боль, но я справилась с собой, сохранив и лицо, и голос спокойными.

– Что вы хотите? – устало выдохнула я. Зачем он остался и заговорил со мной?

– Я хочу, чтобы ты выжила. Твоя подруга… Это был ее выбор. Твоей вины в этом нет.

Я шагнула назад. Чувство вины было настолько сильным, что, когда Кадзуо заговорил о нем, пусть и утешая, стало лишь больнее. Я не хотела, чтобы кто-то лез в мою душу. Но почему-то не уходила.

– Хотите, чтобы я выжила… – медленно произнесла я. Кадзуо казался все более подозрительным. – Зачем?

Кадзуо вздохнул и снова шагнул ко мне. Увидев, что я не сдвинулась с места, он приблизился еще немного, пока мы не оказались всего в метре друг от друга.

– На всё есть причины. Но я не настолько жесток, чтобы говорить с тобой сейчас. Переживи свою боль… и участвуй дальше. Будет жаль, если ты сломаешься, но я не думаю, что всего два кайдана могут тебя сломить.

Сказав это, Кадзуо развернулся и пошел к западному выходу. Какое-то время я смотрела ему вслед, пытаясь понять смысл его слов, но разум отказывался слушаться. Я закрыла лицо руками, пытаясь дышать глубже… А потом побежала подальше от этого места.

Глава 7

心の鬼が身わ攻める

Демон сердца истязает тело

Какое-то время я бесцельно бродила по улицам, не обращая внимания на направление. Я едва волочила ноги, но боль в мышцах, ощущение усталости и монотонные движения хоть как-то отвлекали. Стоило мне только подумать о том, чтобы найти укрытие и сесть или тем более лечь спать, как внутри поднималась волна тревоги. Я знала, что не смогу уснуть. Знала, какие образы всплывут перед глазами. Знала, что пережитое начнет мучить меня еще сильнее.

В какой-то момент я все-таки не выдержала, и ноги подогнулись. Я упала на асфальт, поцарапав колени, но так и осталась сидеть на земле, уперевшись ладонями в тротуар. По нему бежали первые лучи солнца, которое только недавно вырвалось из оков ночи и едва выглядывало из-за горизонта. Я подняла голову, уставившись в темное небо, которое постепенно светлело, окрашиваясь в розовый, оранжевый и белый.

По щекам покатились слезы, и они привели меня в чувство. После смерти Киёси я рыдала несколько дней подряд, а потом не могла проронить ни слезинки. Но теперь заплакала, тихо и горько, именно в этот момент до конца осознав, что осталась жива.

Я чувствовала себя живой, потому что боль пронзала все мое тело. Я жалела себя – из-за того, что со мной произошло, из-за того, что оказалась в таком месте, из-за того, что понимала: мне вновь придется стать героиней кайдана.

Я плакала из-за слов Минори – тех, что были сказаны ею в порыве гнева, но показали, о чем она на самом деле думала, что на самом деле испытывала. И я злилась на нее. За то, что так просто предала меня. За то, что заставила оплакивать ее, оставив меня совсем одну.

Я устала. Но, плача, понимала, что буду жить. Что буду бороться. Что все пережитое не сломает меня. Я собиралась выплакать все слезы, а затем собрать всю боль, что сковала меня, и направить ее на действия. Я выжила, а Минори нет. Я выжила, а люди из другой команды погибли.

Да, я должна была выжить, чтобы их смерть не была напрасной.

Но в первую очередь я должна была выжить ради себя самой.

Слезы закончились. Все мое лицо было мокрым, как и рукава толстовки, которыми я вытирала щеки и подбородок. Я всхлипнула в последний раз и ощутила поднимающийся от асфальта холод. Ноги окоченели и затекли, а ладони онемели. Я с трудом встала, остановка не принесла отдыха.

Пока я плакала, небо еще посветлело, желто-оранжевые лучи солнца захватывали уже бо́льшую его часть.

Я поплелась вперед, думая, куда бы пойти. Я не хотела ни с кем столкнуться, и мне нужно было отдохнуть. Тяжелая усталость навалилась на плечи, подсказывая, как сильно вымоталась и как сильно хотела спать. Всматриваясь в здания в поисках укромного места, я нащупала в кармане шорт омамори.

Три дня. Впереди у меня еще три дня.

Я поняла, что больше бродить по городу смысла не было, когда в поисках убежища набрела на какой-то средней величины торговый центр, жавшийся между другими зданиями из металла и стекла. Окна были побиты, а вывески не горели. Я подошла к открытым автоматическим дверям. Крутящиеся двери рядом не работали, а потому служили скорее своего рода ограждением, чем входом.

Внутри меня ждали ряды пустующих магазинов и кафе. Я слишком опасалась подниматься наверх, так как большинство зданий хоть и не обваливались, все равно не внушали доверия, а потому осталась на первом этаже. Забравшись в небольшой мебельный салон, я окинула взглядом мусор и осыпавшуюся штукатурку.

Город явно был немаленьким, и шанс встретить кого-то был невелик, но я прошла в дальний угол магазина, желая спрятаться. Не снимая кроссовок, я рухнула на кровать и накрылась одеялом с головой.

Когда я легла на мягкий матрас, тело отозвалось волнами боли, а голова закружилась. Я закрыла глаза, мечтая уснуть, провалиться в беспамятство, чтобы хоть на несколько часов ничего не чувствовать и отдохнуть. Но мозг лихорадочно обрабатывал события последних часов, показывая мне то одну, то другую картинку из прошлого, и я вновь едва не заплакала от усталости.

Но вскоре она все же взяла верх, и я провалилась в сон.

Проснулась я с трудом. Глаза слипались, и, даже до конца не очнувшись, я чувствовала, как отяжелела голова. Я перевернулась на спину и вновь ощутила боль – казалось, в каждой мышце. И невольно пожалела, что не занималась спортом и не была приучена к таким физическим нагрузкам.

Открыв глаза, я уставилась на высокий потолок, с которого на меня смотрели разбитые лампы, вмонтированные прямо в плитки. Вокруг царил полумрак, по углам собирающийся в густые тени. На секунду мне стало тревожно, и я прислушалась, пытаясь понять,