Игры на острове - Джоанна Макдональд

После всех встреч и заключения сделок в течение последних шести месяцев они, наконец, стали называть друг друга по имени.

— Боюсь, что нет, Нелл. — Алесдер выразился очень точно, сожалея в то же время о сути своего ответа.

— Господи! Какого черта брать юриста, который не может пользоваться законом? — сердито вспылила она.

— Успокойся, Нелл, — пробормотал Тэлли. — Это вина не Алесдера. В конце концов, большинство гостей с Востока прилетают на вертолете, и им не нужно бежать через толпу отвратных путешественников. Господи, только взгляните, видите? Их стало еще больше. Их просто сотни!

— Боюсь — у ваших ворот волки, — с бессильным сочувствием заметил Алесдер.

— Они больше похожи на проклятых змей в траве, — возразила Нелл, отходя к подъездной дороге, не в силах стоять и смотреть, как еще одна процессия из дребезжащих машин подъезжает к их райскому уголку, созданному с такой заботой и тщанием.

ГЛАВА 7

Домашнее торжество перед открытием гостиницы на Талиске вынуждены были проводить за закрытыми дверями. К Страстной пятнице собралось столько путешественников, что внушительная коллекция старых машин, отчаявшись найти пристанище на поле Мак-Кэндлиша, теперь заполонила весь зеленый луг прямо у моста. Только узкая полоса шоссе осталась открыта для сквозного проезда, а так как путешественники со временем узнали, кому принадлежит черный «БМВ», каждый раз они встречали его богатым набором насмешек и мяуканья. Алесдер Макиннес истощил все способы судебного воздействия, какие только возможны, чтобы гарантировать персоналу гостиницы и ее гостям беспрепятственный и спокойный проход, но пачки бумаг с копиями решений суда мало что значили для бродяг-путешественников. Как разъяснял Алесдер отчаявшейся Нелл, они в конце концов никому не причинили никакого физического вреда; просто они сделали приезд и отъезд с острова делом не слишком приятным. А кроме того, путешественники распространили зловоние, и Килиш уже перестал быть таким сказочно прозрачным, как прежде. Течение пролива было то сильнее, то медленнее — в зависимости от прилива и отлива, — но он не мог совладать с волной свежих стоков из лагеря путешественников.

— Ну, старина, — говорил, растягивая слова, пробивший себе дорогу Дэйвид Гедалла, приветствуя Тэлли на большом вымощенном дворе замка. — Тебе наконец-то удалось заловить своих кредиторов.

— Да-да, — отвечал Тэлли, быстро отступая назад, как делали обыкновенно друзья в Сити. — Mea чертова culpa[15]! Каков бардачок! Похож на Алькартрас, верно? Ну, что ж, во всяком случае, эта тюрьма выглядит более комфортабельной. Пойдем взглянем на твою камеру. Если Кэролайн понравятся твои мускулы, у тебя появится шанс добиться успеха, забив мяч.

— Отказываюсь от такого необыкновенного способа охоты, — весело ответил Дэйвид, идя следом за другом по главной лестнице. — У меня уже в работе другие планы, — добавил он так тихо, что Тэлли не расслышал.

— Вида на море не получишь, пока не заплатишь за это, сколько положено, — сообщил Тэлли, открывая дверь в комнату Дэйвида на втором этаже. — Боюсь, что тебе это покажется немного неинтересным.

— Ого! — Дэйвид даже присвистнул в восхищении, когда вошел. — Немного скучновато, конечно.

Ему отвели единственную сдаваемую клиентам комнату, из которой не открывался вид на пролив. Она располагалась над квартирой Тэлли, которая помещалась над кухней, но, чтобы компенсировать отсутствие развлечения для глаз, внутри Нелл обставила и украсила ее с особенной заботой. Одна из оригинальных кроватей с пологом, на четырех ножках, была перенесена сюда с нижнего этажа и полностью отреставрирована; резные дубовые стойки украшали позолоченные листья и ярко-голубые занавеси, заканчивающиеся вверху балдахином, сплетенным из золотой тесьмы. Тут стояли ярко-голубые, с золотой набивкой на ткани кресла, окружавшие красивейший инкрустированный стол из розового дерева с вазой с весенними цветами. Из той же ярко-голубой ткани были сшиты занавеси на окнах, богато украшенные кистями и обшитые золотом, чтобы как-то смягчить и заключить в раму суровый скалистый ландшафт за стеклом — с травой и голыми застывшими деревьями. Стены, покрашенные не кистью, а валиком, были бледно-зеленого цвета, с фризом[16], который Лео нарисовал кистью, — изображение скабиозы волнистой линией тянулось на уровне головы по всем стенам комнаты. Эта комната была элегантной и покойной, и она вызвала восхищенный свист Дэйвида.

— Чувствую здесь руку Нелл, верно? — поинтересовался он.

— Да, девушка помешалась на полевых цветах, — сказал Тэлли, указывая на орнамент на стене. — Она все комнаты обозначила по названиям цветов, которые цветут на острове, а это ее любимый — скабиоза. Она называет его эмблемой Талиски. Лео тут недели провел, вырисовывая в каждой комнате фризы. Он так устал от этого, что еще и не приступал к картине на стене по моему заказу в спортивном зале. Может, ему все равно, но на его месте, после всех этих лепестков и ростков, я бы с удовольствием порисовал для разнообразия обнаженное женское тело.

— А ты, Тэлли, все такой же мещанин, — заметил Дэйвид, открывая дверь в ванную. Там все было в зеркалах с золотой каймой по краю; стены выложены белым кафелем, с таким же, в голубые цветочки, фризом по периметру стен; на ванне и раковине золотом сверкали различные краны. Дэйвид дотронулся пальцем до двери душа, сделанной из матового стекла, с гравировкой эмблемы отеля.

— Есть тоже такое прекрасное растение под названием «экономия», которое в этих местах произрастает, но я уверен, что ни одну комнату его именем не назвали.

Тэлли ужаснулся:

— Просто уверен, что не назвали! Ведь тут больше подходит цветок под названием «расточительство»!

Дэйвид засмеялся:

— Что же, если оно у вас есть, выставляйте его, заманивайте людей. Между прочим, как Нелл? Вы еще спокойно друг с другом разговариваете?

Тэлли скривился:

— Почти что. У нее отличное настроение. Эти дни она в своей стихии, помогает шефу в кухне. Наверное, это истинная любовь. Никому бы не удалось удержать ее вдали от этого места.

— Что ты говоришь?! — Дэйвид вопросительно поднял брови и покусал нижнюю губу, размышляя. Что-то пришло ему на ум, он задумался. Через какое-то время он спросил: — Так, значит, никаких сожалений, Тэлли?

— Нет, в самом деле — никаких. Особенно сейчас, когда я познакомился с Либби Кокс. Рад признать, что она немножко поднимает температуру. В обед ты ее увидишь. Она одна из официанток — та, что с удовлетворенной улыбкой! — Тэлли сделал неприличный жест и, хихикая, направился к двери. — Распаковывайся. Напитки в баре в семь тридцать. Надеюсь, у тебя тоже будет удовлетворенная улыбка, когда ты поедешь назад.