Ткань наших душ (ЛП) - Моронова К. М.

Лиам задерживается возле высушенных цветов лещицы. Судя по выражению его лица, я не думаю, что он видел засушенные букеты раньше. Пионы всегда были моими любимыми. Они так дорого сохраняют свои увядшие цвета.

— Почему они тебе так нравятся? — спрашивает Лиам, прижимаясь грудью к моей спине, посылая тепло по моему позвоночнику.

— Это немного нездорово, не так ли? — говорю я, лаская один из сухих лепестков. — Думаю, это потому, что мне приятно видеть, как то, что когда-то было таким красивым при жизни, становится таким же красивым, если не еще красивее, после смерти. Навсегда прекрасным.

— Ты права. Это чертовски нездорово. — Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и он нежно берет меня за подбородок своими холодными пальцами. — Но ты не была бы Уинн Колдфокс, если бы твой разум не был такой темной, прекрасной, необыкновенной вещью.

XXVII

Уинн

Лиам Уотерс.

Кто он на самом деле? Вне всего этого. Он почти не вспоминает о своем прошлом. Работа в корпорации, колледж, разбитая семья. Но кем мы станем, когда вылечимся?

Я уже даже не знаю себя.

Но мне стало комфортно с мыслью о том, что я снова знакомлюсь с собой — прислушиваюсь к своим самым сокровенным мыслям и забочусь о поврежденной и изуродованной части себя.

Лиам несет букет пионов и лещицы обратно к машине. Они выглядят трагически привлекательно вместе. Он настоял на этой паре. Мне приятно, что моя болезненная любовь к мертвым цветам очаровала и его.

Мы вместе делаем красивые вещи.

— Я могла бы носить их с собой всю ночь. Нам не нужно было идти пешком до машины.

Вина сжимает мою грудь. Это в нескольких кварталах, а осенние танцы начнутся в считанные минуты.

— Нет, ты не сможешь танцевать, держа цветы в руках. И не забывай про лабиринт. Зная тебя, они раздавятся за считанные секунды, — невозмутимо говорит Лиам, открывая пассажирскую дверцу и бросая букет на заднее сиденье.

Он смотрит мимо меня, и его глаза расширяются. Садится на пассажирское сиденье, сажает меня на колени, прежде чем закрыть дверцу и запереть машину.

Тяжелое дыхание Лиама вселяет в меня страх.

— Что случилось?

Поворачиваю голову, чтобы посмотреть в окно.

По тротуару медленно идет одинокий мужчина. На нем бейсболка и черное пальто. Сначала я думаю, что это Лэнстон, но кепка слишком темная, и при тусклом свете уличного фонаря я вижу, что у мужчины светлые волосы. В этом нет ничего особенно страшного, но потом я вспоминаю, что Лэнстон рассказывал мне о Кросби.

Мужчина продолжает идти по тротуару, занимаясь своими делами, а плечи Лиама расслабляются. Он прижимает меня к груди, сжимает в кулаках мой свитер, когда наклоняет голову и вдыхает мой запах. Тепло между нами обжигает мое сердце. Когда страх исчезает, он ослабляет хватку.

— С тобой все в порядке? — спрашиваю я, отклоняясь, глядя в его голубые глаза.

— Не совсем, — признается он, глядя на мои губы. — Уинн, я не знаю, безопасно ли тебе быть рядом со мной.

Его рука проскальзывает в мои волосы, и он прижимается своим лбом к моему.

Мое сердце учащенно бьется, сознание затуманивается от прикосновения его губ к моим.

— Но я все равно хочу тебя — я не могу остаться в стороне.

Лиам властно целует меня, сжимая в одной руке мои волосы, а другой скользит по моей спине и хватает меня за ягодицы.

Мои бедра по обе стороны от него, футболка задралась.

— Почему я не буду в безопасности? — спрашиваю я.

Я уже знаю ответ, благодаря Лэнстону, но я хочу, чтобы Лиам открылся мне. Хочу, чтобы он сказал мне, почему.

Его язык проникает в мой рот, и я стону, когда он обхватывает мой зад, так что чувствую его твердый стояк под джинсами.

Он стонет, я вжимаюсь в него, мои руки исследуют его серый свитер и пробегают по каждой впадене его упругой груди.

— Потому что у меня зловещее прошлое.

Мое дыхание перехватывает, и я откидываюсь назад, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Скажи мне.

Лиам мгновенно смотрит мне в глаза, прежде чем сжать зубы.

