Всегда в декабре - Эмили Стоун

Макс взъерошил себе волосы.

– Слушай, ты меня достала. Почему ты вообще решила опять приехать сюда на Пасху?

– Тут погода норм. – Она так и сказала – «норм», – точно была подростком.

Лиам хохотнул, и Макс с Хлоей уставились на него. Он тотчас забеспокоился, попав под двойной обстрел глаз, и принял серьезный вид, а Макс вздохнул.

– Извини, дружище, – он посмотрел на часы и жестом показал Лиаму, что им надо плюнуть на Хлою и подниматься к себе на этаж.

Но Хлоя преградила дорогу, мешая их планам.

– Да, извини. Это я про Макса. Он слишком зациклен на себе, чтобы представить меня. Я – Хлоя, его сестра.

Лиам кивнул, а когда заговорил, его голос звучал чуть более хрипло, чем обычно.

– Знаю. Вообще-то мы встречались, в прошлом году. На юбилее свадьбы твоих родителей.

Хлоя оценивающе взглянула на него и поджала губы.

– Точно. Ну да, припоминаю. Ты – сын маминого школьного приятеля или что-то в этом роде, так?

Лиам снова кивнул и как-то беспомощно посмотрел на Макса. Тот не понял, чего от него ждут – помощи или разрешения броситься в омут с головой. Обычно, когда речь шла о женщинах, Лиаму не требовалась помощь, несмотря на сетования о том, как у Макса все легко получается. Также оставалось под вопросом, действительно ли Хлоя забыла Лиама – возможно, осознав, как тот смотрит на нее, она затеяла какую-то игру. Проблема заключалась в том, что в этих делах Хлоя была профи, но свое сердце держала под замком, так что подобраться к ней было почти невозможно, впрочем, выскажи он это вслух, сестрица тотчас напустилась бы на него.

Рассудив, что Лиама лучше увести от греха подальше, Макс простонал:

– Бога ради, дружище, соберись – не надо на нее так пялиться, будет только хуже.

Хлоя фыркнула и перекинула спортивную сумку с одного плеча на другое.

– А ты не будь таким несносным и не вгоняй его в краску. Бедный Лиам. – Она стрельнула в него таким взглядом, что тот закашлялся. – Когда ты, братец, будешь в моем присутствии клеить девчонку, я выложу ей всю твою подноготную. С самыми живописными подробностями.

Макс дружески похлопал ее по плечу.

– Зайчик мой, – протянул он с напускным цинизмом, – зачем мне их клеить, они сами падают к моим ногам, и тебе это известно.

Они лучезарно улыбнулись друг другу, являя собой и вызов, и солидарность. И, надо признать, что ее появление вырвало его из надуманной меланхолии. Хлоя была, конечно, занозой в заднице, но только она могла избавить Макса от хандры – надуманной или нет. Поэтому он на прощание поцеловал ее в щеку, а потом вместе с Лиамом пошел через проходную.

– Вот черт, – сказал Лиам, потирая себе затылок.

Макс невольно рассмеялся и дружески похлопал того по спине.

– Не переживай, дружище, не ты один так реагируешь, уж поверь мне.

– Забавно, но мне от этого не легче, – покачал головой Лиам. – Не то чтобы я… то есть я знаю, что она твоя младшая сестренка…

– А вот сестренкой ее лучше не называть, если зайдет о том разговор. Но не переживай, сегодня вечером у тебя будет возможность произвести лучшее впечатление.

Они поднимались по лестнице – таким образом Макс старался восстановить физическую форму, – и Лиам нахмурился.

– Сегодня вечером.

– Ну да. Я сейчас понял, что нуждаюсь в подкреплении, иначе мне не справиться сразу и с бывшей, и с сестрицей за ужином.

– Мне казалось, ты назвал Эрин просто другом, – покосился на него Лиам.

– Да кем бы ни было. Мы договорились.

– Ладно. Если ужин готовит твоя мама, то я – за.

Они вошли в офис на третьем этаже, и Макс мысленно отметил про себя, что не совсем прав. Хлоя была не единственным человеком, способным вытянуть его из хандры. Была и другая, которая, возможно, сама того не сознавала, – это она четыре месяца назад в буквальном смысле слова упала к его ногам.

Глава 12

– Эрин, давайте я положу вам еще. Вы, наверное, умираете с голоду после перелета.

Мама уже приподнялась – золотая подвеска у нее на шее пришла в движение – и потянулась к стоявшему в середине стола блюду с испанским рисом, который шел гарниром к запеченному лососю. Макс подавил желание закатить глаза и упорно избегал смотреть на Хлою, боясь увидеть у нее на лице подобное выражение. Мама старалась накормить Эрин, едва та переступила порог, даже смоталась в кондитерскую у черта на рогах, чтобы купить бисквиты, которые «Эрин непременно понравятся».

– Нет, честно, Валери, я сыта!

Мама поджала губы, накрашенные красной помадой, и повернулась к Лиаму, который сидел напротив Макса. Черный пиджак он повесил на спинку стула, выставив на всеобщее обозрение красную рубашку, – и заново наполнял тарелку.

– Все хорошо, Лиам?

Когда мама общалась с Лиамом, ее американский акцент, казалось, становился явственнее, точно территориальная общность смягчала английский выговор, который она усвоила. Давясь, Лиам поспешно проглотил кусок, чтобы ответить ей, а она нежно ему улыбнулась – приди ей фантазия утереть ему рот салфеткой, Макс не удивился бы. Для нее сейчас было что-то вроде Рождества – Лиам и Эрин были у них в гостях, и даже возвращение из Англии двоих собственных детей не шло с этим ни в какое сравнение.

Мама с явной неохотой уселась обратно и переглянулась с отцом, который, сложив руки на животе, точно от дискомфорта, чуть снисходительно улыбнулся ей со своего места во главе стола. Макс знал, что отец активно старается поддерживать форму, но, несмотря на это, на поясе у него уже появился жирок. Впрочем, семейство тактично избегало разговоров на эту тему.

Цепкий взгляд матери метался между пустой тарелкой Эрин и едой на столе, и Макс прямо видел, как ей хочется заставить Эрин съесть что-то еще – за последние два часа с момента приезда Эрин она дважды сказала Максу, что та «очень худенькая», точно это являлось поводом для беспокойства, а не результатом, которого гостья усиленно добивалась. Прежде чем Макс успел вмешаться, Эрин поднялась из-за стола.

– Валери, это было потрясающе вкусно, огромное спасибо. Извините, что ела немного – мои биологические часы сбились, и я ужинала в самолете – не знала, что у вас будет застолье, ведь прилет поздний.

Это было сказано предельно любезно, но Макс отчего-то заерзал на стуле. Не помогло даже то, что мама свирепо зыркнула на него янтарно-зелеными глазами – их он унаследовал от нее, – по маминому выражению, «присвоил», –