Круглый год. Детская жизнь по календарю - Марина Костюхина

качестве актуальной информации: порядковый год от ВОСР, число, порядковый день шестидневки-пятидневки, день недели, но не было указаний на выходные дни (они у всех были разные). Страница из календаря 1939 года могла бы послужить примером логической загадки. «Двадцать третий год великой социалистической революции. Июль 10. Четвертый день шестидневки. Воскресенье». Надо было помнить, что в четвертый день шестидневки, выпадающий на воскресенье, выходного нет, он будет на шестой день шестидневки во вторник. Только на последнем листке отрывного календаря 1939 года было особо оговорено, что этот день рабочий (независимо от шестидневок и воскресений) и никаких послаблений в этот день не будет. Вместо новогоднего поздравления календарь гласил: «Декабрь. 31. Рабочий день. Воскресенье». Рабочим был и день 1 января 1940-го, выпавший на понедельник. Так что новогодней ночи со слушанием боя курантов на Спасской башне и песнями-танцами под баян, так трогательно описанной в рассказе Аркадия Гайдара «Чук и Гек» (1939), у реальных советских людей в 1939 году не было.

На предновогодней странице 31 декабря (воскресенье, рабочий день) изображены демонстранты с букетами летних цветов и подписью «Ровесники Октября». «Детский календарь на 1939 год»

Ощущение календарного безумия усиливали картинка с изображением демонстрантов, несущих 31 декабря букеты летних цветов (!), и подпись «Ровесники Октября». Молодые лица излучают счастье не по поводу наступающего нового года (как следовало ожидать на странице 31 декабря), а в связи с праздником революции 7 ноября. Радость и счастье советский человек должен был испытывать ежедневно, независимо от времени года, и октябрьский плакат в честь ноябрьского праздника, украшавший новогоднюю страницу календаря, догматично настаивал на этом. Смешение природных сезонов должно было подчеркнуть превосходство социальной детерминированности над естественным ходом жизни. О том, что советское время сильнее природных законов, свидетельствовал общий портрет покойного Ленина и живого Сталина, изображенных на знамени.

Табель-календарь, похожий на головоломку, можно было бы расценить как календарный казус, однако ничего забавного в календарной сумятице не было. Карательные меры, введенные в конце 1930‑х годов на производствах за малейшее нарушение трудовой дисциплины (опоздания и пропуски), предполагали тюремные сроки, так что перепутать рабочий день и ошибиться с выходом на службу было нельзя.

Девятилетний сумбур непрерывки напрямую коснулся работы школ и детских учреждений. На политическое просвещение учителей в этой области были брошены агитаторы нового призыва. Пропагандисты в один голос убеждали, что никому не нужна «овеянная традициями, суевериями и всякой бытовой плесенью церковная неделя»[250]. По их словам, все советские учителя «спешно» и «единодушно» включились «в грандиозный процесс революционной ломки старого быта, одним из показателем которого является перевод предприятий, учреждений и проч. на непрерывную работу». Еще большую радость у работников просвещения, по словам автора методички, вызвал отказ от воскресенья.

Воскресенье – когда смолкают деловитые гудки фабрик и заводов и взамен их раздается бесцельный и никому не нужный колокольный звон. Воскресенье, с которым связано столько зла. Церковный праздник, под знаменем которого группируются наши классовые враги.

Оно – это прогнившее воскресенье – окончательно гибнет под революционными ударами пятидневки:

…Революционная пятидневка дала школе новую мощную базу для коммунистического воспитания и, в частности, для антирелигиозного воспитания и пропаганды и борьбы с пережитками старого быта[251].

Омрачал радость агитатора только тот факт, что с введением непрерывки на производстве и в школах некуда стало девать детей, у которых неучебным мог быть любой день недели, а их родители в это время работали. Детей вне школы и вне родительского присмотра только в одном Ленинграде оказалось 36 тысяч. Бесхозными оставались в том числе и учительские дети (согласно опросам столичных учителей, только у 15% опрошенных учителей совпадали выходные дни членов семьи)[252]. Чтобы пристроить детей школьного возраста, надо было полностью изменить график работы клубов, музеев, библиотек, детских кинотеатров, работавших во второй половине дня. Поскольку сделать это сложно (увеличение времени работы досуговых учреждений требует повышения зарплаты их сотрудникам), пропагандист предлагал провести разъяснительную работу с учителями и родителями (это дешево), а также выпустить школьную стенгазету с бодрым названием «Даешь пятидневку» (а это вообще бесплатно).

Введение непрерывки сказалось на деятельности пионерских отрядов, руководители которых занимались организацией досуга детей вне школы. Через пару недель после реформы рабочего календаря в журнале «Вожатый» была опубликована статья о том, с какими реальными трудностями столкнулись вожаки пионерских отрядов. Общие сборы и мероприятия всегда проводились по воскресеньям, когда вожатый не работал на производстве, а все 120 пионеров отряда не учились в школе. После введения непрерывки собрать ребят в один день стало невозможно, а заседание актива перенесли на восемь часов вечера, когда все активисты были свободны. В итоге вожатому пришлось отказаться от подготовки общих мероприятий (маршей и агитбригад), заменив их политбеседами с группами школьников (неравноценная замена интересным для пионеров формам активной работы)[253].

Крик души вожатого был забит агитматериалами в следующих номерах журнала за 1929 год. Громогласно утверждалось, что непрерывная рабочая неделя создает «громадные культурно-бытовые сдвиги» для детей и взрослых, а вожатых-паникеров, не готовых работать в новых условиях, надо гнать в шею. Стране нужны такие вожатые, которые смогут добиться осознания всеми ребятами революционной значимости непрерывки, смогут обеспечить стопроцентную посещаемость детьми школы в дни религиозных праздников и организуют всю массу школьников на борьбу с прогулами родителей в религиозные праздники[254].

Пользу от введения пятидневки-шестидневки пропагандировали детские журналы и пионерские календари (в расчете на то, что дети объяснят «неразумным» взрослым ее преимущества). Журнал «Знание – сила», задуманный в 1926 году как издание для интересующихся наукой и техникой подростков, убеждал:

Отдых в воскресенье – наследство старого времени, укоренившаяся привычка прошлого, даже у неверующих людей. Если раньше работать в воскресенье и другие праздники считали грехом или необычным и ненужным делом, то нам смешно терпеть все неудобства, связанные с одновременным отдыхом всех рабочих и служащих в воскресенье только потому, что в этот день по церквам служат обедню и «все привыкли отдыхать в воскресенье». Революция многое уже переделала в нашем быту. Непрерывная пятидневная неделя будет способствовать организации нашего досуга и отдыха на совершенно новых началах[255].

И опять речь в статье шла не об экономической пользе (она с самого начала была сомнительной, учитывая износ станков при беспрерывной работе), а о борьбе с традиционной неделей и привычным календарем. Вряд ли такая борьба вдохновляла редакцию журнала, сотрудники которого в течение нескольких лет публиковали подборку «Наш календарь», составленную из замечательных научных открытий ученых разных стран мира (на пятый год существования журнала «Наш календарь», занимавший целую страницу, скукожился до одного абзаца, в котором не оставалось места для имен зарубежных