Догнать любовь - Наталия Миронина

вообще-то я сама буду выбирать. Где, как учиться и работать, – добавила Оля.

Алина все это слышала. Она удивлялась дерзости подруги. «Дура. Ульянкин сегодня есть, а завтра на его месте другой. Нормальный человек. А из юниоров можно вылететь. И во взрослую сборную не попасть. От тренера многое зависит, и не только в подготовке», – осудила она Семенову. Сама Алина старалась не замечать хамства и грубости тренера. Она подчеркнуто сосредоточенно делала все упражнения, всем своим видом давая понять, что тренер – это одно, а ее цели – это другое. И если они совпадают с его методами их достижения – то так тому и быть.

Фронду Семеновой не оставили без ответа. Ульянкин при всех отчитал ее, заключив речь словами:

– Твои результаты самые плохие. Я сделал одолжение, что взял тебя к себе. Думал, подтянешься. Но, как я посмотрю, тебе это и не очень-то надо.

Оля ничего не ответила.

В три часа дня они приехали на стадион. Тренер врал, что дистанция будет небольшая. Они бежали тысячу метров. Попыток было две. Лучшая засчитывалась. После занятий на горе это было тяжело. Алина в душе была готова согласиться с Семеновой – тренер с нагрузками перебарщивал.

– Знаешь, жаловаться здесь не принято. Надо либо остаться с ним, либо уйти. Но мы – никто. Поэтому будем терпеть, – размышляла вслух Новгородцева, завязывая кроссовки.

– Выходов всегда больше, чем кажется, – улыбнулась Семенова.

Первый забег выиграла Оля. Она пробежала легко, оставив позади Алину и еще двух девушек.

Ульянкин с торжеством посмотрел на нее. Семенова ничего не сказала, но вторую попытку провалила – показала самый плохой результат. А первой пришла Новгородцева.

– Устала? – спросила Алина.

– Обойдется. Не все коту Масленица, – рассмеялась Семенова.

– Так ты специально? Сначала доказала, что, несмотря ни на что, можешь победить. А второй раз просто не захотела?

– Вот именно.

– Знаешь, ты похожа на мою школьную подругу. Ирку Кузнецову. Я никогда ее не могла понять. Вроде рохля, такая тихая. Даже бестолковая. А потом вдруг что-то сделает, что просто офигеешь.

– Ага, – рассмеялась Семенова, – значит, я тебе кажусь рохлей и бестолковой?

Новгородцева смутилась:

– Ну нет, просто иногда такое впечатление производишь.

– Ладно, не оправдывайся, – рассмеялась Семенова. – Знаешь, мне казалось, что ты в школе ни с кем не дружила. И в команде тоже.

– Это верно. Да и с Иркой у меня такая странная дружба была. Вот все хорошо, да только что-то мешает.

– Это нормально. Иначе вам не интересно было бы друг с другом.

– Знаешь, мне всегда казалось, что Быстрову такие, как Ирка, нравятся.

– Откуда ты это взяла?

– Она красивая. Очень. И в ней что-то такое есть. Во мне – нет.

– И наоборот.

– Оно-то так, но Саша… Мне кажется, что…

– Послушай. Давай ты не будешь придумывать. Вернешься домой. Еще раз обо всем подумаешь. А потом уже…

– Да, согласна. Мы с этим Фишером будем встречаться-то?

– Обязательно, назло Ульянкину. Понимаешь, не дадим ему испортить нам выходной.

– Зря ты так. Он, конечно, не подарок, грубый. Но он спортсмен и хорошо знает, что нам надо. Я ему доверяю. Он плохого не посоветует.

– Давай так, – неожиданно резко произнесла Оля, – давай я сама буду решать, какой этот Ульянкин. Не надо мне ничего доказывать и объяснять. Для меня цель не оправдывает средства.

– Хорошо, – пожала плечами Алина, – не будем об этом.

Они еле-еле успели привести себя в порядок. Как всегда, Ульянкин не торопился заканчивать тренировку. Потом он устроил разбор ошибок. Это всегда длилось долго, а в этот раз им казалось, что замечания будут бесконечны. Наконец они сели в автобус. Старик Мауэр посмотрел на Алину и Олю, которые всегда ездили на первом сиденье, потом молча протянул им по шоколадке.

– Угощайтесь и будьте здоровы, – сказал он по-немецки.

– Danke, – ответили они одновременно. Отказаться от угощения не было ни сил, ни желания. Шоколад они съели по дороге без всяких угрызений совести.

Эрик подошел к отелю ровно в назначенное время. Семенова увидела его первой.

– Привет! – громко сказала она.

В холле было несколько человек из команды и Ульянкин с Милкиной.

– Здравствуйте. – Фишер опять был со шпаргалкой.

– Добрый вечер. – Алина подошла минуту спустя.

Фишер улыбнулся ей самой своей широкой улыбкой и тут же смутился.

– Можно поехать на машине. Посмотреть интересные места…

– Нет! – в один голос воскликнули они. – Мы не хотим на машине. Мы хотим пешком.

– Не спеша. Останавливаться и рассматривать дома, горы.

– Купить мороженое…

– Посидеть на скамеечке…

Эрик переводил взгляд с одной на другую.

– Ох, простите, – рассмеялась Семенова, – простите, мы забыли, что вы по-русски почти не понимаете.

И она повторила по-английски все, что они только что ему сказали.

– Отлично. Я и сам с удовольствием прогуляюсь, – отвечал Эрик.

– Тогда пойдемте, – громко, на английском языке поторопила всех Алина. Она видела, что Ульянкин пристально наблюдает за ними. «Вот-вот какую-нибудь гадость скажет! Хорошо, что этот Фишер ничего не понимает!» – подумала Новгородцева.

Они не пошли уже знакомым путем до речки и вокзала. Эрик повел их вкруговую, по улицам, которые вплотную примыкали к склону горы. И, вдыхая запах вечерней скошенной травы, сена, коровников, Алина поняла, что Граубах никакой не город. Это самая настоящая деревня, только обустроенная и разукрашенная, как городки из немецких сказок. Новгородцева любила свой поселок, в котором выросла, – природу вокруг него, дома с наличниками, улочки с травой-муравой, соседей, которые все про всех знали. Но сейчас, сравнивая эти два места, Новгородцева расстроилась. Здесь было красиво, уютно и чисто – каждый камешек мостовой уложен на века. Низенькие заборчики и открытая чужому глазу жизнь.

– Как же здесь красиво, – сказала она Семеновой, – и все как игрушечное, такое аккуратненькое.

Семенова исправно все перевела Фишеру. Тот польщенно заулыбался.

– Вообще-то я и сама все это могла сказать, – пробурчала Алина.

– А что же не сказала? – ответила ей Семенова. – Это дурной тон – разговаривать вдвоем, когда рядом – третий. А что касается здешних мест… Да, здесь очень красиво, комфортно и, думается мне, спокойно.

– Почему так?

– А почему должно быть одинаково? Ну, почему никого не удивляет, что истории у народов разные, а булки и крыши должны быть одинаковыми?! Алина, мне сдается, это самый любимый вопрос русских туристов: «Почему у нас так некрасиво, а у них такая лепота!» – рассмеялась Оля. И тут же все слова перевела Фишеру.

– О, – произнес он и замолчал. Было видно, что он подбирает слова.

– Вот, и вы не можете ответить на этот вопрос, – рассмеялась Семенова.

– Не могу. Но мне кажется, что это не самое главное. У