Первый лорд мафии - Джек Макфол

В Четыре Двойки приехал Дин О’Бэнион. На его лице, покрытом веснушками, сияла улыбка. Фамильярным жестом, как будто они с Торрио были старыми друзьями, он похлопал толстяка по спине.

— Джей Ти, мы просто хотели тебе сказать, что ты здорово расправился с этим жуликом О’Доннелом.

Дин болтал о том о сем и наконец добрался до цели своего визита. Он, по его собственным словам, не забросил ведение своей бухгалтерии.

— У меня для тебя есть заманчивое предложение, Джей Ти. Мы собираемся покушать пивоварню в центре. Но у пас немного не хватает наличности. Как ты смотришь на то, чтобы вступить с нами в дело?

— Отлично. Сто пятьдесят тысяч хватит?

Придя в себя от изумления, услышав моментальный ответ Торрио, Дин зааплодировал:

— Мне правятся люди, которые не тянут резину. Я тебе гарантирую, что мы… будем в плюсе.

Пожимая протянутую руку, Торрио ничем не показал, что помнит, как новый партнер называл его сутенером. Он сердечно сказал: «Я уверен, мы все от этого выиграем».

Этот бизнес был не так важен, как установившиеся мирные отношения. Торрио, наконец, нашел общий язык с сумасбродами с Норд Сайда. Его дар убеждения превратил конкурента в партнера.

Он старался вести дела посредством встреч, переговоров, взаимовыгодных обменов. Так заключались сделки на Стэйт и ЛаСаль Стрит. Человек из Четырех Двоек, стоявший во главе всего, был апостолом американской системы.

Глава 11. Дядя Сэм обретает племянника

Если бы Брайс Армстронг родился на сто лег раньше, возможно, он в духе классических вестернов стал бы федеральным маршалом в своей родной Оклахоме. Сейчас же он вынужден был довольствоваться должностью «неприкасаемого» — агента сухого закона.

Политики, обремененные проблемами, которые сыпались как из ящика Пандоры, не могли снабжать каждого реформатора помощником, мечтающим служить во славу сухого закона. У.Б. Саффорду, директору Антиалкогольной лиги из Иллинойса, повезло. Ему достался молодой Армстронг.

Вряд ли Армстронг с благоговением относился к сухому закону. Он жаждал славы и признания в качестве бича преступников. В чем заключалось преступление, для него не имело значения. Он был главным поставщиком сенсаций в отдел местных городских новостей. Он выходил на службу, вооружившись двумя пистолетами и горстью монет. Телефонные звонки стоили 5 центов. Газеты узнавали от него новости прямо с места действия. Работать с Армстронгом было одно удовольствие. Он никогда не препятствовал, если репортер прихватывал с места преступления пару бутылок, выступающих в качестве улик. Улыбаясь во весь рот, он позировал перед камерами, положив топор на перегонный куб.

За свою славу лучшего сыщика он платил высокую цену. Его зарплата была 2400 долларов в год. Сенаторскому комитету он сообщил, что он ежемесячно отказывается от взяток, сумма которых составляет 15 000 долларов. Возможно, он немного преувеличивал.

Когда он выполнял свое призвание в Чикаго, для него настали трудные времена. Его регулярно посылали за город на поиски мелких самогонщиков. Он рассказал сенаторам, что виновниками его изгнания из Чикаго были Эдвард Д. Брандеж, генеральный прокурор штата Иллинойс, и Гомер К. Гэллин, председатель республиканского комитета округа Кук (Великая Старая Партия занимала в то время лидирующее положение в Вашингтоне, Спрингфилде и Чикаго). Армстронг потратил много монет на междугородние звонки, упрашивая своего покровителя Сэффорда перевести его обратно в большой город.

Выполняя одно из поручений, он поехал в Вест Хэммонд на поиски пивоварни, которая согласно записям о праве собственности перешла от Стенсона к Торрио.

Поставив свою машину неподалеку от завода, он приготовился ждать. Чтобы агент мог получить ордер на обыск, ему нужно было предъявить нечто большее, чем просто подозрения. Для производства безалкогольного пива, которое служило прикрытием истинной деятельности, завод Хэммонд должен был сначала произвести настоящее пиво с содержанием алкоголя от 3 до 8 процентов. Затем содержание спирта понижалось до разрешенного уровня — половины процента. Поэтому наличие настоящего пива в резервуарах не служило доказательством незаконной деятельности. Чтобы предъявить судье подходящее доказательство, нужно было найти пиво в контейнерах, подготовленных к отгрузке.

От пивоварни отъехал грузовик. Армстронг следовал за ним по пятам до бара, где водитель остановился, чтобы разгрузить машину. Зайдя в бар, агент купил кружку самого настоящего пива. Конечно, оно не обязательно было привезено водителем грузовика. Однако было весьма маловероятно, что бар, в котором подавали подлинный продукт, закупал безалкогольное пиво.

Получив от окружного судьи ордер на обыск. Армстронг объединился с другим бедным, но честным агентом по имени Л.А. Баттерфилд, чтобы произвести обыск пивоварни 27 июня 1923 года. Химический анализ содержимого емкостей, стоявших в экспедиторском отделе, где хранилось 1200 баррелей пива, показал, что содержание алкоголя составляет 4 процента.

Торрио и У.Р. Штрук предстали перед чикагским судом. Штрук был записан в архивах как владелец одной акции предприятия. Он был единственным человеком, фигурирующим в деле помимо Торрио. У него были полезные связи. Бывший судебный исполнитель США, он знал, как вести себя в здании суда.

Представ перед членами комиссии, они заявили о своей невиновности и были освобождены под залог в 2500 долларов по решению присяжных. Их обвиняли в производстве, хранении, транспортировке и продаже нелегального алкоголя.

В списках дел, назначенных к слушанию, львиную долю составляли иски, связанные с сухим законом. Практически все обвиняемые были мелкими торговцами. Агенты отрабатывали свою зарплату и добывали все больше доказательств. Чтобы разгрузить суды, в августе федеральные власти ввели «дни торговли», как иронически их окрестили в прессе. Теперь по средам люди, судимые в первый раз, могли признать себя виновными по упрощенной процедуре и заключить сделку с федеральным правительством. В награду за сотрудничество они выходили на свободу, оплатив минимальный штраф, при условии, что их производство будет закрыто в течение года.

По закону Торрио был лицом, судимым в первый раз. Однако вместе со Штруком он вторично заявил о своей невиновности Забитый судебный календарь означал, что слушание дела откладывается на неопределенное время. Торрио рисковал. Обвинительный приговор при несогласии с позицией «неприкасаемых» и проигрыше дела означал один год заключения. Торрио покушал себе время. У него было слишком много дел.

Он поехал в Бруклин. Его мать с отчимом жили в квартире на Шор Роуд, 1413, в районе Шипсхед Бэй. Покупка этой удобной и милой сердцу женщины квартиры в дорогом районе далеко от Нижнего Ист Сайда, демонстрировала всем, какое счастье для матери иметь нежного и удачливого сына.

Встреча с родственниками, как всегда, сопровождалась изъявлениями любви. Кроме того, на ней было сделано удивительное открытие. Торрио не раз описывал эту историю