Тудор Аргези - Феодосий Видрашку

— А куда же еще?

— Скажите священному синоду, что я с нетерпением жду вызова на суд.

Об этой неожиданной встрече Аргези рассказал Гале Галактиону. Тот после окончания теологического факультета получил должность церковного следователя. Разъезжал по стране, разбирал многочисленные, далеко не святые дела святых отцов.

— Нужно предотвратить суд над тобой, — сказал Гала.

— Я никакого суда не боюсь.

— Ты же понимаешь, что разговор пьяного попа не случаен. Группа священников и епископов требует твоего привлечения к суду и публичного осуждения.

— Я об этом прекрасно знаю, милый мой умиротворитель, но не боюсь я ни всех богов вместе взятых, ни всех их представителей на земле. Им объявлена война. И я не боюсь поражения. Бой только начинается… Ты лучше порасскажи, какими делами занимаешься сам. Какие новости в провинции. Я сейчас не могу отлучаться надолго, Параскиве очень трудно одной с Элиазаром, мальчик пошел в школу, очень много хлопот.

По коридору прозвучали резкие шаги. Друзья знали уже, кто так шагает. Кочя открыл дверь стремительно, сбросил на спинку стула свой поношенный плащ и достал из портфеля большой лист картона.

— Вот посмотрите! — Аргези и Галактион наклонились над листом. На подготовленной к производству обложке «Факела» во всю ширь полз громадный клоп в короне Карола Гогенцоллерна, ва ним два клопа поменьше. — Прочитайте, — попросил Кочя. И достал из портфеля две тетрадные странички. Очередной памфлет Кочи назывался «Его величество». Румынский король сравнивался с клопом, единственное предназначение которого высасывать кровь.

«Он высасывает без отдыха, безжалостно, беспощадно. Он сосет ненасытными ртами политиканов, щупальцами всех партий, всех акционерных обществ, всех управляющих заводов и имений, всеми средствами он отрывает от народа хлеб, обрекает его на постоянный голод. Он высасывает не только наше золото, но и наше сознание, нашу веру и надежду. После сорока лет господства короля Карола мы являемся сегодня страной пеллагры, хронических бунтов и постоянного голодания. Мы народ с оторванными крыльями, лишенный всех идеалов народ. Мы родина Карола Первого».

Аргези обрадовался такой смелости друга, Галактион попытался смягчить выражения, предупреждал о возможных репрессиях против автора и против журнала.

— Не будем бояться. Я не берусь доказывать тебе, милый Гала, что молитвами мы не поможем. Крестьянину нужна не молитва, не попы и церковь. Селам нужен хлеб, городскому люду нужны жилища и свобода, без наших знаменитых владельцев домов, малых, но многочисленных клопов из свиты его величества. Я подписываюсь под страничками Кочи. В воскресенье «Факел» выйдет.

Наряду с антимонархическими выступлениями «Факел» публикует множество материалов о положении трудящихся, о махинациях крупных и мелких эксплуататоров и чиновников. Журнал разворачивает кампанию против военных приготовлений — и Аргези и Кочя понимали, что назревает и стучится в дверь мировая бойня, балканские войны были лишь небольшой увертюрой к предстоящему столкновению главных мировых сил. На чьей стороне станет Румыния? Этот вопрос будто висел над каждым. И в это время готовился визит в Бухарест русского царя Николая II. Ненависть Аргези к всемогущему правителю России созревала еще во время его общения с русскими революционерами в Швейцарии. Сейчас он со страниц «Факела» рассказывает читателям о Николае-вешателе, о том, какие приготовления ведутся в Румынии по случаю предстоящего приезда Николая для встречи с Каролом I. Аргези пишет с горечью, что этот монарх, не обладающий ни особым умом, ни знаниями, никакими другими талантами и который ничем не отличается от самого рядового купца, царствует над огромной страной, повелевает ста тридцатью миллионами людей и мнит себя хозяином Толстого, Горького, Чехова… Власть Николая поддерживается двором великих князей и принцев, завоевавших себе дурную славу грубых, пьяных, бешеных сатрапов, наводивших ужас даже на видавших виды завсегдатаев парижских ночных заведений. «Приветствуя» гостя румынской короны, Аргези пишет: «Настанет время, когда могучий русский народ топнет сапогом и золотой венец бездарного монарха покатится в пропасть вместе со своим хозяином».

Это опубликовал «Факел» в 1912 году.

4

Острые антимонархические и антивоенные выступления Аргези продолжал печатать и в журнале «Хроника». Он издавал его вместе с Галой Галактионом. Произведения «бородатого писателя в рясе» завоевали к тому времени широкую известность.

Аргези и Галактион стараются сохранить и в «Хронике» дух товарищества, характерный для «Факела».

«Литературная жизнь первого десятилетия нашего века, — подчеркивает современный румынский литературный критик Емпл Ману, — страдала от застоя. И в этой атмосфере появляются два великих имени румынской литературы — Аргези и Галактион».

Правомерно ли это утверждение?

В начале июня 1912 года Румынию потрясла трагическая весть о кончине Караджале. Он умер вдали от родины, в Берлине, куда был вынужден выехать еще в 1905 году. Много лет его безжалостно и методично травили, не давали ни работать, ни жить. Но он боролся. Своей сокрушительной сатирой он разоблачал тех румын, которые «устами сотрясали небеса речами о прогрессе, демократии, расцвете нации, а руками раздевали страну и отбирали у народа последний кусок хлеба».

Тудор Аргези испытывал к «пеню Янку», как неясно называли Караджале все его близкие, особую сыновнюю любовь с того самого дня, когда встретился с писателем в выставочном зале гостиницы «Унион». Аргези учился у Караджале мужеству, бескомпромиссности, учился быть непримиримым к любым проявлениям расовой исключительности, буржуазному, враждебному интересам трудящихся национализму. Особенно нравился Аргези остроумный памфлет сатирика, в котором он зло издевался над поборниками чистоты румынской крови. «У общества «зеленых румын», — писал Караджале, — свой шеф и своя эмблема в виде «Зеленого румына», давящего каблуком гадюку — олицетворение всех нерумын. В уставе общества начертано: «Мы, «зеленые румыны», исходим из следующих принципов социального прогресса — любить свой народ может лишь тот, кто ненавидит другие народы;

— настоящий народ не может усматривать противника в своих собственных недостатках, его врагами являются только чужаки;

— отсюда следует, что народ должен быть приучен жить в вечном страхе перед остальными, а воспитание самой крайней национальной исключительности становится насущнейшей необходимостью».

Аргези часто возвращался к комедии Караджале «Бурная ночь». Гениальный сатирик вывел там еще одну разновидность «зеленых румын». Один из наиболее ярких ее представителей «студинт права и публицист» Рикэ Вентуриано. Этот образец чистейшей демагогии восклицает: «У нас не может быть другой политики, чем политика суверенитета народа, поэтому в нашей политической борьбе — мы это говорили и будем повторять до бесконечности перед всеми гражданами! — вопрос стоит только так: или все умрете, или все спасемся!»

Всего полгода назад в Бухаресте проходили вечера по случаю шестидесятилетия Караджале. Аргези писал тогда горькие строки: «С трудом вывожу эти слова о берлинском изгнаннике. В его честь организованы представления в Национальном театре, в «Модерне»