Волк - Генри Олди

— Ты волнуешься за себя или за меня? — полковник тронул брата за колено. В вопросе Гая Тумидуса не было ехидства. — За кого?

— За себя.

— За меня, — вглядевшись, возразил полковник. — Не ждал…

Юлий залпом допил бренди:

— Я удивлен, что власти медлят. Почему?

— А ты как мыслишь?

— Дают тебе шанс улизнуть? Пытаются избежать скандала?

— Горячо, — полковник улыбнулся. — Скандал — неудачное слово, а в остальном близко к истине. Я видел, ты беседовал с Рахилью. О чем?

— С гематрийкой? О метрологии энергоизмерений. Ее интересовала кривая Люссона применительно к падению среднерабского потенциала в экстремальных…

— Достаточно, — перебил брата полковник. — Кривая Люссона? А я-то, солдафон, решил, что вы обсуждаете сорта зимних роз! Теперь ответь мне, гордость семьи: какой префект вышлет спецназ туда, где интересуется кривой Люссона госпожа Рахиль Коэн? Кого рискнут арестовывать в присутствии лидер-антиса расы Гематр?

— Рахиль Коэн, — повторил Юлий. Бренди не повлиял на его умственные способности, зато свел к нулю способность изумляться. — Да, ты прав. Спецназа не будет. Ах я, дурак… Ты взял ее с собой, как щит?

— Взял, — задумчиво произнес Гай Тумидус. — Полагаешь, Рахиль можно взять?

— Убедить, — исправился Юлий. — Логическая цепочка: ты нужен ей, ты хочешь повидать отца, тебя могут арестовать на Октуберане. Рахиль берется тебя сопровождать…

Полковник руками изобразил, что он намерен сделать с логической цепочкой. Вышло устрашающе. Жаль, зритель полковнику достался неблагодарный. Юлий пожал плечами, плеснул бренди себе, затем — брату, и вновь окаменел.

— Ты видел, — спросил Гай Тумидус, — как садился мой коллант?

Юлий кивнул.

— Мы можем сесть или взлететь иначе. Коллант слабее природного антиса, но и нашей компании хватит на батальон спецназа. Горячий старт, и…

— И от нас с отцом, — подвел Юлий итог, — остаются черные головешки. Перестань, Гай. Я уже все понял. Дело не в госпоже Коэн. Не в твоем «горячем старте». Ты прилетел к отцу — впервые за много лет. Власти делают вид, что визит изгнанника — обычное дело. С тобой — лидер-антис гематров. Вывод?

— Ну? — заинтересовался полковник.

— Вы летите туда, где Марк.

— Прах тебя дери! Откуда…

— Ты ругаешься? — вернул укол Юлий. — Между нами всегда царило соперничество, Гай. С самого детства. Кто быстрее, сильнее, опытней… Я забыл об этом, но ты напомнил мне. «Горячий старт», батальон спецназа… Что ты хотел доказать? Что, если ты знал заранее: спецназа не будет? Согласен, ты круче. В конфликте сил ты круче по-любому. Мне осталось немногое — мозги.

Он постучал пальцем по голове:

— Тут вертятся хорошо смазанные шестеренки. Ты после долгого перерыва встречаешься с отцом? Значит, ты летишь на опасное дело. Власти закрывают глаза на твой визит? Значит, властям известно, куда ты летишь, и у них есть свой интерес. Не исключаю, что тебе пообещали восстановление статуса. С тобой Рахиль Коэн? Значит, вы летите далеко. Туда, где за ваши шкуры, господа антисы, не дадут и ломаного гроша. Скорее всего, за край Ойкумены. Отец не захотел, чтобы я покинул ферму до вашего появления? Позволил нам свидеться? Значит, дело, на которое ты летишь, в какой-то мере семейное. И отец в курсе, что оно связано с Марком.

— Отец в курсе, — тихо ответил полковник. — Как ты догадался?

— Отец спрашивал меня о Марке. Вернее, допрашивал. Он был слишком настойчив. По-моему, он уже знал от тебя, что у Марка проблемы. И хотел выяснить, что известно мне. От этого зависело, согласится отец на нашу встречу — или отошлет меня домой.

Полковник пересел ближе:

— И что известно тебе?

— Я связан подпиской о неразглашении.

— Это тебя удержит?

— Нет. Но я все равно не знаю координат системы, где сейчас находится мой сын и твой племянник. Впрочем, координаты наверняка известны тебе — или Рахили.

— Что ты знаешь помимо координат?

— Марк жив. Еще жив. Ты выяснил, кто уцелел помимо Марка?

— Центурион Пасиенна, — перечислил Гай Тумидус, загибая пальцы, — обер-декурион Метелла и опцион Тапсенна.

— Вынужден тебя разочаровать. Центурион Пасиенна мертв.

— Говори, — полковник наклонился вперед. — Я слушаю.

