Город из воды и песка (ЛП) - Дивайн Мелина

¹ «В ожидании варваров», пер. В. Шмакова.

² Жизнь реальна (англ.), песня Queen.

Глава 16. Who Wants To Live Forever *

То, что Саша согласился (Саша же! Санечка!) встретиться, казалось чем-то невозможным, нереальным, желанно-нежданным. Войнов так сильно хотел этого, что в какой-то момент, наверное, даже сам перестал верить, что они когда-нибудь увидятся. Хотел до озверения, но вот верил ли? В какой-то момент устал уже. Чёрт его знает, может, отчаялся. И вот — вторник. Дожить только до вторника. Всего ничего! Каких-то два паршивеньких дня. Полтора, если считать более въедливо. В голове чего только не крутилось — и как они будут, и как не трогать, вернее, трогать, но только сверху и не везде. И с повязкой этой — сущая адская бдсмщина. Как будто Саня его там, в гостинице, будет пороть и подвешивать. От вида Сани, затянутого в корсет и кожу, становилось смешно, но не очень, а больше — неуютно и глупо как-то. Его Санечка! Бре-е-ед! Божечки, да когда же они уже встретятся?

В ночь с воскресенья на понедельник Войнов спал еле-еле, кое-как, урывками. Внутри колошматилось — и тоже всё как-то урывками, кусками, отрывками. Надо спать! Надо! А то как же во вторник, всё уговаривал себя Войнов. Вот только помогало ну так, на троечку.

Нервное возбуждение его било и весь понедельник. И ведь главное дело — не сексуальное. То есть в объятии этого нервного (sic!) возбуждения хотелось закричать или даже позвонить Ренатику: «У меня будет секс!» — но вместо «секса» орать: «Санечка! Я Саню увижу! Охуеть, да?!» Увижу?! Ха-ха! Ну то есть… Для Войнова это в любом случае было равносильно «увидеть». Коснуться, получить возможность быть рядом и чувствовать голос, дыхание у своего плеча, у своего уха — какое же счастье! Раньше бы Войнов вряд ли понял, как такое возможно — согласиться на малое, на что-то настолько странное, не целое. А теперь… Да теперь он и сам стал другим. Вероятно, даже другим человеком в чём-то. Дождаться бы только вторника…

Саша позвонил ещё утром, когда Войнов на работу ехал. Он включил Сашу по хэндс-фри на громкую и услышал сразу после короткого «привет»:

— Ты меня заказал у Ромы Эски? Мне тут с утра пишут — продажи книжки взлетели. Я не заходил пару дней к себе на страницу, а у меня тут аншлаг! Подписоты привалило!

— Почему ты думаешь, что это я? — аккуратно поинтересовался Войнов. О, фак! Не хотелось бы вот так всё испортить. Он же не сердится? Правда? Точно?

— Ну а ещё кто, Никита?

По голосу понял: нормально всё, доволен, не рвёт и не мечет вроде.

— Откуда мне знать? У тебя поклонников сколько…

— Да хорош, Никит, заливать-то! — улыбнулся, засмеялся. Санечка!

— Значит, не сердишься?

— А должен был? Ты лучший, Никит. Я тебя обожаю… Я так хочу быть с тобой. Ты не передумал?

— А ты на это надеешься?

— Ни в коем разе, Никитушка.

— Ну перестань так называть меня. Я ж за рулём, на работу еду и всё такое… Как мне прикажешь обожать тебя со всей горящей во мне силой и мощностью.

— Ублажать? — расхохотался Саша.

— Обожать всего лишь. Санька. Ну тебя.

— Ладно. Я потом ещё наберу. Хорошего дня, Ни-ки-туш-ка!

Ну блин, ну ваще — нельзя же так! Ни-ки-туш-ка! Его этим фирменным голосом! Ох! Как херо… Как хорошо-то, блядь! Хоспади…

На работе работалось. Как-то, но вроде работалось. В обед Саша набрал снова:

— Я забронировал номер. От твоей работы недалеко вроде. Чтобы тебе не мучиться в пробках. Я тебе сейчас фотки номера скину.

— Угу, давай.

— Прям щас?

— Да. Я сразу и посмотрю, на каких шёлковых простынях ты меня планируешь разложить. Уже завтра. Хм…

— А вдруг тебе не понравится?

— Воочию ведь всё равно не увижу. Так что…

— Я старался, честно… Погоди… Смотри, вот…

В Вотсап насыпалось несколько фоток номера и ссылка на сайт гостиницы. Войнов сразу открыл и посмотрел. Люкс. Даже двухкомнатный. Кровать. Диванчик. Большая ванная. Гостиница «Останкино». Недалеко от него. И место неплохое, у парка, спокойное. Народу должно быть немного. Машину будет куда поставить.

