Сны куклы - Елизавета Берестова

судьбы. Знаете, — доверительно проговорил он, — я всегда с большим скепсисом относился к таким понятиям, как судьба, рок, боги. Но недавно эта самая несуществующая судьба преподнесла мне удивительный сюрприз, заставивший меня переменить свои взгляды самым кардинальным образом.

— Расскажите? — прищурилась Рика. Владелец цирка её раздражал. Вот так запросто усесться за стол к малознакомым людям, посчитав покупку дорогого вина достаточным предлогом для этого.

— Многоуважаемая мистрис Таками, — на чародейку воззрились светло-карие глаза в сеточке глубоких морщин, — не думаю, что подробности моей жизни интересны кому-либо, кроме меня самого. И мне не хотелось бы отягощать столь высокопоставленных господ, как вы и господин Окку, рассказами о своей никчёмной особе. Замечу лишь, что те мечты и чаяния, которые я столь ревностно лелеял много лет, вдруг реализовались сами собой. Почтите меня честью выпить за мою удачу!

Он открыл бутылку и наполнил бокалы.

— Великие боги! — пафосно воскликнул владелец цирка, — прошу простить мне моё глупое неверие, сомненья и минуты слабости, когда я просил у вас смерти по своему малодушию. Я благодарю вас за все блага, коими вы одарили меня, не смотря на все мои недостатки.

Он поднял свой бокал и осушил его. Чародейка и коррехидор последовали его примеру. Рика ломала голову, что за необычный подарок преподнесла ему судьба, и остановилась на том, что ему, должно быть, разрешили купить здание, принадлежавшее Каслу.

Рэйнольдс ещё поразглагольствовал на разные темы, потом удалился к своей компании, которая уже начала приунывать без него.

— Интересно, какая удача улыбнулась этому надоедливому господину? — проговорил Вил, провожая глазами высокую фигуру владельца цирка, всё ещё сохранившего великолепную осанку.

— Я вот тоже ломала над этим голову всё время, пока он сидел с нами, — ответила чародейка, — и склоняюсь к версии разрешения на приобретение столь милого его сердцу здания варьете «Весёлый вечер».

— Я тоже сначала об этом подумал, — сказал Вил, — но потом вспомнил о сетованиях давних лет и засомневался. Хотя, господин владелец цирка производит впечатление типичного пустозвона, эдакого любителя цветисто выражаться, дабы придать своим весьма банальным мыслям больше значения и веса. Поэтому, возможно, вы и правы.

Они доели пирожные и поехали в коррехидорию, Вил выразил надежду, что Турада уже закончил поиски в архиве, и можно будет познакомиться с нашумевшим делом десятилетней давности. К их немалому удивлению адъютант и личный секретарь коррехидора оказался на месте и без документов.

— Меллоун задерживается, — пояснил он, встав при их приближении.

— Меллоун? — поинтересовался Вилохэд, вешая своё пальто, — я не помню, чтобы поручал что-либо сержанту. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ведь именно вы должны были пойти в архив и принести интересующие меня материалы.

Турада смутился, хотя чародейка полагала, что смущаться этот прилизанный хлыщ просто не способен.

— У меня обнаружились некоторые недоработки, — забормотал он, — я должен был срочным образом доделать работу. Мне ужасно не хотелось хоть в малейшей мере разочаровать ваше сиятельство. Поэтому передоверил полномочия сержанту…,

— И, вероятно, исключительно с целью не разочаровать меня вы сами уселись пить чай? — коррехидор кивнул на чайный поднос на столе Турады, — да, умеете порадовать, — он повернулся и, не говоря больше ни слова, прошёл в кабинет.

Не успел четвёртый сын Дубового клана высказать всё, что у него накипело на душе по адресу адъютанта, как сам предмет обсуждения, красный до корней волос, появился после деликатнейшего стука.

— Сержант Меллоун прибыл из Архива Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя, — доложил он, избегая взгляда миндалевидных глаз цвета спелых желудей, — прикажете впустить?

— Сделайте милость, — криво усмехнулся Вилохэд.

Турада поклонился и распахнул дверь, за которой изнывал от нетерпения бесцветный сержант Меллоун с тоненькой ниточкой рыжих усов, которые, как он полагал, придавали ему неотразимую мужественность. В руках он сжимал старенькую серую папку, в каких хранят документы. Он даже не успел раздеться, замер на пороге под удивлённо-осуждающим взглядом Вилохэда, быстро шагнул назад и скинул форменную куртку, берет, пригладил кое-как волосы и предстал перед начальником в более подобающем виде.

— Ваше сиятельство! — поклон по всем правилам, — позвольте доложить, что задание, которое мне дал господин детектив Турада я выполнил, — ещё один поклон.

— Вам удалось найти дело Рэя Хитару? — подался вперёд Вил, а чародейка не сводила глаз с папки. Ей тоже очень хотелось поскорее узнать, как шло расследование.

— Никак нет! — по-молодецки отчеканил сержант, — никаких документов, касаемо названной вами личности в нашем архиве нет!

— Тогда почему вы докладываете, будто выполнили задание? — возмутился коррехидор.

— Я нашёл дело о грабеже при помощи техники тодзиру, — гордо заявил Меллоун, и его щёки даже слегка порозовели. Он явно готовился с подобающей скромностью принять заслуженную похвалу четвёртого сына Дубового клана, — четырнадцать лет тому назад в Кленфилде стали происходить совершенно необъяснимые преступления. Некто, кого не видел ни один живой человек, проникал в дома и похищал множество ценных вещей, среди коих числились ювелирные изделия из серебра и золота, денежные средства в ассигнациях и металлических чеканных монетах и прочая мелочь, навроде редких курительных трубок и табачниц, стоимость коих приближалась к годовому заработку ремесленника средней руки, — сержант выдержал театральную паузу, дабы присутствующие в полной мере смогли оценить его труды, но так и не дождавшись ни похвалы, ни уточняющих вопросов, вынужден был продолжить, — таинственному грабителю удавалось проникать в запертые помещения, залезать на немыслимую для обычного смертного высоту, просачиваясь в столь незначительные отверстия, где могла бы застрять обезьяна.

— Очень любопытно, — сыронизировал коррехидор, — я весь в предвкушении развязки.

— И она не заставила себя долго ждать, — радостно сообщил Меллоун, — одна старая артанка, воспитанная на преданиях о женщинах-воинах, вооружилась кочергой от очага и смело вошла в комнату, когда шум и шорохи, доносившиеся оттуда, нарушили её мирный сон посреди ночи. Храбрая пожилая дама застала в гостиной некоего человека, облачённого с головы до пят в одежды непроглядно-чёрного цвета. Это был, безо всяких сомнений, самый настоящий тодзиру, который, как ни в чём не бывало, перекладывал драгоценности хозяйки из старинного ларца в свою тоже чёрную сумку. Возмущённая подобной наглостью владелица драгоценностей подкралась к негодяю и со всей силы обрушила своё орудие мести ему на голову, — при этих словах чародейка уже не выдержала пафосного повествования и прыснула со смеху, из-за чего немедленно удостоилась осуждающего сержантского взгляда.

— Преступник пал бездыханным к расшитым цветным шёлком домашним туфлям храброй пожилой женщины, — приободрившись, закончил Меллонун, — и справедливость свершилась!

— То, что вы нам только что поведали, — проговорил коррехидор, раздираемый противоречивыми чувствами: с одной стороны он злился на бестолковость подчинённых, неспособных выполнить простейшее задание так, как того требовалось; а с другой — еле сдерживал