Шелест - Алексей Сергеевич Герасимов

Дождь за стенами усилился, резво хлестая по жестяному карнизу. Время от времени молнии разрывали небо, заставляя генератор мигать в такт. В какой-то момент свет на секунду погас. Иван дёрнулся, опасаясь повторяющегося отключения. Но система снова зажгла лампочку — моргающую, словно одышливую. Сквозь шум ветра и дождя послышалось эхо далёкого карканья ворон. Или всё-таки глюки?

Спустя несколько минут он вернулся в комнату отдыха. Анна была одетая в мужскую футболку. Взгляд у неё был слегка затравленный, но в то же время тёплый, когда скользнул по Ивану.

— Слушай, а где я лягу? — спросила тихо, невольно глянув на короткий диван. — На нём место только для одного, а пол… скажем так, холодный.

— Я постелю себе на полу, не переживай, — ответил Иван, смутившись. — Тебе диван, а я как-нибудь одну ночку перекантуюсь.

Она уже хотела возразить, но промолчала, лишь кивнула с благодарностью. Кажется, ни у одного из них не осталось сил спорить.

Вскоре они опустили жалюзи на окнах и обустроили импровизированное ложе: Анна — на диване, застлав его двумя отрезками ветоши, а Иван возле, на полу, бросив сложенную куртку под голову. Лампу оставили приглушённой, чтобы не оставаться в абсолютной тьме, но тени всё равно игрались в углах, сжимаясь и разжимаясь при каждой вспышке молнии за окном. Тягучие порывы ветра разбавлялись волнами монотонного стука.

Очередной громовый раскат ударил с такой силой, что стены ощутимо дрогнули. Анна тихо ахнула:

— Каждый раз переживаю, не снесёт ли крышу?

— Обещаю, если что, держать её обеими руками, — попытался вставить очередную шутку Иван, и она отозвалась натужным смешком.

Наступила пауза. Казалось, что вот-вот ночь вывалит на пару очередную порцию жути. Но тишина удерживалась, лишь разбавляемая дробным постукиванием дождя по крыше. Иван прикрыл глаза, решив, что нужно хоть чуть отдохнуть. Мысли снова поплыли в тревожном полусне. Ему слышались эхо далёких криков, хлюпанье шагов по болотам, жужжание. «Это всё лишь в моей голове», — бормотал он себе.

Спустя пару минут он вдруг почувствовал чьё-то движение рядом. Приоткрыл глаза — лампа ещё тускло горела, но он различил, как силуэт Анны сползает с дивана, опускаясь на колени у его «ложа».

— Что случилось? — спросил он негромко. — Не спится?

Она не ответила, лишь дотронулась до его плеча, касаясь ладонью сквозь тонкую ткань рубашки. В приглушённом освещении Иван увидел в глазах женщины противоречивую вспышку чувств — страх, желание и отчаяние. Сердце ухнуло куда-то вниз, а в горле стремительно пересохло.

— Я… просто… не хочу лежать там одна, — прошептала она, словно извиняясь. — Мне слишком страшно. Эти звуки… и мысли о брате, о чём-то зловещем за стеной…

Она скользнула рукой под край его рубашки, пробежав пальцами по коже, пропитанной тонким соляровым запахом. Иван невольно напрягся, чувствуя, как волна тепла прокатывается от её прикосновения по всему телу.

Очередной раскат грома перекрыл на миг дыхание у обоих, будто сама стихия подталкивала к кульминации накала. Анна склонилась ближе, и её губы коснулись его шеи, шёпотом выдохнув:

— Пожалуйста, — в её голосе звенели слёзы и страсть вперемешку. — Мне нужна… человечность. Хоть капля тепла.

Иван молча обнял женщину, ощущая жар её тела под тонкой футболкой, слушая, как убыстрено бьётся сердце в груди. Этот миг, полный тоски и странного влечения, затмил собой всё — и мерцающие тени, и ужасы, расползающиеся за стенами. Как будто в глубинах ужаса проснулась неистовая жажда жизни.

Руки Ивана легли на поясницу, он приподнялся, вперился взглядом в её лицо: капельки пота, полуоткрытые губы, дрожь ресниц. Секунды колебания — и их губы встретились в неистовом поцелуе, с запахом соли, сырости, искрящегося желания, перешедшего на грани отчаяния. Снаружи не унимался бешеный ритм грозы, а дождь стучал с такой силой, словно жаждал ворваться внутрь и смыть всё живое.

Анна легла на пол рядом с ним, теснее прижимаясь. В комнате становилось душно, возбуждение смешивалось с давящим чувством: «А вдруг сейчас кто-то вломится? Вдруг нечто в стенах заправки прочтёт это, как вызов?» Но они уже не могли остановиться — страх лишь подбрасывал дрова в огонь страсти. Одежда спутанно, торопливо слетела с тел. Иван почувствовал её горячую кожу, трепет сердечного ритма.

Казалось, воздух заполнился электрическими всполохами, синхронными с молниями за окном. Они слились в объятиях, забыв о холодном линолеуме и впивающихся изношенных пружинах дивана поблизости. Анна тихо стонала, когда он прикасался к её шее, груди, когда её ногти царапали его спину, невольно ища опоры.

Шёпот темноты за стеной, наоборот, усилился: Иван краем сознания различал, будто кто-то бормочет: «Да… да…» — то ли одобрение, то ли издёвка. Но в эти секунды он погружался в глубины желания, желая заглушить все страхи, всю кровавую жесть вокруг, спрятавшись в этом внезапном порыве страсти.

— А-а… — вырвалось у неё, когда их тела соединились. — Боже…

Они прижимались друг к другу крепче, с каждой секундой повышая накал, сжимая, лаская, ловя губами и руками любую частицу кожи. Анна закинула голову назад, приглушённо всхлипнув, когда волна удовольствия пронзила её, и в тот же миг острая вспышка молнии высветила переплетённые фигуры под нелепо мигающей лампочкой.

Соитие стало всплеском отчаянной жизни, почти животной, но наполненной тонкой нежностью. Он целовал её шею, плечи, щеки, ощущая солоноватый привкус слёз — была ли это радость или смешанная боль утраты, не разобрать. Она отвечала, вцепляясь в его волосы, выдыхая смешанные слова: «Нет… да… прошу…» И на самом краю кульминации ему показалось, что вся заправка вокруг затряслась в унисон — столь мощно раскатился гром, а может, это их личная буря достигла взрыва.

По телу Ивана прошла дрожь, смешанная с чувством освобождения, когда они достигли пика; Анна выгнулась, прижимаясь всем телом. На миг всё исчезло: вой ветра, ужас местных легенд, даже фантомы ворон. Было лишь двое, жадно пьющие друг друга, в экстазе, похожем на спасение от кошмаров.

Они замерли, сомкнувшись в тугом объятии, дыхание разрывалось, сердца бешено колотились. Медленно вернулась действительность — хлюпанье потоков воды за стеной, где-то скрип и тихое пульсирование ночи. Иван улыбнулся сквозь туман в голове, чувствуя, как Анна тяжело дышит на его груди.

— Чёрт… — прошептала она, не зная, что сказать. — Никогда не думала, что подобное случится здесь.

Он погладил её волосы, влажные пряди прилипли к щеке. В груди бушевала смесь чувств: страсть, жалость, страх за будущее. Две надломленные души, нашедшие мгновенное утешение. И где? В самом сердце непонятных кошмаров.

Последующая ночь принесла смутный, неспокойный сон. Ивану казалось, что он