Так, не меняя позы, он просидел все время, пока Юлий рассказывал ему о рабах в коме, рабах с нулевым энергоресурсом. Когда брат замолчал, полковник откинулся на перила, дав отдых затекшей спине, и кивнул:

— Спасибо. Это было важно для меня.

— Твоя очередь, — хмуро откликнулся Юлий.

Полковник и не подозревал, что может быть таким разговорчивым. Бренди, сказал он себе. Очень крепкий. Юлий пьет стакан за стаканом, но и мне сегодня далеко до трезвенника. На краю сознания бесновалась Госпожа Осторожность. Семафорила в открытую: что ты несешь, придурок? Кровь, Совет антисов, недопомпилианцы, служба в армии, как залог удачной связи колланта, брюнет в спортзале… Думаешь, Рахили понравится, что ты распустил язык? А Юлии, убийственной Юлии Руф, тезке твоего расчудесного брата? «Цыц! — гаркнул полковник, и Госпожа Осторожность заткнулась. — Молчи, женщина! Мужчины беседуют…»

Лишь эхом донеслось: «Приду-у-урок…»

— Кажется, — подвел итог Юлий, дождавшись конца монолога, — мы оба наболтали лишнего.

— Кажется? — возразил полковник. — Я в этом уверен.

Насколько же мне стало легче, подумал он. Десантура? Сентиментальный отставник, генерал Ойкумена с игрушечным плазматором…

— Брюнет, — Юлий в задумчивости играл пустым стаканчиком. — Брюнет за лысого. Рабы в коме за антисов в пурпуре. Как по мне, равноценный обмен. Мы квиты, Гай. Значит, Марк сейчас в Крови?

«Шутишь?» — хотел спросить полковник, услышав про лысого с брюнетом. И не спросил, услышав про Марка. Кусал губы, смотрел на брата; ждал продолжения.

— Валерии в косметическом салоне делали ионофорез. Я читал рекламный проспект. Слабый гальванический ток в сто раз увеличивает глубину поступления питательных веществ в кожу. Представляешь? В сто раз!

— Я очень рад, — сухо ответил полковник.

— У жены моего коллеги была депрессия. Ей стимулировали мозг слабым током.

— Депрессия прошла?

Полковник был сам не рад, что ввязался в эту беседу.

— Какая там депрессия… Просто истеричка. Я о другом: сильный ток сжег бы мозг и кожу. Умей кожа или мозг защищаться — они бы нашли средство против вторжения губительного агрессора. Слабый ток проходит дальше, стимулирует, взаимодействует…

— И что?

Юлий встал:

— Тебе надо пройти курс стимуляции мозга. Ты стал медленно соображать. Антисы ломятся в Кровь и отступают, больные пурпуром. Гроза космоса, могучие исполины сдают назад. Зонд «Стилус» заходит в Кровь на полную глубину. Разведчик-«Игла», либурна «Дикарь» — без проблем. Проблемы начинаются внутри системы, а так вход свободен. Хрупкие жестянки, слабые люди. В уязвимом «малом теле» антис быстрее излечивается от последствий заражения пурпуром. Я — энергетик, Гай. Ты — солдат. Раньше я часто не понимал тебя. Неужели ты не понял меня сейчас?

— Квиты? — спросил Гай Тумидус. — Нет, я твой должник.

— Тогда извини, я увеличу твой долг. Говоришь, вудуны делают недопомпилианца? Тот коллант, что погиб из-за этого недо… Он был первой неудачей?

— Первой. Действующих коллантариев мало, все на виду. Я бы знал, что собрали новый коллант. Мы бы все знали. А уж если бы новый коллант тоже погиб, вслед за коллантом Степана Оселкова…

— Допустим, ты прав. Допустим, вудуны боятся рисковать, прежде чем перепроверят всё по сто раз. Я бы на их месте так и сделал. Погибни два-три колланта, и на эксперименте можно ставить крест. А теперь слушай меня. Помнишь, я звал тебя «десятинщиком»? Я-штатский — тебя-офицера. Я и сына так звал, поначалу. Я не хотел, чтобы он стал военным. Так вот, о коллантах и недопомпилианцах…

Я должен был догадаться, думал полковник, слушая брата. Сам, без него. Это стыдно, когда инженер объясняет десантнику очевидное. Если он прав, мы ломимся в открытую дверь.

Над холмом взошла Лукреция: бледный серп.

Коммуникатор изобрели бесы.

Эти мелкие твари питают ненависть ко всем расам Ойкумены без исключения. Они так и мечтают подставить тебе ножку. Едва ты остался в одиночестве, едва напился прохладной тишины, задумавшись о вечном, или, скажем, встретился с братом, от которого отрекся много лет назад, как бес в коммуникаторе разражается мерзкой трелью.

— Да! — с раздражением рявкнул Юлий, хлопая ладонью по гадине.

Дешевая модель от такого удара разлетелась бы в хлам. Юлий жалел, что не отключил уником заранее, до прилета к отцу. В принципе, можно было бы не выходить на связь, но педантичность, ставшая второй натурой, не позволяла Юлию Тумидусу оставить звонок без ответа.