Ткань наших душ (ЛП) - Моронова К. М.

Он хочет знать, где мое сердце.

Это даже не вопрос.

— Лиам, — я наклоняю его голову и притягиваю к себе для поцелуя. Его губы мягкие, и когда он обхватывает мою шею рукой, все мое существо сливается с ним. Мы целуемся всего мгновение, но это похоже на идеальный, бесконечный адреналин, бьющийся в сердце, как после прыжка со скалы или крика на вершине горы. Он — единственный человек, которого я когда-либо захочу. — Я люблю вас обоих, но по-разному. Но всегда любила только тебя.

Лиам проводит большим пальцем по моей нижней губе и говорит:

— Это татуировка для нас троих. Раньше были только я и Лэнстон, но ты тоже являешься частью нашего исцеления, поэтому мы решили добавить тебя.

Я тихо вздыхаю и перевожу взгляд с руки Лэнстона на кожу за ухом Лиама. Неужели я действительно смогла так много для них значить?

— Нет ничего, чего бы я не сделал для тебя, Уинн. Ничего.

XXV

Лиам

Уинн смотрит на холодные клавиши пианино.

Воскресное утро, мы наслаждаемся кофе, который нам принес Лэнстон.

Он сидит, сгорбившись, на диване, глядя в окно, за которым открывается мрачный пейзаж. Дождь не прекращается с самого утра.

Улыбка расплывается на моих губах, когда я думаю о том, как Уинн сладко поцеловала меня перед сном прошлой ночью. После ее признания мы мало разговаривали. В этом не было необходимости. Я был более чем счастлив, что она просто скрутилась в моих объятиях и уснула под фильм ужасов.

Она выглядит такой умиротворенной, когда спит.

Совсем не так, как выглядит сейчас. В ее глазах страдание, челюсть сжата от глубокой раны, которую она отказывается залечивать.

— Ладно, покажи мне еще раз.

Она вздыхает и снова кладет пальцы на место, идеально напрягая их на каждой клавише, как будто ее били, чтобы она запомнила эту позу.

— Подожди, остановись. — Я поднимаю руки к клавишам в нижней секции и показываю ей расслабленную позицию. — Попробуй вот так. Игра должна быть расслабленной и естественной. Пусть музыка течет через твою душу, через каждую клеточку твоего тела, а затем пусть твои пальцы скользят по клавишам.

Я легонько стучу по клавишам, и музыка, звучащая из пианино, легкая и мрачная.

— Послушай его, Уинн. Я слышу твоих внутренних демонов по тому, как сильно ты бьешь по клавишам. Когда Лиам играет, у меня внутри все переворачивается, — Лэнстон улыбается, откинувшись на подушку и хлебает кофе так, как будто умрет без него.

Уинн стонет и несколько раз встряхивает руки, прежде чем снова положить их на клавиши. Все еще напряжена. Это может быть труднее, чем я думал.

— Мне не так легко, потому что мои руки не такие большие, как у тебя. Я не могу дотянуться до нужных клавиш.

Мои брови сводятся вместе, когда я пытаюсь придумать, как помочь.

— Ладно, давай попробуем так. Играй так, как ты обычно играешь, а я буду играть на несколько октав ниже. Старайся достичь легкости звучания и не бойся позволить своему воображению взять верх. Если тебе захочется добавить несколько клавиш, то сделай это. Если ты облажаешься, кого это волнует.

Ее светло-карие глаза неуверенно встречаются с моими, прежде чем она кивает.

Я начинаю играть, и после куплета она присоединяется. Поначалу получается немного грубовато. Она все еще слишком сильно нажимает на клавиши и очень стремится выполнить каждый штрих идеально.

Ладно, время для хитрости.

Я добавляю несколько нот в конце каждого аккорда, и ее глаза загораются.

— Это не…

— Шшш, почувствуй музыку, Уинн.

Я улыбаюсь и закрываю глаза, чтобы позволить звукам этой прекрасной мелодии захватить меня.

«For the Damaged Coda», какой шедевр. Мне стыдно признаться, сколько я репетировал эту мелодию ради этого момента.

Она играет так, как знает, еще один куплет, а потом происходит что-то магическое.

Ее аккорды на октаву выше, чем она обычно играет, и она украшает каждый куплет импровизацией. Звук очень хорош, и я впервые чувствую, что действительно слышу песню ее души.

