Искатель, 2002 №5 - Станислав Васильевич Родионов

что там больше — видел то, что многим было вообще невдомек.

— По-моему, этот Викентий своими успехами у женщин красуется, — раздраженно сказал майор.

— А чего не красоваться? Сексуальность ныне в моде. Я смотрел по телевизору эстрадный концерт… Ведущая то и дело сообщала публике, кто из артистов ее возбуждает.

Разговор о художнике следователь не продолжил. Леденцов знал, что Рябинин размышляет о трупе журналистки, лежащем в морге, поэтому доложил почти официально:

— Сергей Георгиевич, все объекты под наблюдением. Один оперативник работает в ее редакции, второй проверяет друзей и знакомых, целая бригада отрабатывает дом и микрорайон…

— А пуля?

— К сожалению, нигде не значится.

— Боря, меня сейчас скорее интересует не кто, а за что?

— Ну, поводов бывает много…

— Нет, только два: деньги и ревность.

— А зависть, ссора, неприязнь?..

— Она была посредственной журналисткой, завидовать было нечему. А что за ссора — пьяная? И какой должна быть неприязнь, чтобы убить человека?

Они налили по второй чашке. Рябинин знал, что после этой, второй, начнется изжога, но пил. Ему казалось, что кофеин, возбуждая нервную систему, одновременно притупляет остроту переживаний, как бы смазывая проблему.

— Деньги и ревность… И заметь, что в этом деле присутствуют и деньги — пять миллионов, — и ревность. Ведь наверняка кто-то из девиц ревновал художника.

— Мы опять вернулись к художнику.

— Вернее, к одной из его любовниц.

— Сергей Георгиевич, но далеко не каждая женщина возьмется за оружие.

— Не каждая, — согласился Рябинин. И не только потому, что женщина слабее. Общественное мнение может простить мужчину, но никогда не простит женщину. В семнадцатом — восемнадцатом веках наказание разнилось: если женщину, убившую мужа, закапывали по шею в землю, то мужчину за аналогичное преступление лишь секли кнутом. И только Петр I демократически их уравнял: и тому и другому отсекали головы.

— Не каждая, — еще раз подтвердил Рябинин. — Боря, давай-ка ее вычислим. Это женщина независимая, самостоятельная, с металлическим характером…

— У банкирши характер крутой.

— Женщина, способная на агрессию…

— Банкирша врага порвет, как бобик грелку.

— Женщина богатая, имеющая возможность нанять киллера…

— У банкирши денег — черту на печку не перетаскать.

— Женщина, которая общалась с художником…

— Банкирша перед ним в нитку вытягивалась.

— Тогда, Боря, считай, что преступление мы раскрыли.

Без стука, с каким-то неясным звоном, словно у него на боку висела сабля, вошел капитан Оладько. По его деловитой устремленности Леденцов определил, что есть новости.

— Что принес?

— Оперативную запись разговора, товарищ майор.

— Художника?

— Нет, банкирши и Дельфина.

— Давай, крути.

Оладько достал из сумки магнитофончик и дискетку, не которую оперативную запись он уже перевел. Сперва молчало, потом скрипело, потом шипело… Капитану эти звуки доставляли явное удовольствие. Леденцов сдерживал нетерпение. А Рябинин думал, что разговор, который прорвется сквозь шумы, может их четкую версию превратить в диалог двух юмористов.

Наконец…

«— Господин Лжицын, вы обманули банк…

— Зачем бросаться такими словами?

— Земля, которую вы предоставили в обеспечение кредита, уже давно вами продана фирме «Северный курорт».

— Там вышла некоторая путаница…

— Не путаница, а вы предоставили в банк фальшивые документы. Кредит ничем не обеспечен.

— Успокойтесь, мадам, успокойтесь.

— Я требую немедленного возвращения денег!

— Мадам Ледней, художнику об этом сообщили?

— Пока нет.

— Подумайте о нем. Сможет ли он после вашей информации творить?

