Лабиринты чувств - Дубровина Татьяна

— Ну?

— Что? — пролепетал Квентин.

— Я слушаю тебя.

Квентин помялся и преувеличенно бодро воскликнул:

— Экселент! Великолепно! Здесь чувствуется размах… широкий русский простор…

Юлька не выдержала, повалилась на кровать и закатилась от хохота, повизгивая и дрыгая ногами.

Просто полное непонимание! Как же им общаться дальше, если самые простые понятия становятся препятствием? Если ему недоступны ее шутки, а ей его привычные установки?

«Мы с тобой два берега у одной реки…» Нет, у океана… Разные, как день и ночь… шутки прочь… «Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно»… «Ему и больно, и смешно…»

Ну просто полный «суфрантный амюзман»…

Глава 11

К НАМ ЕДЕТ РЕВИЗОР

Голова трещит, как после хорошей пьянки… Немудрено, Юлька глаз не сомкнула за эту ночь.

Квентин умаялся от бурных выяснений и интеллектуального напряжения и мирно сопел, раскинувшись на двуспальной кровати, а Юлька пристроилась на пуфике у трюмо и строчила на листочках блокнота свою злополучную статейку.

Бог весть, что она там понаписала! Перечитывать уже не было ни сил, ни времени…

Едва рассвет забрезжил за окнами, она наглухо застегнула плащ и помчалась ловить машину, молясь только об одном: чтобы водитель не заметил отсутствие колготок. Подумает еще черт знает что…

Поминутно посматривая на заведенный будильник, она лихорадочно тюкала пальцами по клавишам машинки, а соседка Лида раздраженно барабанила в стену, громко возмущаясь, что ей не дают спокойно отдохнуть.

Будильник прозвенел, когда Юлька вынула из каретки последний лист. Времени оставалось только чтобы переодеться.

Через час она уже стояла в кабинете Вероники Андреевны и пыталась протереть глаза от застилающего их тумана…

Две мамы Карлы то расползались по углам широкого стола, то опять соединялись воедино. А ее слова не доходили до сознания. Шелестели мимо, словно ровный шум дождя…

Дождь… ливень… гроза… гром… вспышка молнии… О, как слабеют коленки от одного воспоминания…

— Хорошо… — обрывками выхватывала она отдельные фразы начальницы. — Сравнение с Голливудом — это хлестко… Вы удачно придумали этого американца. Необычно показать наше кино их непредвзятым взглядом…

Что она выдумала? Какого американца? А может, и все, что было этой ночью, Юлька тоже придумала?

Мысли путаются… Разве она писала о Квентине? О, мой Бог?! Может, там и про грозу… и про ее волшебный полет… и про то, как медленно сползает с тела расстегнутый халатик, а его руки…

— Чьи руки? — переспросила Вероника Андреевна. — Вы о фальшивых рукопожатиях? Может. расширить этот абзац? Сорвать с нашей богемы маски?

Юлька что-то невнятно пролепетала.

— Вы меня слушаете? — рассерженно спросила.

Вероника Андреевна и постучала карандашом по столу.

— Простите… я себя плохо чувствую… — Юльке даже притворяться не надо было, чтоб ей поверили.

Мама Карла сняла очки и прищурилась, внимательно изучая Юлькино лицо, словно вычитывала корректуру.

— Гм… действительно… — признала она. — У вас землистый цвет лица, красные белки и опухшие глаза. Надо сказать, вы сильно подурнели.

Она была невероятно щедра на комплименты.

— Да… — Юлька откашлялась. — Грипп, наверное… Я еле встала сегодня… — и мысленно добавила: «из постели Квентина…»

Вероника Андреевна испуганно всплеснула маленькими ручками.

— Грипп?! И вы пришли в редакцию?! Чтоб заразить сотрудников?! А если эпидемия?! Кто будет готовить номер?! Газета должна выходить каждый день!

— Я не подумала… — растерялась Юлька. — Статья…

— Надо было позвонить, и мы бы прислали к вам курьера!

