Искатель, 2002 №5 - Станислав Васильевич Родионов

труп. Мраморная женщина: белые туфли, белый плащ и белое обескровленное лицо. Иногда ему казалось, что убийства совершают не люди. Даже животные в стаях не убивают друг друга, даже волки не грызут своих… Человек и стал человеком, когда усвоил запрет «не убий». А этот, который застрелил двоих, еще запрета не усвоил?

Рябинин вдруг спохватился: ведь он спешит… Единственный, кто мог что-то объяснить, это охранник. Во время покушения он стоял за стеклянной дверью. Молодой парень был подавлен, видимо, считая себя как-то виноватым.

— Выстрела я не слышал. Смотрел…

— Куда?

— Тамара Константиновна вышла из машины и хотела подняться. Думаю, сейчас распахну перед ней дверь. А она подошла к ступенькам и упала…

— Кого-нибудь заметили?

— Человека вон у того столба. Но я стал поднимать Тамару Константиновну. Думал, что споткнулась.

— Ну, а человек?

— Когда я увидел кровь, все понял, но человека уже не было.

— Можете его описать?

— Нет, неясный мужчина…

— А откуда Ледней вернулась?

— Из налоговой инспекции.

Рябинин спешил, вернее, его куда-то тянула не осознанная им сила. Все-таки он подошел к осветительному декоративному столбу, сделанному в виде перекрученной гигантской свечки. До ступенек метров пять-шесть. Под ногами асфальт, чистый, как серая лысина.

Рябинину надо было спешить. Здесь, в банке, работать потом…

Подошел дежурный следователь прокуратуры.

— Сергей Георгиевич, вы дело ведете?

— Да.

— Дальше сами будете осматривать?

— Заканчивай и материал оставь в РУВД.

Рябинин спешил. Но спешил и Леденцов, уже севший в машину. Дежурная следственная бригада лишь удивленно глянула им вслед. За все время службы в прокуратуре Рябинин впервые покидал тело убитого с такой скоростью.

Главное место работы следователя — его кабинет. Рябинин же заделался оперативником и ездил по происшествиям, да не для осмотра, а с конкретной оперативной целью — задержать преступника.

— Боря, память отшибло… Позвони в банк своим ребятам, пусть опечатают ее кабинет. И не мешало бы подкрепления.

— Думаешь, Дельфин станет отстреливаться?

— За пять-то миллионов?

— Уж он, наверное, смылся.

— А если смылся, то нас с тобой надо гнать из органов.

Майор отмолчался. И правильно сделал, потому что разговор мог стать серией взаимных упреков: следователь не продумал, оперативник недоглядел. То, что следователь не додумал, он пытался сделать сейчас, на ходу.

— Боря, а я не понимаю, за что Дельфин ее убил…

— Ты же слышал оперативную запись — за деньги.

— Но деньги не лично ее, а банка. Убил директрису, но возвращать кредит все-таки нужно.

— Могли поссориться.

Почерк един: два выстрела из пистолета. Один из героев Агаты Кристи сказал, что человек — существо неоригинальное и поэтому преступления его тоже банальны. Первое преступление похоже на второе, второе на третье…

— Боря, банкиршу за деньги… А за что убил журналистку?

— Видимо, чего-то откопала…

И Рябинин подумал, что плохой он следователь. Точнее, старомоден, как его пишущая машинка, у которой стертый шрифт стал походить на арабскую вязь. Копается в психике, уповает на мораль, ищет истину… А людьми движет не истина, а выгода…

Они приехали. «Йнтервест». У входа неделовая пустота. Ни людей, ни машин. И нет автомобиля Дельфина. Похоже, что успел смыться.

Майор пошел впереди осторожно, словно боялся промочить ноги. Его правая рука легла поближе к кобуре. Рябинин двинулся следом, непроизвольно копируя поступь Леденцова.

