Сны куклы - Елизавета Берестова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но ведь ваша фарфоровая кукла погибла, — сказал Вил, — вы сами видели тело, изрезанное кинжалами.
— Я думал, много думал. Разговаривал с людьми, как из театра, так и из числа зрителей. И вот к какому выводу пришёл. Делать предложение, да ещё и парное, перед началом представления — было не самой удачной идеей. Девушка была взбудоражена внезапной переменой в жизни, необходимостью публично выбрать одного из поклонников. Последовали поздравления, поцелуи у всех на виду, аплодисменты по этому поводу (а всё это в тот вечер происходило, с ручательством), они-то и могли выбить артистку из привычной колеи. Она совершила ошибку. Полагаю, Эбигайль попала под один из кинжалов, от боли и неожиданности рванулась в другую сторону, нарушила строгий порядок движений и в неё вонзились остальные лезвия. Вот так случилось, что внезапное счастье обернулось двойным несчастьем: девушка погибла, а её жених свёл счёты с жизнью. И последнее не без моего участия. Вы думаете, что ваши убийства как-то связаны с событиями десятилетней давности?
— Мы просто рассматриваем любые взаимосвязи, — уклонился от прямого ответа коррехидор, — оба убитых так или иначе фигурировали в том старом деле. Вот мы и решили выяснить все подробности из первых уст. Теперь мне ясно, почему дело перевели в ранг гражданского, а смерть гимнастки квалифицировали как несчастный случай.
Они попрощались с судьёй Сато и вышли в общий зал. Отец Вилохэда в кругу друзей обсуждал предстоящие празднования в столице Артании. Увидев сына, он махнул рукой, приглашая подойти. Вил и чародейка послушно приблизились.
— Поговорили с судьёй? — спросил отец, хотя, сие было очевидно.
— Да, отец, — ответил коррехидор с должным почтением. Он прекрасно знал, что герцог Окку может устроить ему выволочку прямо в клубе, ежели вдруг сочтёт поведение сына неподобающим, — мы узнали всё, что намеревались выяснить.
— Судья Сато, конечно, не без странностей, но вот в чём ему не откажешь, так это в честности. Иногда мне кажется, что Джерри дал обет богам всегда говорить правду, всю правду и ничего, кроме этой самой правды и не говорит! — последовал обычный смех герцога Окку. Он всегда первым подавал пример, начиная смеяться над своими собственными остротами, — не стану спрашивать, что именно вы узнали, — герцог уже успел выпить, и поэтому был особенно словоохотлив, — ибо не хочу нарушать служебную тайну, коей деятельность моего младшего сына окутана со всех сторон, как хорошо прожаренная рыба кляром, — он заговорщицки подмигнул.
— С вашего позволения, господа, — Вилохэд поклонился, — позвольте нам отбыть.
— Очень жаль, что вы покидаете нас столь стремительно, — заметил один из друзей отца, выпустив аккуратное кольцо дыма из трубки, — вы перед нами в долгу: такое знаменательное событие, как обретение невесты следует хорошенечко отметить.
— Господа, господа, — включился Дубовый герцог, — помолвку младшего Окку не дело отмечать кое-как на ходу, в мужском клубе и узкой компании. Я планирую дать бал. Мои дети заслуживают этого!
Рику сильно раздражали намёки на будущий брак, которому, по её мнению, не суждено было осуществиться, и девушка уже собиралась высказаться на тему недопустимости влезания посторонних в личные отношения, но коррехидор, почувствовав это, опередил чародейку.
— Завтра у нас сложный день, — проговорил он, с притворным сожалением, — его величество не погладит меня по головке за затягивание расследования. Посему лечь пораньше в постель — моё единственное желание на момент.
— Понимаю, — подмигнул высокий худощавый мужчина, сидевший справа от отца, Вила. Он носил традиционное артанское платье из тяжёлого шёлка с широкими рукавами, какое уже давно стало редкостью, — Древесное право. Я на вашем месте непременно воспользовался этим старинным прекрасным обычаем.
Коррехидор поспешил попрощаться, потянул Рику и быстро покинул самый элитарный мужской клуб в Кленфилде.
— А о какой деревянной традиции говорил мужчина в национальной одежде? — спросила чародейка уже в магомобиле.
— Так, ерунда, — отмахнулся Вилохэд, — господин Арэ́ки слывёт большим знатоком артанских традиций и обычаев. Он обожает рассказывать о них при всяком удобном и неудобном случае. Но из откровений судьи получается, что десять лет назад в цирке имел место просто несчастный случай, — коррехидор поспешил увести разговор в сторону.
— Выходит, что так, — согласилась Рика. Она устала за весь день, и у неё начинала болеть голова, поэтому девушке очень хотелось отложить до завтрашнего дня обдумывание версий убийства.
Вилохэд неожиданно легко согласился. Он отвёз её домой, пожелал спокойной ночи и уехал. Рика же мечтала поскорее принять порошок от головной боли и улечься в постель. Но не тут-то было. Не успела она отпереть дверь своим ключом, как раздался странный громкий хлопок, и тьму прихожей разорвала вспышка оранжевого света. На рефлексах чародейка успела метнуть в ответ первое заклятие, что всплыло в голове: заклятие тошноты. Из темноты раздались сдавленные рвотные позывы и знакомый голос подруги простонал:
— За что?!
Мгновенно вспыхнул свет, и перед взором потомственной некромантки предстала следующая картина: Эни Вада в нарядном платье, согнувшись пополам, содрогалась от накатывающей тошноты. Возле неё валялась большая хлопушка-шутиха, которой она встретила подругу. Поодаль с такой же точно хлопушкой замерла их квартирная хозяйка — госпожа Дороте́я Призм. Она, к счастью, поотстала от Эни и поэтому не получила рвотного заклятия. Её рука, продолжавшая сжимать активирующую ленточку, заметно подрагивала. Третьей персоной нежданного вечернего представления оказалась, естественно, старшая сестра квартирной хозяйки — вездесущая тётушка Михо. В её руках обнаружился большой торт, щедро украшенный белоснежными розами из взбитых сливок.
— Сколько раз тебе повторять, — Рика суровым взглядом уставилась на постанывающую Эни, — опасно, а порой и смертельно опасно, пугать чародейку. Благодари богов, что я промахнулась, и тебя заклятие зацепило лишь слегка. Иначе ты сейчас бы корчилась на полу в собственной рвоте. По какому поводу сие представление? — она обернулась к старшим женщинам.
— Так ведь, Рикочка, это мы вас поздравить собирались, — пришла в себя первой тётка, — это всё ради вас. Такое событие в жизни, а вы скрытничали! Нехорошо, ай, как нехорошо, прятать от друзей своё счастье!
— Я чего-то не понимаю, либо вы знаете о моей жизни больше меня самой, — чародейка повесила на вешалку пальто и сняла сапожки, — просветите меня, наконец!
— Речь о твоей помолвке, — Эни сумела продышаться, — драгоценная невеста Дубового клана! Я всегда говорила, что этим всё и закончиться.
— Откуда вы…, — Рика осеклась, вспомнив довольную физиономию начальника, с