Мои глаза медленно открываются, а пальцы продолжают свой танец по клавишам. По стеклам эркерных окон рассыпаны капли дождя. Над лесом нависают низкие и тяжелые облака, из-за которых едва выглядывают верхушки сосен.

— Срань господня, — бормочет Лэнстон, и я слышу, как он встает с дивана, чтобы встать позади нас.

Мои руки замедляются, и я позволяю им упасть мне на колени, когда песня подходит к концу.

Уинн заканчивает, а затем смотрит на меня с такими красными щеками, что мое сердце начинает биться быстрее.

— А вот и наша Уинн.

Я откидываю ее розовые волосы за ухо, но вместо того, чтобы улыбнуться, как я надеялся, ее губы дрожат в нахмуренной гримасе. Большие слезы наполняют ее глаза, прежде чем она позволяет им пролиться на клавиши.

Лэнстон смотрит на меня обеспокоенным взглядом, но затем бормочет:

— Спасибо, что помог мне вспомнить, почему я любила играть.

Мои пальцы тревожно скручиваются на коленях. Зуд не проходит со вчерашнего дня, и это вызывает у меня дискомфорт.

Но ее невесомая улыбка делает этот новый дискомфорт таким желанным.

XXVI

Уинн

Ленивые дни и вечера с Лиамом и Лэнстоном делают жизнь уютной.

Интересно, что произойдет, когда мы покинем это место. Потеряем ли мы связь и будем жить своей жизнью, пока снова не заболеем? Или мы останемся связанными и здоровыми?

Интересно.

Сегодня Джерико выглядит особенно расслабленным. Он был мрачным и напряженным всю неделю, предшествующую Осеннему фестивалю.

— Все готовы? Берите своих напарников и встречайтесь на южной парковке. Мне нужно посчитать всех до шести вечера, так что не опаздывайте, черт возьми, — шепчет он, но выглядит очень взволнованным.

— Блять, Джерика, у тебя сегодня свидание или что? — шутит Лиам, поднимая бровь, будто ему действительно интересно, чем занимается наш консультант.

— Это не твое дело, — отвечает Джерико, не отрываясь от своего блокнота, но я замечаю как его щеки заливает румянец.

Лэнстон забрасывает руку мне на плечо и прижимает к себе.

Он широко улыбается и в его глазах появляется блеск.

— Мы снова поедем в город наперегонки?

Лиам бросает на него неодобрительный взгляд и ворчит:

— Уинн — моя напарница. Разве ты не едешь с Елиной?

Лэнстон возится со своей бейсбольной кепкой, а потом стонет и проводит руками по шее.

— Да, я надеялся, что смогу от нее избавиться.

Я толкаю его в плечо.

— Это ужасно.

— Иногда она бывает такой сукой.

Он избегает моего взгляда.

Лиам тоже игриво толкает его.

— Ты мудак. Иди встреться с ней, пока она не отправилась на охоту.

Лэнстон опускает плечи, заметно, что поражение и страх подавляют его дух.

— Мы с Лиамом тоже будем там. Мы все равно собираемся потусоваться вместе, — говорю я ему.

Его карие глаза встречаются с моими.

— Обещаешь мне танец?

Я улыбаюсь и протягиваю мизинец.

— Обещаю.

Лиам мрачно ворчит:

— Один танец. Остальные — мои.

Этого достаточно, чтобы настроение Лэнстона улучшилось. На его устах снова появляется красивая улыбка, и он возвращается в поместье, чтобы встретиться с Елиной.

Лиам берет меня за руку и тащит в гараж. Он набирает код от двери, и мое сердце подскакивает, когда он оглядывается на меня. Его голубые глаза сегодня яркие и невесомые.

— Ты любишь быстро ездить и на машинах, или только на мотоциклах? — Он крутит ключи от машины на указательном пальце и с интересом поднимает бровь. Он дразнит меня.

Я пожимаю плечами.

— Позволь мне сесть за руль, и ты узнаешь.

— Да, точно.

Огни «Камаро» мигают, когда он отпирает ее и открывает для меня пассажирскую дверь.

— Ты боишься, Уотерс?

Я касаюсь рукой его щеки, когда прохожу мимо него и сажусь на свое место.

Он хихикает и опускает голову.

— Нет. Но ты будешь бояться, Солнышко.

Господи, черт возьми.