Ткань наших душ (ЛП) - Моронова К. М.

Я припадаю к его груди, и мы сидим так какое-то блаженное мгновение, тяжело дыша, позволяя сердцам биться в унисон.

— Как думаешь, у нас еще есть время на танец? — невинно спрашивает Лиам, его голубые глаза полны обещаний и любви.

Я смеюсь и целую его.

— Да, я думаю, что да.

XXVIII

Лиам

Мы беззастенчиво идем обратно к сиянию фестиваля. Я знаю, что любить Уинн опасно, но не могу остановить себя от тоски по ней с каждым вздохом.

Жужжит телефон.

Мороз пробегает по спине, но я игнорирую его, как могу.

Не сегодня. Сегодня я не позволю этому беспокоить меня.

Лэнстон зовет нас, когда мы выходим из тени.

— Куда вы, друзья, ходили? — Он изучает наши лица и хмурится. — И почему вы выглядите так, будто только что закончили трахаться в машине?

Уинн с коротким вздохом прикрывает рот рукой и толкает его в плечо.

Они оба смеются, но я замечаю боль в глазах Лэнстона.

Это дерьмовая ситуация.

Эти два человека значат для меня больше, чем что-либо другое, но что бы я ни делал, одному из них больно.

Меня охватывает чувство вины, а зуд от желания причинить себе боль вызывает мурашки по коже.

— Ты обещала мне танец.

Лэнстон хватает Уинн за руку, и она бросает мне извиняющуюся улыбку, прежде чем выбежать с ним на улицу среди других пар.

Он что-то шепчет ей, и она смеется. Его глаза светятся любовью к ней.

Я сажусь на скамейку рядом с Елиной.

Я вижу много других из «Харлоу», которые танцуют здесь сегодня вечером. Персонал, пациенты. Джерико обнимает прекрасную молодую женщину, румянец на его щеках вызывает у меня улыбку.

Я наблюдаю, как Лэнстон и Уинн медленно танцуют.

Они улыбаются, полностью увлеченные моментом.

— Все так плохо?

— Что?

Елина достает сигарету и прикуривает. Ее глаза тусклые, и она выглядит так, будто с нее уже достаточно сегодняшнего вечера.

— Ты влюблен в нее, — утверждает она невозмутимо, так же уверенно, как и дым, который она вдыхает.

— Да…влюблен…

Руки Лэнстона опускаются ей на талию, а Уинн обнимает его за плечи так, будто никогда не отпустит. Мое сердце сжимается.

— Ну, разве ей не повезло? Вы оба ее трахаете?

Я бросаю на Елину холодный, предостерегающий взгляд.

— Нет.

Она жестоко смеется.

— Это мы еще увидим.

В глубине души я знаю, что Лэнстон никогда бы так не поступил. Но мои глаза и мозг говорят мне другое. Они обнимают друг друга так непринужденно, нежно.

Елина не помогает темному шепоту в моей голове.

Вот так было посеяно зерно сомнения.

И тьма внутри меня зудит.

.

XXIX

Уинн

Руки Лэнстона теплые, а его ласковые глаза — еще теплее.

Песня медленная и ностальгическая. Одна из моих любимых. «The Night We Met» Лорда Гурона

Лэнстон прижимает меня к себе и шепчет:

— Я помню ночь, когда мы встретились, — голос и глаза меланхоличные.

— Я тоже. Это было где-то месяц назад и под влиянием психолога.

Я улыбаюсь и поднимаю бровь, пытаясь разрядить обстановку.

Его глаза смягчаются, и он кивает.

— Да. Думаю, именно поэтому все так изменилось. Ты, девушка с розовыми волосами и грустью в глазах. Ты, человек, который был сломлен, как и я.

У меня сердце замирает.

Я знаю, что он пытается сказать. Слова Лиама с той ночи прокручиваются в моей голове.

Ты же знаешь, что он тебя любит, да?

Это неизлечимая боль — знать, что ты без тени сомнения полюбила бы человека, если бы, возможно, встретила его первой. Но у Лиама есть эта часть моей души. Я люблю их обоих неистово, но по-разному.

— Я не думаю, что кто-то в этом мире понимает меня больше, чем ты, Лэнстон.

Я кладу голову ему на грудь, и он нежно ласкает меня. Объятия похожи на теплое одеяло под звездным небом.

— Но это всегда будет он, не так ли? — шепчет Лэнстон.

