Круглый год. Детская жизнь по календарю - Марина Костюхина

Журнал «Пионер» напечатал очерк Льва Кассиля «На злобу дня» с карикатурами на христианских, еврейских и мусульманских святых (художник Аминадав Каневский). Чтобы принизить традицию церковной недели, Кассиль обратился к персонажам сказочного фольклора.

Шесть дней, шесть сыновей недели, были умными, а седьмой, как в сказке, был вроде Иванушки-дурачка. Звали его Воскресенье. Это был чванный, ленивый и докучливый денек. В календаре он рядился в праздную красную кофту[256].

Советское правительство, как пишет очеркист, взялось за этого дурачка, уравняв всех братьев и создав единую трудовую семью под названием «непрерывная производственная неделя». Поговорка «семь пятниц на неделе», имеющая негативную оценку, у Кассиля стала сугубо положительной. Но удержаться от свойственной ему иронии писатель не смог. Взяв в качестве примера набор распространенных русских фамилий, он превратил их в абсурдную игру (абсурдом была и сама идея пятидневки).

В мастерской работает 5 человек: Иванов, Петров, Сидоров, Степанов и Егоров. В воскресенье Иванов отдыхает, а Петров, Сидоров, Степанов и Егоров работают. В понедельник отдыхает Петров, а работают Иванов, Сидоров, Степанов и Егоров. Во вторник гуляет Сидоров, трудятся Иванов, Петров, Степанов и Егоров. В среду празднует Степанов, заняты Иванов, Петров, Сидоров, Егоров. В четверг развлекается Егоров, на работе Иванов, Петров, Сидоров, Степанов. В пятницу опять отдыхает Иванов и т. д. А мастерская работает беспрерывно[257].

Последний номер «Пионера» за 1929 год вышел с лозунгом «Против непрерывки – подпевалы классовых врагов». Теперь не писатель Кассиль, а сами пионеры приветствовали непрерывную рабочую неделю и убеждали в ее пользе родителей (статья «Добро пожаловать товарищ непрерывка»; пунктуация автора статьи). Оказывается, в школах не хватает классов, чтобы учиться, и помещений, чтобы заниматься пионерской работой. «Товарищ папа и товарищ мама, при непрерывке у нас школа получает много выгоды: помещение освобождается, а то нам даже повернуться негде»[258]. В очерке Михаила Соловейчика «Отрядная непрерывка» выгода от календарной реформы доказана цифрами и схемами. Последним аргументом в пользу пятидневки для сомневающихся (такие попадались и среди пионеров) была возможность получить пионерскую комнату (правда, собираться активу в ней не получится, ведь все классы учатся в разные дни). «Добивал» традиционную неделю очерк «О консервах и консерваторах» Любови Воронковой, насмешливо утверждавшей, что от реформы рабочей недели плачут только «пропахшие нафталином старухи» (будущему автору повести «Девочка из города» было тогда 23 года). Годовой выпуск «Пионера» завершался призывом: «Запомни и расскажи родителям!» (рассказать надо было об увеличении рабочих мест и приближении всеобщего обучения ребят за счет освобождения помещений в школах для новых групп).

Иллюстрация к статье «Добро пожаловать товарищ непрерывка» // Пионер. Двухнедельный иллюстрированный детский журнал. 1929. № 24

По агитационной направленности не уступали журнальной публицистике и календари. Перевоспитывать взрослых призывал «Календарь дружных» (1930), опубликовавший на своих страницах головоломную картинку со значками рабочих и выходных дней:

Теперь советская власть ввела новый революционный календарь. В нем семидневная неделя заменена пятидневной, религиозные праздники и воскресенья – днями отдыха на пятый день. Календарь стоит в тесной связи с планом индустриализации нашего Союза. При пятидневке легче перейти к непрерывности производства.

