Шелест - Алексей Сергеевич Герасимов

поверхности заметил цепочку заклёпок, утопленных вглубь: возможно, те связывали пластины металла. В одном месте виднелось что-то вроде окна или иллюминатора — круглая выпуклость с мутным стеклом. Иван решил приблизиться, даже если придётся переплыть это адскую жижу.

При каждом шаге болото хлюпало, а вонь становилась всё гаже: чувствовалось присутствие сероводорода, булькающего пузырями. Добравшись до условно твёрдого участка в паре метров от купола, он услышал в голове резкий «писк». Будто в глубинах мозга включили сигнал, вызывающий острую боль. Иван пошатнулся, выронив ружьё в грязь, и схватился за виски. И тут нахлынули образы, выбивающие дух и лишающие равновесия.

Длинный бетонный коридор, освещённый редкими лампами. По стенам капает ржавая вода, а где-то дальше слышен плач взрослого человека. Раздирающий душу плачь умирающего. Люди в белых халатах и солдатской форме — они тянут за руки кого-то, орут приказы. Едкий запах формалина и химикатов. Крики: «Мы должны деактивировать звуковой генератор…» Вспышка боли: кто-то, похожий на Ивана в юности, стоит и вглядывается в окровавленное лицо женщины, кричащей что-то на непонятном языке.

«Это не мои воспоминания!» — хотелось орать, но из горла вырвался лишь стон. Волна паники и омерзения захлестнула. Ноги подкосились, и он плюхнулся в трясину на четвереньки, давясь приступом подступающей тошноты. Ладони, погруженные в воду, обожгли многочисленные укусы, но мужчина не чувствовал их. В разуме сменяла друг друга вереница трупных лиц, словно видимых через мутное стекло.

Туман сгустился, а жужжание над болотом превратилось в какофонию хора, который, казалось, подчинялся некой единой воле. Иван, выпрямившись кое-как, увидел слева, на кромке воды, нечто странное. Тучка комаров и мошкары слилась в очертание высокого человеческого силуэта. Действительно, рой насекомых образовывал человекоподобную фигуру, покачивающуюся в плотной пелене.

Сердце замерло и снова рвануло в галоп. Фигура была полупрозрачной, сочащейся тысячами мелькающих крыльев, сквозь которые на миг проступали голые ветви и хмурое небо. И всё же в ней угадывалась голова, плечи, даже намёк на кривую ухмылку. Иван ощутил парализующий ужас.

— Да кто… же ты? — прохрипел он, стараясь не потерять сознание.

В ответ фигура застыла, лишь насекомые в районе «головы» задрожали, пропустив волнообразное движение. Со стороны роя донесся скрипучий шелест, словно тысяча крохотных голосков говорили разом:

«Мы твои грехи… Мы — все, кого ты бросил…»

Ответ прозвучал прямо в глубинах разума, заставляя желудок сжаться от ужаса. Иван вспомнил свои былые преступления, связанные с криминалом, когда ему приходилось выполнять «грязную работу». Вспыхнуло лицо Багиры, хрипящего кровавой дырой в простреленном горле. Затем пришли образы, которых он стыдился ещё с армии, — не уберёг сослуживца, не успел прикрыть…

— Заткнитесь… — он силой воли попытался отогнать видения.

Рой покачнулся вперёд, приблизившись на шаг. «Беретта» из рюкзака заняла место в правой ладони, придавая необоснованной уверенности. В туманном мраке угадывался издевательский оскал, сотворённый сотнями насекомых, и в одно мгновение вся эта масса метнулась к Ивану. Он успел лишь вскрикнуть, прикрыв лицо руками, когда жужжащий хаос обхватил его, захлестнув влажной пеленой крыльев и колотящихся телец. Укусы пронзали шею, лоб, запястья. Воздуха не хватало — рой лез в рот, если он хоть на миг откроет его.