Я сжимаю челюсти и киваю.

— Но ты всегда будешь частью нашего лечения.

Он издает короткий, низкий смешок.

— Вашим что?

— Нашим лекарством. Мы втроем. Всегда втроем.

Я смотрю на него, и грусть в его глазах светлеет, пока не исчезает.

— Итак, Лиам рассказал тебе о татуировке, да? Если подумать, вы двое вылечили меня так, как я никогда не думал, что это возможно. Благодаря вам двоим я хочу жить. Каждый день.

Он целует меня в лоб, а я накрываю его щеку ладонью.

— Благодаря вам двоим я тоже хочу жить.

Мы смотрим друг другу в глаза, пока песня не заканчивается и все не начинают меняться партнерами. Краем глаза я вижу, как Лиам идет к нам, и бормочу:

— Давай завтра снова посоревнуемся?

— Нет ничего, чем бы я наслаждался больше.

Он поворачивается и ярко улыбается Лиаму.

— Не возражаешь, если я приглашу тебя на следующий танец?

Голубые глаза Лиама светятся нежностью, мои щеки горят, когда он берет меня за руку.

— Она вся твоя, — говорит Лэнстон с фальшивой улыбкой.

Лиам встает в позу, кланяется и целует мою руку, как джентльмен, когда звучит следующая песня. «9 Crimes» Дэмьена Райса.

Он выпрямляется и прижимает меня к груди, наши ноги двигаются в такт.

— Такая жестокая песня для танца, — бормочет он, прижимаясь губами к моему лбу.

Крутит меня и притягивает обратно к себе. Наши глаза встречаются. Я хочу целовать его, запутавшись в простынях, пока не взойдет солнце.

— Лиам?

— Хм?

Его глаза прикрыты красивыми темными ресницами. Он наклоняется ближе, пока наши носы не соприкасаются.

— Почему ты зашел в мою палату в тот день в больнице?

Лиам вглядывается в мою душу, будто ищет сомнение.

— Честно говоря, я не совсем уверен. Хотел тебя увидеть. Слышал, как медсестры и врачи суетились возле тебя несколько дней, пока я лежал в постели, и чем больше слышал, тем больше мне становилось интересно. Я должен был тебя увидеть. И когда я увидел…Боже. Я был так зол. Я был зол, потому что ты была идеальной, Уинн. Ты была красивая, у тебя были розовые волосы, у тебя было самое красивое выражение лица, и в тот момент, когда твои глаза встретились с моими, мне захотелось потрясти тебя. Я хотел, чтобы ты жила, и мысль о том, что ты умрешь… — Он делает глубокий вдох, чтобы восстановить самообладание. — Я пришел к тебе в тот день, потому что хотел, чтобы ты жила. И я хотел помочь тебе найти причину для этого. Я не знал, что мы будем соседями по комнате, но, блять, я рад, что так сложилась судьба.

Он поднимает меня, и мы заканчиваем танец, стоя на месте.

Все остальные плавно двигаются вокруг нас, как будто только он и я оказались в ловушке временного пузыря. Лиам накручивает пряди моих волос на палец и улыбается.

Никто другой не испытывает такой любви, как у Лиама.

Она хаотична.

Она чистая.

Это любовь в самой простой, самой очищающей форме. Лиам прижимается поцелуем к моим губам.

— Спасибо тебе за самые счастливые моменты моей жизни.

Сотрудник забирает билеты у Лэнстона и Елины, а затем кивает им, чтобы они шли в лабиринт.

Волнение и страх витают в воздухе, а кожа чешется от предвкушения. Кто не любит хорошенько напугаться в лабиринте с привидениями?

Лэнстон кричит почти сразу, а за ним и Елина, которая кричит на него, что он идиот. Лиам фыркает, а я с широкой улыбкой толкаю его локтем.

— Он ничего не может поделать.

Я пытаюсь сдержать смех в голосе, но у меня ничего не получается.

— Ладно, вы двое готовы?

Сотрудник протягивает руку за нашими билетами, и мы передаем их ему. Он кивает нам.

Лиам идет впереди, хотя я предлагала взять на себя инициативу, потому что я не против быть первой напуганной до усрачки.

В лабиринте темно, его освещают только фонарики мобильных телефонов и фонари, которые разбросаны кое-где.

Поразительно, что этот город устраивает такой большой фестиваль. Атмосфера идеальная, а крики и смех только добавляют ему яркости.