Охранника у входа не было. Значит, офис закрыт. Майор тронул дверь из толстого стекла, перечерченную металлическими полосами. Дверь открылась легко, как от сквозняка.

Они вошли. Пустой коридор, по которому и верно гулял сквозняк, шевеля скомканный листок копирки, и никаких звуков.

Майор, как ведущий, довлек следователя до приемной, в которой тоже никого не было. Папки и бумаги на столе. Опрокинутый горшок с цветком, словно канцелярию покидали с огромной торопливостью. Рябинин сказал вполголоса:

— Как в городе мертвых.

Они открыли следующую дверь, в кабинет директора, и встали у порога…

Рябинину показалось, что комната взлохмачена. Видимо, из-за обилия порванных и разбросанных бумаг. От них пол под ногами белел и шуршал. Папки и несколько книг были выброшены из застекленного шкафа. Всякий ненужный канцелярский мусор — карандаши, резинки, стержни, карточки — видимо, высыпали на пол из ящиков стола, а сами ящики свалили в угол.

— Торопился, — сказал майор.

— Искал, — не согласился Рябинин.

— Почему так думаешь?

— Глянь на шкаф: полки выворочены. Крышка стола приподнята. Плинтуса отломаны, и чего-то искал человек посторонний.

— Почему посторонний?

— Кресло вспорото. Разве хозяин кабинета не знает, что у него в кресле или за плинтусами?

Рябинин передернул плечами, как от пробежавшего холодка. Что-то его здесь пугало сильнее беспорядка. Тишина, неживая тишина. Он слишком часто выезжал на происшествия. Такая тишина стыла в квартирах, где лежали трупы…

Лицо майора вытянулось куда-то вперед, вслед за собственным взглядом.

— Что? — прошептал Рябинин.

Майор показал вниз на угол стола — из-за тумбы выглядывал ботинок, одетый на ногу…

Они подскочили. За столом на полу лежал Дельфин и безжизненно смотрел на люстру. Его затылок мок в луже крови. Во лбу две аккуратные дырочки, окантованные красным.

— Значит, Бультерьер, — выдохнул майор.

— Искал деньги. Боря, звони в банк, пусть криминалист с судмедэкспертом едут сюда.

Рябинин нашел не сломанный стул, сел и вздохнул: истинный следователь тот, кто бандита опережает и не дает ему совершить новое преступление.

До загородного места Оладько добрался поздненько. Оставив машину на краю поселка, километра полтора он прошел пешком…

Коттедж окружал густой кустарник, не доходя до его стен метров сто. В нем капитан и залег. Отменное зрение позволяло ему все видеть.

В доме шла незаметная жизнь. Светилось окно, погасло, засветилось другое. Открылась и закрылась какая-то скрипучая дверь. Звонкая радиостанция пропищала полночь и заглохла. Стукнула форточка…

Оладько понял, что в этих кустах ему ночевать. Хорошо, что надел кожаную куртку и пододел тонкий свитерок. Тяжестью тела он вмял ложбинку, устраиваясь покомфортнее.

В доме были люди, но капитану казалось, что ни Лжицына, ни Бультерьера там нет. Похоже, что тот, кто был в доме, занимался какой-то хозяйственной деятельностью. Из коттеджа донесся скрип передвигаемой мебели. Охранник?

Оладько глянул на часы — около двух ночи.

Стукнула дверь. На каменный пандус вышел человек. Капитан напряг зрение до слез… Летняя ночь облила землю дрожащей белизной. И Оладько рассмотрел: не Дельфин, не Буль. Невысокий мужчина в свободно-мешковатой одежде с чернеющей бородкой. Охранник, чеченец. А почему «чеченец»? Может быть любой кавказской национальности.

Осмотревшись, охранник вернулся в дом.

По дороге дождя не было, а здесь, видимо, прыснул. Влажность травы ощущалась даже сквозь куртку. Мокрая земля пахла грибами. Кусты были усеяны красными чернеющими ягодами, скорее всего, волчьими. Где-то сзади,