Все служащие и рабочие делятся на пять групп. Для каждой из них свой день отдыха. Таким образом каждый день пятидневки кто-нибудь отдыхает, но само производство не останавливается. Получается «непрерывка». Благодаря этому фабрики, заводы, мастерские используются на 20% больше, чем при общем празднике для всех[259].

«Календарь дружных» (издательство «Крестьянской газеты», 1930 год). На лицевой стороне обложки помещен макет самодельного календаря-вертушки для пятидневной рабочей недели. На оборотной стороне напечатан табель-календарь пятидневки с указанием рабочих и выходных дней

Никаких достоверных доказательств экономической пользы от этих 20% нигде и никогда не было приведено, а вся календарная реформа рабочей недели оказалась полным блефом. Не дала результатов и замена пятидневки на шестидневку (с 1 декабря 1931 года), увеличивавшая количество рабочих дней. В итоге к 1941 году произошло возвращение к традиционной неделе[260]. Однако свою цель по окончательному разрушению церковного календаря реформа выполнила. Об успехах борьбы с религией рапортовали отчеты Союза воинствующих безбожников и созданного специально для детей Общества юных безбожников (тоже воинствующих). Современники свидетельствуют: к началу 1930‑х годов младшие школьники уже не имели понятия о церковных праздниках, воскресеньях и днях недели. Евгений Замятин, уехавший к этому времени из советской страны, писал:

Попробуйте спросить советского школьника: «Какой сегодня день? – три четверти вам не ответят на этот вопрос: дни недели, самое слово «неделя» в советской школе забыто, вместо недели – там «пятидневка», «шестидневка», вместо воскресенья – пятый или шестой день («Советские дети», 1932)[261].

По ироничному замечанию писателя, советская школа – это новая разновидность конфессиональной школы, где веру в бога заменила вера в коммунизм, а катехизис – советский календарь.

Услышать реальные голоса школьников, их учителей и родителей в потоке «календарной радости» было сложно (наступающее к началу 1930‑х годов «единодушие» заглушало любое недовольство или сомнение в целесообразности непрерывки). Подавлялись голоса тех, кто считал советские праздники с обязательным участием в демонстрациях способом лишить трудового человека дня отдыха (с отменой религиозных праздников выходных и так стало намного меньше). Молчаливым было недовольство учителей и беспомощность школьников, которые путались в учебных пятидневках-шестидневках[262]. В тех случаях, когда учителя анкетировали учеников, звучало недовольство отменой религиозных праздников, но к началу 1930‑х годов учителям было запрещено проводить такие опросы, названные «педологическими извращениями»[263].

Ни разу не высказали сомнений по поводу календарного эксперимента с непрерывкой и детские писатели, прежде остроумно игравшие с темой ленинской реформы календаря и перехода на новое время. Чудаками, тосковавшими по традиционной неделе и выходным по воскресеньям, вплотную занялись сотрудники идеологического фронта, и описывать похождения таких персонажей в советской детской литературе конца 1930‑х годов стало опасно.

СОВЕТСКИЙ КАЛЕНДАРЬ – ПИОНЕРУ И ШКОЛЬНИКУ

К началу 1930‑х годов советский календарь окончательно определился в своей табельной части: ушло двойное обозначение чисел (по старому и новому стилям), сформировался список государственных праздников, памятных дат и годовщин[264]. Определилось также назначение и содержание детского календаря: он перестал быть «помощником школьника», став «товарищем пионера». Взрослые праздники и годовщины были дополнены датами из пионерской жизни, а в справочной части печаталась информация о пионерской организации, ставшей к этому времени массовой и общесоюзной (в Отчете Всесоюзной конференции ВЛКСМ за 1932 год указывалась цифра 6 миллионов человек). Документально оформленной организацией пионерское движение сделалось к лету 1924 года. За полгода до этого пионерия получила имя Ленина, распростившись с романтическим именем Спартака и дистанцировавшись от буржуазных скаутов.

За первое десятилетие своего существования пионерская организация прошла несколько периодов (от юных спартаковцев до юных ленинцев), меняя атрибутику,