Ткань наших душ (ЛП) - Моронова К. М.

Мои глаза задерживаются на Лиаме на несколько секунд, прежде чем я иду за Лэнстоном. Ветер шевелит листья вокруг нас. Этот холм создает своеобразную нишу для течения. Вид захватывает дух, но мои внутренности разрываются на части.

— Лэнстон?

— Да?

Мы оба не отрываем взгляда от ступенек впереди. Я прилагаю все усилия, чтобы не сломаться и не расплакаться.

— Думаю, я поеду обратно сама. Будет хорошо подышать свежим воздухом.

Его карие глаза смотрят на меня, и он сжимает мою руку. Я не говорю, что не уверена, что вернусь. Один телефонный звонок Джеймсу, и я могу оказаться на самолете отсюда уже сегодня вечером. Или я могу ехать, пока не окажусь в каком-нибудь случайном городке.

Куда угодно, только не здесь…

— Ладно, но хочешь сначала перекусить? Давай выпьем кофе и зайдем в книжный магазин. А потом, если захочешь, можешь поехать обратно сама.

Он останавливается, когда мы спускаемся вниз, и застегивает молнию на моей куртке. У Лэнстона есть доброта, как ни у кого другого в мире. Его аромат корицы и большая улыбка настолько заразительны, что даже самое холодное сердце может оттаять.

— Звучит неплохо. — Мне удается улыбнуться вполсилы, с разбитым сердцем. — Какой жанр тебе нравится?

Он подмигивает мне.

— Мрачный роман, где героиню трахают психопаты.

Я заливаюсь смехом, и он тоже широко улыбается.

— Мне тоже. Я дам тебе рекомендации, если ты дашь мне свои.

— Договорились.

XXIV

Уинн

В кофейне было все — от изысканного чая матча до холодного американо, но мы с Лэнстоном мгновенно решили, что хотим латте с тыквенными специями.

Мы говорили о Бостоне. Лэнстон мечтает когда-нибудь переехать туда, и чем больше он говорил об этом, тем больше это становилось и моей мечтой.

Родственные души и все такое.

Когда мы выходили из книжного магазина, у каждого из нас было по пять книг в сумках. Он подумал, что будет весело выбирать книги друг для друга, поэтому я выбрала те, что мне нравятся, и несколько новых, которые еще не читала.

Мы поклялись не смотреть на книги, пока не вернемся в свои комнаты, поэтому наши сумки завязаны, и ожидание убивает меня.

Я кладу свои книги в сумку, прикрепленную к заднему сиденью мотоцикла.

— Спасибо.

Лэнстон смотрит на меня и натягивает шлем.

— За что?

— За то, что не позволил моему дню стать отстойным. Лиам сделал мне больно…и я была готова просто сбежать от всего.

Он опускает голову, и хотя я не вижу его лица, я знаю, что на его губах играет улыбка.

— Я знаю… и это нормально, если ты все еще хочешь это сделать. Я просто хотел подарить тебе хороший день и увидеть твою улыбку. Сегодня мне было так весело с тобой, как никогда за последние годы. — Его голос уязвим, и мое сердце трепещет. — Ты возвращаешься сама или заедешь в тату-салон? Там может быть Лиам, — предупреждает Лэнстон, но его тон спокойный.

Мы оба знаем, что у Лиама золотое сердце. Он имеет дело с демонами, которых я даже не могу понять.

— Покажи дорогу.

Тату-салон находится в нескольких кварталах отсюда, и когда я вижу белую «Камаро» Лиама, припаркованную перед входом, у меня все переворачивается внутри.

Лэнстон сочувственно смотрит на меня и подает руку.

— Если он здесь, значит, готов извиниться. Ты видела, как я его толкнул? Он бы не вернулся после такого, если не готов извиниться, — саркастически говорит он.

Я с надеждой улыбаюсь вместе с ним. Но мне все еще больно от того, что Лиам сделал раньше.

Когда мы заходим в салон, я с облегчением замечаю, что он пуст. Кто-то кричит сзади, чтобы мы шли туда, и Лэнстон уверенно ведет меня за собой.

Интересно, сколько раз он здесь бывал. Лэнстон всегда носит худи и свитера с длинными рукавами, поэтому я даже не знаю, сколько у него татуировок.

Лиам, с другой стороны, — я неделями навязчиво изучала его тело. Не думаю, что есть хоть одно тату, которое я не смогла бы вспомнить.