— Я расскажу тебе вечером, когда мы вернемся в нашу комнату. Можем сварить кофе и продолжить разговор. Как тебе такая идея?

— Нет ничего, что я бы хотела больше, — шепчу я ему в губы. — Мы пропустим танцы, если будем продолжать в том же духе.

Мои бедра вжимаются в него, его твердый член трется о мою киску.

Он издает глубокий стон и скользит рукой вниз по моим штанам.

Его пальцы холодные, я вздрагиваю и вскрикиваю, он без всяких извинений проводит ими по моему мокрому клитору.

— О, блять, ты уже такая мокрая и горячая для меня, Уинн.

Он кусает меня за плечо и просовывает один палец внутрь. Я сжимаю в кулаке его волосы и дрожу, когда он двигает ими несколько раз, прежде чем вытаскивает палец и кладет его себе в рот.

Мои щеки пылают от смущения.

Я никогда не была с мужчиной, который ведет себя так, как Лиам, такой жестокий и голодный, без угрызений совести. Нечестивый.

Меня тянет к нему, как бабочку к огню.

— Да такая чертовски вкусная.

Он сосет свой палец и наклоняется, чтобы снова захватить мои губы. Я стону, чувствуя вкус себя в его рту.

Он поднимает меня и расстегивает свои штаны, быстро стягивая их вниз. Его член высвобождается, и я тяжело глотаю, когда он доходит до моего пупка. В такой позе он чертовски привлекателен.

Наркотик, за которым я всегда буду гоняться.

Его глаза встречаются с моими, и мы смотрим друг на друга несколько секунд, тяжело дыша, окна запотевают.

Лиам поднимает меня и вводит свой член в мою киску.

Я обнимаю его за плечи, а он хватает меня за бедра и опускает, пока полностью не погружается в меня.

Кусаю его за плечо, чтобы заглушить крик, который вырывается из моего горла, а он стонет мне на ухо.

— Ты моя, Уинн. Я никогда тебя не отпущу, — мрачно шепчет он, входя в меня, как сумасшедший.

Его член ударяется о мою шейку матки с каждым толчком.

Невозможно молчать, когда он поклоняется моей плоти. Я крепко прижимаюсь к нему и вдыхаю его запах, когда он сжимает мою задницу и помогает мне тереться о его член.

— Даже несмотря на то, что я больна? — шепчу я.

Лиам замедляет свои толчки, но каждое его движение внутри меня вызывает эйфорию.

— Я тоже болен, помнишь? И вместе мы уже не так больны, как раньше. — Он делает паузу, отстраняясь, чтобы заглянуть мне в глаза. — Remedium meum, — говорит он, на губах появляется уязвимая улыбка.

— Мое лекарство, — бормочу я ему в ответ, наши губы снова встречаются.

Он трахает меня страстно — настолько страстно, насколько это возможно в машине.

Его губы мягкие, когда он целует мою грудь и нежно касается языком моей плоти.

— Я кончу в тебя, солнышко. Надеюсь, ты все еще принимаешь свои таблетки.

Я смеюсь и страстно целую его, наши языки исследуют друг друга, прежде чем шепчу:

— У меня с двадцати лет стоит внутриматочная спираль.

— Из тебя когда-нибудь ее вынимали? — спрашивает он мрачно. Я качаю головой, чувствуя головокружение и опьянение от сладострастия. Его зубы задевают мой нежный сосок, и он дышит на него. — Я могу когда-нибудь сделать это, если ты когда-нибудь захочешь забеременеть от меня. Я буду медленно вытаскивать ее, а потом трахать тебя, пока ты не закричишь. Я буду трахать тебя, пока ты не забеременеешь моим ребенком.

Он снова захватывает мои губы.

Твою мать.

— Лиам, — стону я. Даже не могу придумать, что ответить на это. Его разговоры грязные и откровенные, и это делает меня такой чертовски возбужденной.

— Тебе это нравится, Уинн? Нравится, когда я говорю о том, чтобы ты забеременела?

— Да, — восклицаю я.

Он движется во мне все сильнее и быстрее, потирая мой клитор пальцами, подводя меня к краю, и я кончаю так сильно, что мое зрение затуманивается, а все тело вибрирует.

Откидываю голову назад и стону, когда чувствую последние волны оргазма. Лиам кончает вскоре, член пульсирует внутри меня, а его брови сводятся вместе, когда он стонет, как умирающий.