Мой любимый шотландец - Эви Данмор

– Боже мой! – воскликнула Хэтти и зажмурилась.

Люси обнаружилась за столом – в страстных объятиях высокого рыжеволосого мужчины.

– Прошу прощения…

– Хэтти!

Люси едва не перепрыгнула через стол, обогнула его и помчалась к подруге. Она сжала руки Хэтти с удивительной для столь хрупкой женщины силой. Лорд Баллентайн за ее спиной неспешно поправил манжеты и галстук.

– Дорогая моя! – Люси вгляделась в ее глаза с тревогой. – Как твои дела?

Взгляд Хэтти метнулся в сторону лорда Баллентайна – тот повернулся к ней и склонил голову.

– Миссис Блэкстоун.

Сердце Хэтти екнуло – неизбежный эффект, который производила красота виконта на любое разумное существо. Пухлые губы, высокие скулы, идеально очерченный овал лица навевали мысли об архангелах. Впрочем, дьявольский огонек в глазах выдавал порочность ангела падшего, и женщины Британии еще не решили, то ли завидовать Люси, то ли сочувствовать ее выбору жениха. Судя по стойкому румянцу на щеках Люси и зацелованным губам, подругу выбор вполне устраивал.

– Лифт поднялся гораздо быстрее, чем обычно, – пролепетала Хэтти, сгорая от стыда.

– Верно подмечено, мэм, – как ни в чем не бывало отозвался Баллентайн. – Я велел заменить его на гидравлический.

– Звучит ужасно современно!

– Скорее, предыдущий безнадежно устарел. Впрочем, этот тоже не последнее слово техники – Вернер фон Сименс только что изобрел электрический лифт!

– Как любопытно.

– Схожу-ка я распорядиться насчет чая, – предложил Баллентайн. – Миссис Блэкстоун, поздравляю вас с бракосочетанием. Моя госпожа…

Он вышел, нежно посмотрев на встревоженную Люси, и та мигом потянула Хэтти к зеленой козетке.

– Мы вернулись сразу, как узнали! – воскликнула подруга. – Увы, почта задержалась чуть ли не на неделю, потому что мы переехали в другой отель…

Хэтти изумленно присела.

– Вы… вы вернулись из-за меня?

– Конечно! В Италии поезда отменяли или же они тащились еле-еле. Во Франции – забастовки. Мы добирались до Кале целых восемь дней! Я готова была сама управлять чертовым паровозом!

Хэтти застонала.

– Вам не следовало прерывать свой отдых!

На самом деле подруга даже переодеться с дороги не успела.

– Как же я могла не приехать? – Люси вновь взяла ее за руки с непривычной нежностью. – Я испытала огромное потрясение. Баллентайн пытался меня убедить, что Блэкстоун ни разу не обидел женщину, но я должна была удостовериться сама.

– Ты же очень редко позволяешь себе отдохнуть!

– Если тебя это так беспокоит, взгляни на мой стол. – Люси указала на кипу бумаг. – Я ужасно задержала ответы на письма из Соединенных Штатов, а Монтгомери собирается внести в парламент предложение о поправке к закону о собственности замужних женщин уже в октябре, так что к тому времени я должна пролоббировать половину палаты лордов. За праздность приходится платить. Я хотела навестить тебя в Белгравии сегодня после обеда. Кэтриона тоже скоро к нам присоединится.

– Но ведь Кэтриона уехала в Эпплкросс…

– Из-за того, что ты стала нас избегать, она задержалась в Оксфорде, надеясь тебя подкараулить.

– Она вовсе не обязана!..

Люси бросила на нее сердитый взгляд.

– Разве ты не сделала бы ради нас то же самое?

– Конечно, – машинально ответила Хэтти.

– Так чего ты ожидаешь от нас?

– Моя мать перехватывала ваши письма, – призналась Хэтти. – Если думаете, что я нарочно вас избегала…

– Дорогая моя, мы ничуть не в обиде, просто тревожимся! – заверила Люси.

