Шелест - Алексей Сергеевич Герасимов

это без малейшей насмешки, скорее с оттенком горечи. — Все в глубине души жаждут спасения, цепляясь даже за сказки.

Стрелков, тяжело вздохнув, промолчал. С того вечера, когда вороны растерзали двоих налётчиков, прошло не так много времени, но у Ивана складывалось стойкое впечатление, что заправка действительно его «не трогает». И эта мысль вызывала тревогу пополам с неприятным чувством сопричастности. «Избранный?» — звучит как издёвка: он-то вовсе не собирался геройствовать, а просто выживал в этих краях.

— Кстати, у меня тоже есть новости, — сказал он, нахмурившись. — Помнишь, вчера в разговоре я упомянул о находке? Так вот. Метрах в двухстах от заправки, если идти в сторону болот, я нашёл бункер. Похоже, местные байки не врали и в этих местах военные действительно что-то мутили. Большая часть строения разрушена, но кое-что сохранилось…

Анна подняла взволнованный взгляд на мужчину.

— Хочешь сказать, ты нашёл вход? И забрался внутрь?

— Да, но продвинулся недалеко. Слишком стрёмно лазить там одному. К тому же вода давно затопила половину тоннеля и потолок местами надломлен. Шорохи странные слышал. По всем признакам бункер заброшен лет тридцать, а то и сорок назад. Но кое-что в глубине ещё запитано на электроснабжение. Свет в бункере был, это точно. Может, подземные кабели?

По лицу Анны скользнула смешанная гамма эмоций: страх и любопытство.

— Слушай, а ведь мой папаша… — она провела ладонью по лбу, словно отгоняя пульсирующие воспоминания, — периодически пропадал надолго… Мне тогда лет шесть или семь было. Мать сердилась на него постоянно из-за этого. Они сильно с ней поругались, и я услышала: «Что ты рыскаешь там, чего ты ищешь для этих… вояк безбожных?! Хочешь сгинуть, как и твой брат?!» Я толком ничего не поняла, но отец после этого ещё сильнее замкнулся. Возможно, он действительно работал на военных.

Глаза Анны потеплели, когда она заговорила о родителях.

— Мой дядя, видимо, был задействован в местных делишках… Однажды на чердаке я нашла кипу каких-то старых брошюр, напечатанных на машинке. Там было уйма научных терминов, упоминались «звуковые волны… воздействие… в биомассе». Малая была, быстро интерес потеряла. Самолётиков из этих бумаг втихаря налепила, да с чердака их запускала. Во. Вспомнила! Была там забавная фраза: «биомасса болот» и какие-то расчёты. Возможно, всё это связано с бункером… — Анна поморщилась. — Был бы отец жив, может, рассказал бы подробнее.

Иван не ответил, переваривая услышанное. Картина выстраивалась жутковатая: старые военные лаборатории, некие эксперименты, результаты которых как-то затрагивали саму природу тайги. Тот самый зловещий «фон», о котором шёпотом бормочут местные. Кровожадные птицы и насекомые, исчезающие люди… Может, творящаяся вокруг дичь как раз последствия того, что когда-то было слито в болото и пущено на самотёк. Химия в СССР развивалась стремительно. А по заданию партии и правительства в те времена чего только не воротили. Эта версия была хороша, но требовала наглядного подтверждения.

— Ну, ладно… Надо бы выдвигаться обратно… — Анна выдохнула, стараясь стряхнуть грустные мысли. Она взглянула в окно. Небо стремительно становилось тёмно-синим, почти чёрным. — Как быстро темнеет! Чёрт, и туман снова со всех щелей лезет.

— Оставайся, — уверенно предложил Иван, чуть повысив голос, словно боясь, что она может отказаться. — Ночью ехать по местным дорогам на мотоцикле — самоубийство. Вспомни, что случилось с водителем фуры. Да и дождь, глядишь, вот-вот грянет. Или снег. Что ещё хуже.

Анна прикусила губу, колеблясь. Видно, в ней боролось привычное стремление держаться подальше от АЗС и осознание, что ехать ночью, да ещё под воздействием малоприятных новостей, — слишком опасно.

— Уговорил, — произнесла женщина негромко. — На этот раз послушаюсь. К тому же мне самой неспокойно.

Иван почувствовал облегчение. Он не мог признаться вслух, но мысль, что Анна сейчас уедет в пугающую мглу, терзала бы его всю ночь.

Женщина тут же принялась хозяйничать в новых владениях, под одобрительным взором Стрелкова наводя порядок, бурча про то «Какие мужики всё-таки свиньи». Было слегка обидно, ибо Иван старался поддерживать порядок на АЗС, но, видимо, в глазах противоположного пола «порядок» должен был выглядеть иначе. Однако жизнерадостность Анны и её хозяйский подход к бытовым неурядицам сглаживали весь негатив. Давно он вот так, по-простому, не находился в компании умной и красивой женщины. Стрелков, улыбаясь, послушно двигал мебель, протирал по указанию пыль и раскладывал в «положенные места» привезённую снедь. Хозяйствующая Анна пыталась наводящими вопросами узнать об Иване побольше, но тот отделывался мелкими фактами своей биографии. Типа: родился, учился, служил, воевал, работал, холост, сирота. Невольно беседа снова вернулась к заскокам местной природы…

— Не понимаю, почему эту АЗС ещё не снесли? — пробормотала Анна, устало усевшись возле до блеска надраенного стола. — Честно, мне иногда думается: в твоём положении я бы давно свалила.

— А куда? — печально откликнулся Иван, опуская плечи. — За последние десять лет я находился в окружении из разнообразной пакости. И особенности местной природы из них далеко не самые плохие. Я уже давно понял, что самый опасный враг — это человек. А уж сколько раз дама с косой приглашала меня выпить на брудершафт, не сосчитать. Эта АЗС не лучше, но и не хуже прочих. Да, со своими особенностями и рисками. Так ведь и в собственной ванне утонуть можно. Коль судьба так решит.

Анна отвела взгляд. В глубине коридора под мигающей лампочкой колыхнулась тень. От такого зрелища у обоих пробежали мурашки. Словно заправка услышала упоминание о себе и ответила.

— Давай не будем о плохом, — предложил Иван, пытаясь сменить тему. — Пойдём. Я разведу огонь снаружи, в старой бочке. Что-то слишком холодно стало. Я заметил в продуктах куриные окорочка и пару банок рыбных консервов. Сыграем в «пикник на обочине», а?

Анна посмотрела на мужчину в упор, улыбнулась печально:

— Идея весьма соблазнительная. Давай.

Старая металлическая бочка стояла за зданием, рядом с навесом, где некогда сливались отработанные масла. Иван предварительно вымел из неё мусор и заложил сухие дрова (проще говоря, доски от обрешёток, которые нашёл в углу генераторной). Едва он поджёг щепу, взметнулись оранжево-красные языки, вырвав из тьмы круг тёплого света. Анна помогла открыть консервы, вынесла из подсобки решётку, которую Иван водрузил сверху бочки. На решётку бросили куски курицы, щедро посыпав их привезёнными специями.

Пламя освещало бледное лицо Анны, от чего казалось, что глаза её светятся ярче обычного. В свете огня был заметен каждый жест: рука, нервно поигрывающая крышкой от банки, мило поджатые губы. Иван, перетащив к бочке пластиковые стулья, присел рядом, подкинул ещё щепок и уловил краем уха слабый шорох: будто кто-то