Пистолет для татуировки жужжит, когда мужчина склоняется над головой Лиама. Он делает какую-то татуировку за его ухом. Я кривляюсь. Это выглядит невероятно больно, но лицо Лиама невозмутимо, по крайней мере до тех пор, пока он не поднимает глаза и не видит нас обоих.

Лэнстон скрещивает руки.

— Начали без нас?

Лиам улыбается, но не отвечает. Мы садимся и ждем, не желая мешать татуировщику. Он делает еще несколько мазков чернил, прежде чем вытирает кожу Лиама и прикладывает прозрачную пленку.

Я стараюсь не сосредотачиваться на Лиаме. Не готова поднять глаза на него и увидеть тот холодный взгляд, которым он смотрел на меня раньше.

— Ладно, Невер, ты следующий.

Лэнстон встает и меняется местами с Лиамом.

Я отвожу глаза, когда Лиам садится рядом со мной, и стараюсь не думать ни о чем, связанном с сегодняшним днем, кроме книжного магазина и кофейни.

Он кладет свою руку поверх моей, и я наполовину готова плакать, а наполовину — выругать его за то, что он был гребаным мудаком.

Но когда поворачиваю голову и наши глаза встречаются, у него извиняющаяся улыбка и уставшие глаза.

— Прости за то, что случилось, Уинн.

Интуиция подсказывает мне немедленно простить его и больше никогда об этом не говорить. Но он выглядит так, будто хочет еще что-то сказать, поэтому я не перебиваю его.

— Я потерял себя на некоторое время. Теперь я все понимаю…Прости, что я так смотрел на тебя и говорил то, что говорил.

Его глаза не отрываются от моих ни на секунду.

— Спасибо за извинения, — говорю я без особого энтузиазма.

Мне все еще больно, и я не знаю, что с ним.

Мы сидим молча около пятнадцати минут, пока Лэнстон делает себе татуировку. Это римская цифра III, чуть выше локтевого сгиба на внутренней стороне руки. Там у него уже была цифра два.

Они заканчивают разговор с татуировщиком и расплачиваются с ним. Когда мы выходим за дверь, я чувствую, что могу проспать весь вечер.

Лиам идет впереди меня, и я вижу, что его татуировка сменилась на такую же, как у Лэнстона. Тройка вместо двойки.

— Ребята, вы мне скажете, что это за цифра три? — спрашиваю я, глядя на каждого из них.

— Как насчет того, что мы поедем обратно, и если ты нас победишь, мы тебе скажем.

Лэнстон лукаво улыбается мне.

Лиам заводит двигатель и смеется.

— Как будто Колдфокс может победить нас в гонке.

— Я размажу вас обоих.

Я натягиваю шлем и трогаюсь.

Лэнстон выкрикивает что-то со смехом в груди, а Лиам просто заводит двигатель и гонится за мной на своем «Камаро».

Мы едем безответственно быстро по шоссе, и нам всем троим выписывают штрафы. Полицейский даже стучит ручкой по шлему Лэнстона, ругая нас, настолько он был разъярен.

Как только полицейский отъезжает, мы убеждаемся, что другие машины не приближаются, снова трогаемся с места.

Я так сильно смеюсь, что слезы катятся по моим щекам. Я знаю, что Лэнстон тоже смеется под грохот наших мотоциклов. Не могу сказать о Лиаме, потому что он очень далеко впереди нас.

По Божьей милости мы благополучно возвращаемся в гараж и паркуемся на отведенных местах. Белая «Камаро» Лиама припаркована напротив нас, пустая, но двигатель все еще урчит, так что по крайней мере мы не очень от него отстали.

— Этот коп на самом деле отпустил нас довольно легко. — Лэнстон прячет свой штраф за превышение скорости в карман, перечитав его. — Но все равно мудак.

— Он мог нас арестовать, — бормочу я, вытаскивая свою сумку с книгами из багажной сумки. — Он святой.

— Только потому, что ты пускала ему бесики своими хорошенькими глазками! Если бы не ты, он бы приковал нас с Лиамом наручниками к асфальту.

Лэнстон делает вид, что ему грустно, и закладывает оба запястья за спину.

Я бросаю ему свой шлем, и он едва успевает поймать его руками.

— Пожалуйста.

Улыбаюсь и бегу к лестнице со своей сумкой с книгами.

— О, нет! — кричит он мне вслед, но я уже заворачиваю за угол и делаю по два шага за раз.