— Нет! — завопил Иван, вскакивая на ноги и запрыгивая на купол. Спиной врезался в холодный металл, почувствовав, как затылок бьётся о твердь, из глаз полетели искры. Но столкновение с жёсткой поверхностью выдернуло его из состояния паники. Он лихорадочно вскинул руку с пистолетом, прищурившись, выстрелил в сторону роя, снова и снова. Он даже не сразу понял, что насекомые не преследовали, оставаясь на границе сооружения. Часть роя рассеялась, стряхнувшись в стороны. Иван закашлялся, проглатывая тошнотворную горечь крови и крыльев.

«Вон… прочь…уходи…» — стучали чуждые мысли в его голове.

И словно по некоему сигналу, остаток фигуры метнулся назад и растворился в тумане, оставив лишь зловонный шлейф. Ещё несколько мгновений Иван слышал эхо неистового жужжания, а потом наступила гробовая тишина. Болото вновь потонуло в сером молчании, лишь тяжёлое дыхание Стрелкова нарушало его спокойствие.

Стараясь оправиться, Иван дотронулся до металлической поверхности. Ладонь скользнула по мокрому мху, передавая отвратное ощущение слизистого налёта. Чуть левее виднелась крышка квадратного люка с выемкой, обрамлённой кольцом ржавых болтов. Он с трудом стёр густую плесень и увидел небольшое углубление под ключ, причудливой формы.

«Тот самый? — подумал он. — Но как тогда раньше пробирались внутрь, если всё вокруг затоплено? Через крышу?»

Он потянул ключ из кармана, вложил в щель — и тот к восторгу слегка повернулся, хотя механизм за годы явно закис. Впрочем, полноценного вращения не вышло: что-то заело. Может, внутри слоями всё заржавело, а может, сам люк замялся от внешних воздействий. Иван приложил усилие, пот проступил на висках, и вдруг ключ щёлкнул на пару градусов, будто фиксируясь. В тот же миг в глубине купола раздалось шипящее дыхание, чуть слышное, как бы идущее сквозь металл. Иван насторожился. И вскоре, словно сквозь тонкий слой стали, до него донёсся тихий царапающий шёпот:

«Вернись… Твоя память… нужна…»

Сердце замерло. Это точно был не просто созвучный скрип механизмов. Словно кто-то внутри обращался к нему, используя вибрацию купола, подкреплённую психическим воздействием. Голос то затихал, то вспыхивал в голове, выстраиваясь в отрывистые слова и образы. Иван почувствовал, как откуда-то из глубин подсознания возникают сцены его прошлого: когда он хотел бросить службу, когда замешкался в перестрелке, когда упустил друга. Затем вновь всплыли лица, люди в халатах, экспериментальные камеры.

— Да прекрати уже! — взвыл Иван, стискивая зубы. — Это… не моё!

Но голос всё звучал, с каждым словом сопровождаясь громкими «клац» в механизмах внутри. Коротким осязаемым толчком вибрация прошла по металлу. Крышка не поддалась. Иван разочарованно осознал, что настоящий вход в помещение где-то ниже, в затопленной части. Воды внутри, должно быть, немерено. Болото с аппетитом поглотило это сооружение, превратив дверь или люк в непроходимое испытание.

Насилие над разумом продолжалось: у Стрелкова перед глазами мелькали вспышки. Дикая смесь как своих, так и чуждых воспоминаний. Он видел желтоватый коридор, выложенный ржавыми трубами, людей, бегущих по нему с оружием. Потом видел себя, но не в нынешней одежде, а в форме спецподразделения с чужим знаком на плече. То ли фрагменты давних правительственных операций, то ли просто галлюцинации. Во рту стоял привкус крови, словно он прикусил язык.

Стало ясно, в купол ему не попасть. Но заглянуть внутрь было возможно. За слоем очищенного от лишайника мутного стекла иллюминатора, виделся полутёмный зал. Посветил фонарём. В центре круглого помещения возвышался подиум, заваленный проводами и аппаратурой. Среди них выделялся большой