— Но тогда обеспечьте кредит! Не могу же я пять миллионов отпустить в свободное плавание.

— Хозяйка коммерческого банка все может.

— Господин Лжицын! В таком случае…

— Все, кончай базар! Я сейчас приеду и эту тему закроем».

— Давно записано? — спросил Леденцов.

— Часа полтора назад.

Майор вскочил. Рябинин уже одевался. Они знали, как мафиози закрывают «темы». Оладько тоже было вознамерился ехать с ними в банк, но Леденцов напомнил:

— Капитан, загородный дом Лжицына без присмотра?

— Намек понят.

Гражданку Ледней Рябинин намеревался вызвать в прокуратуру, но уж если подвернулась возможность допросить ее на рабочем месте… И заодно проверить версию: это лучше сделать внезапно, без вызова повесткой к следователю.

К коммерческим банкам Рябинин испытывал не то чтобы неприязнь, а угрюмую настороженность. Работники сдержанны, осторожны, молчаливы. Раньше самыми скрытными людьми были сотрудники КГБ, теперь — банкиры. Даже скрывают размер своей зарплаты. Видимо, стыдно получать больше рабочего у станка или шахтера под землей.

— Боря, может быть, зря не захватили Оладько?

— При мне оружие.

И то: к даме ехали. Майор знал каратэ и всякие джиу-джитсы. У банкирши наверняка квадратные охранники, способные не только ее защитить, но и выполнить любое поручение, в том числе и киллерское. Может быть, это от профессии, но Рябинину казалось, что молодежь ищет себе применение только в двух областях — криминальной и антикриминальной. Либо уголовники и мафиози, либо охранники и милиция. Ну, есть и студенты.

Майор вел машину, как на скрипке играл: молча и виртуозно. Притормозил, чтобы слово молвить:

— Сергей, а я не верю.

— Во что?

— В убийство из ревности.

— Как говорят блатные: понты колотишь? Работаешь столько лет и не веришь, — удивился Рябинин.

— Убивали, но в ссоре, спьяну, в горячке, из-за имущества… Но чтобы так продуманно из-за одной ревности…

— Боря, а ты помнишь дело Бобылева?

— Да, он жил и с женой, и с падчерицей, которую задушил.

— Он жил еще с десятком женщин и всех обокрал по-крупному. Интересно другое: почти все женщины приезжали к нему в колонию с передачами и любовью. В том числе и мать задушенной. Нет, Боря, Фрейд прав.

— При чем тут Фрейд?

— Он секс придумал.

Они приехали. Старинное замкоподобное здание подходило для банка — за толстыми стенами деньги будут целее. Но у входа переминалась небольшая молчаливая толпа. Выпрыгнув из машины, Леденцов опросил у мужичка в майке и в зимней шапке:

— Что за базар?

— Ментов понаехало. Вот на труп бомжа не дозовешься…

— А здесь чей труп?

— Директоршу банка грохнули.

Рябинин побежал за майором…

Уже потом, успокоившись, Рябинин удивился самому себе. В первые минуты его поразило не убийство, не смерть банкирши, не гибель женщины, которой они отвели роль киллера… Вход в банк, четыре ступеньки, площадка перед дверью…

Поразило, как лежит банкирша. Лицом вниз, голова на площадке, тело на ступеньках. Точно так же, как лежала журналистка. Будто шла, споткнулась и упала. Только ее тонкий белый плащик наполовину взмок от крови.

Возле трупа суетились какие-то люди. Следователь знакомый, судмедэксперт… Рябинин глянул на часы — семь. Значит, приехала дежурная следственная бригада. Леденцов, разогнав толпу, носился по банку.

Рябинин подошел к судмедэксперту.

— Евгений Рувимович, что?

— Полная аналогия с журналисткой: два выстрела в спину. Видимо, пистолетные.

— Пули?

— Обе в теле.

— Смерть…

— Мгновенная, задето сердце…

Рябинин глянул на