«В следующий раз так и сделаю, — подумала Юлька. — Действительно, какого черта я сюда тащилась? Сейчас бы уже лежала в постельке, десятый сон видела…»

— Что вы стоите?! — вскрикнула Вероника Андреевна, и Юлька заметила, как она прикрывает себе нос и рот белоснежным расправленным платочком… — Идите! Идите же!

И вытянутая сморщенная ладошка нетерпеливо указала Юльке на дверь.

На такси больше денег не было, пришлось тащиться домой на метро.

Она пересела на кольцевой, нашла свободное место и моментально заснула, привалившись щекой к чьему-то широкому плечу.

Так уютно ехать рядом с Квентином… Он так бережно поддерживает ее, поворачивается, чтоб ей было удобнее…

— Вот сидят и делают вид, что спят! — громко и визгливо заорал кто-то над самым ухом. — Что за молодежь?! Что за время?! Раньше хоть стариков уважали, а теперь…

— Раньше их комсомол воспитывал, а теперь распустились! — так же громогласно поддержал кто-то рядом. — Теперь ни морали, ни нравственности, кругом разврат, кабаки ночные, проституция, казино…

— Тише вы! — сказал приятный мужской голос. — Человек устал…

— А ты сам-то чего расселся, бесстыжий? Не видишь, что старики стоят?

Юлька открыла глаза и увидела склоненные над ней обозленные лица. Какой-то старик с палкой бесцеремонно тряс ее за плечо.

— Вставай, красавица. Ночью спать надо, а не шаландаться. Ей стало вдруг очень стыдно за этих орущих людей… Что подумает Квентин? Что они действительно дикари?

Она покосилась на него, оторвала щеку от уютного плеча… и ошалела.

Вместо Квентина ей улыбался симпатичный рыжеватый парень.

— Выспались? — шепнул он. — Тогда, может, встанем? А то нас сейчас палками забьют…

— Простите! — Юлька вскочила и принялась лихорадочно протискиваться к выходу.

Едва двери раскрылись, она выскочила на платформу. Парень за ней. Она ошарашенно озиралась, не понимая, где находится…

тихонько пропел рыжий парень. У него оказался приятный хрипловатый голос.

— А куда мы ехали?

— На «Добрынинскую».

— Тогда нам в другую сторону.

Парень взял ее под руку, перевел через платформу, и они вновь вошли в вагон. Только теперь Юлька благоразумно осталась стоять.

— Надо выпить кофе, — сказал парень. — Давай выйдем здесь, я знаю хорошее местечко. …

Юлька покачала головой.

— Домой хочу.

— Спать?

— Угадал, — она улыбнулась.

Они разговаривали, будто были знакомы сто лет… И почему с Квентином у нее так не получается?

— «Добрынинская»… — протрещал громкоговоритель.

— Ладно, тогда пока, — сказал парень. — Мне дальше.

— Ты из-за меня проехал свою остановку? — сообразила Юлька.

— Ты так сладко спала…

— Спасибо…

— Дай мне твой телефон. Я позвоню.

Юлька опять улыбнулась, покачала головой и выскочила из вагона.

Парень махнул ей вслед рукой, и двери закрылись.

Юлька поднималась по лестнице и думала о том, что они даже не узнали, как зовут друг друга. А невидимая связь уже установилась. Неужели все дело в том, что они с этим незнакомым рыжим просто ходят по одним улицам, дышат одним воздухом и живут в одной стране? Разве это так важно?

Она всегда легко находила с людьми общий язык. С самыми разными — и с начальниками, и с бомжами… В студенческие годы, когда еще были живы родные вонючие пивнушки, Юлька любила зайти туда с ребятами, потолкаться за липкими столиками среди колоритной публики. Послушать рассказы подвыпивших мужичков, потолковать с ними «за жизнь». Они называли это «подготовкой к реферату на тему «Каждый человек нам интересен, каждый человек нам дорог»…

Но не потащить же Квентина в его отглаженном костюме в пивнушку, чтобы «окунуть в гущу народную». Да и нет их уже, выросли как грибы модные бары с долларовыми ценами…

В квартире разрывался телефон. Звонок был длинный и непрерывный. Междугородный…