– Какое облегчение, – пробормотала Хэтти. – А как насчет лорда Баллентайна? Разве он не разозлился? Выглядит загоревшим – надеюсь, вам удалось провести на море хотя бы пару дней.

– Удалось. – Люси коснулась своего прекрасного носика, кожа на котором шелушилась. Ее светлые волосы чуть выгорели и приобрели серебристый оттенок. – Дурацкую шляпку сдуло в море уже в Неаполе, и я зажарилась на солнце, несмотря на то что Баллентайн отдал мне свою панаму. Как ни странно, сам он ничуть не пострадал, хотя и рыжеволосый, и светлокожий. Напротив, у него чудный бронзовый загар! Говорю тебе, он не человек! И вовсе Баллентайн не рассержен – у него самого здесь полно дел: недавно познакомился с одним драматургом, мистером Уайльдом, и моим кузеном лордом Артуром – помнишь такого? Баллентайн твердо намерен выпустить в «Лондонском печатном дворе» поэзию декадентов. Похоже, мы становимся довольно радикальным издательством… Кстати, где твои шляпка и перчатки, Хэтти? И почему ты хромаешь?

– Ерунда, – криво улыбнулась девушка. – Надела новые туфли без задника и свернула не там на площади Пиккадилли. Наверное, натерла парочку волдырей.

Люси тоже улыбнулась.

– Ты шла пешком от самой Белгравии?

– Я слишком поздно сообразила, что не взяла денег на кэб или подземку. – К тому же ей не доводилось ездить в подземке без сопровождения.

Люси встала и воинственно подбоченилась.

– Ты выскочила из дома в чем была! Что он с тобой сделал?

– Ничего.

– Совсем ничего?

Хэтти застонала.

– Он привел… – От стыда она снова закрыла глаза. – Он привел в дом женщину.

– Женщину, говоришь? – недоверчиво повторила Люси. – Вы женаты всего пару дней!

– И я уже об этом сожалею.

– Негодяй!

– Похоже, я поспешила с выводами. Хотя позже выяснилось, что на мои чувства ему плевать – он отчитал меня, как девчонку!

– Неужели? – прорычала Люси. – Да как он посмел!

От столь безоговорочной преданности у Хэтти защипало в носу.

– Люси, – прошептала она, – я должна перед тобой извиниться.

– Передо мной? – растерялась Люси. – Ты о чем, дорогая?

Хэтти заставила себя поднять глаза.

– До сих пор я даже не осознавала, насколько важно движение за избирательное право женщин. – До нее это дошло лишь во время ее часового унизительного ковыляния по лондонской жаре.

На лбу Люси обозначились две вертикальные линии.

– Продолжай.

Слова давались Хэтти с трудом.

– Видишь ли… Я слышала, как ты говорила о том, что замужних женщин угнетают, что они лишены права голоса. На собраниях я читала письма от несчастных в браке женщин и ничуть не сомневалась в правильности нашего дела. Теперь же чувствую, что не понимала их в полной мере…

– И что?

– Я полагала, что эти несчастья не имеют ко мне никакого отношения. Я к тому, что мне жилось легко, хоть я и женщина, и казалось, что так будет всегда. Мой отец, мои братья, мои дядья – может, они и деспотичные, но при этом хорошие, добрые отцы и мужья. – Или так она думала, пока отец не принял в одиночку решение о ее браке. – Я присоединилась к движению потому, что хотела чувствовать себя нужной, – пояснила Хэтти. – Мне нравилось общаться с новыми друзьями и заниматься чем-то радикальным. Теперь я понимаю, какой была дурочкой…

Люси покачала головой.

– Ты вовсе не дурочка.

– Тогда почему я испытала такое потрясение? – Хэтти принялась искать свою сумочку, чтобы взять платок, и вспомнила, что оставила ее дома.

Люси