— Бох ты мой, люкс? Серьёзно? Да я, похоже, олигарха подцепил! Ай да Войнов, ай да сукин сын!

— Ага, три шестьсот. Олигарха. Конечно, — подхватил Саня. — Я к девяти туда подъеду. А ты приезжай как получится, договорились?

— Угум.

— Только не раньше девяти, ладно?

— Как ты велишь, о мой султан! Как скажут уста твои, мой повелитель!

— Так бы и сразу, Ни-ки-туш-ка.

Шутки шутками, но внутри всё по-прежнему сжималось и замирало. Нервное возбуждение понемногу сменялось страхом: неявным, но навязчивым, приставучим. После работы Войнов опять поехал в качалку — работал только над руками и прессом. Над abs’ом особенно. Всегда помнил, что Санька отчего-то на сикс-пэк падок. Войнову вообще казалось, что он за последние недели скинул то лишнее, что набрал после дурацкого своего повышения. По меньшей мере, ощущения такие были. И по одежде тоже заметил. Влезать во всё своё стал как-то более свободно. Подумал, надо бы взвеситься. Но это было ему только на пользу. Да и пресс выглядел более подсушенным. Так что спасибо кому? Сане.

* * *

Вторник начался как-то… Нехорошо он, в общем, начался. Заснул Войнов накануне только со снотворным, без колёс не вышло бы. А если бы не заснул — ну какой ему секс, какой ему Саня? А ночью спалось тяжело и беспокойно, и опять мучили сны, гнилые кошмары. И если снилось бы что-то другое, не Саша! Да что угодно, кто угодно — любые монстры и вурдалаки, любые собаки и черти. Но приходил один только Саша — и разве можно было что-нибудь с этим поделать? Только если отрезать себе голову. Но выход, прямо скажем, не самый правильный.

Снилась пустыня, бескрайнее песчаное поле, прожаренное солнцем и злыми сухими ветрами. Остов крепости — просто груда пропыленных жёлтых камней. Ни травинки, ни деревца — только перекати-поле и, может, то тут, то там юркнет ящерица. Над головой — Войнов помнил, он поднял глаза — кружили птицы с огромными крыльями. Сходясь вместе, они застилали солнце, а расходясь, принимались парить по двое ‒ по трое: там несколько, подальше тоже и над развалинами крепости...

И там был Саша — посреди песчаного поля. Приближался быстрым шагом, как в ускоренной съёмке. Высокие сапоги, шаровары, рубаха, кепка с белым платком — в общем, солдат Туркестанской. Лица ещё не было видно — далеко потому что, только фигура и тёмные загорелые руки. Но Войнов уже чувствовал издалека, что не надо туда Саше ходить, к останкам крепости — не приближаться. Он хотел ему крикнуть: «Стой! Стой же, чёрт окаянный! Стой! Не ходи! Там погибель! Там что-то плохое!» Но только смотрел на всё это как зритель, как будто из зала кинотеатра. И что толку кричать в экран?

Он и не крикнул. Он просто увидел, как из развалин появляется чёрная голова в высоком тюрбане, как сверкают глаза, и неприятель прыгает тенью вперёд. В три длинных подскока он около Саши, в руке мелькает отчего-то штык, а не сабля. Он пронзает Сашу прямо под рёбрами, глубоко загоняет жало в живот. Саша падает без звука, только сначала с удивлением, а потом с мукой в больших расширенных тёмно-зелёных глазах — словно густо усыпанный палой хвоей полог у леса. И тогда только видно, какое у него с едва видными усиками молодое лицо, какая чистая, солнцем омытая кожа. Как он жизни не видел, ещё не успел. А теперь поздно. Уже не увидеть. И ему жаль умирать. Так не хочется под этим всепоглощающим солнцем и иссушающим ветром, на чужом горячем песке, вдали от дома, от тихо шепчущей речки, от матери милой… Но что же поделать? Короткая жизнь у солдата…

Войнов проснулся по будильнику, на полчаса раньше, чем поднимался обычно. Потёр глаза, тряхнул головой. Вот же ведь Верещагин! Надо же такому присниться! Он медленно поднялся, дошёл до туалета, отлил, потом переместился в ванную. Весь помылся, везде побрился, почистил зубы и вышел чистым, свежим и гладким, как сияющий рождественский младенчик. Закинул в сумку одежду переодеться: джинсы и любимую белую рубашку-косоворотку, ещё смазку (да-да, купил наконец мятную!), коробку презервативов, упаковку салфеток. Стал собираться на работу. Вотсап подал голос.