Горящая колесница - Миюки Миябэ

— «Под контролем», говорите? — Хомма потёр висок. — Но уж сводничеством-то не занимаетесь, я надеюсь?

— Фу, гадость какая! Видно, что полицейский. — Она сделала такой жест, словно хотела смахнуть со стойки невидимую грязь. — Может, всё-таки удостоверение покажете?

— Так ведь гостей ваших напугаем.

— Верно, не стоит бросать тень на заведение… — «Мама» закусила перламутровую губку и задумалась. — А вы, вообще-то, откуда, не из тех, кто служит у ворот Сакурада?[8] Или, вот ещё, в Маруноути есть какое-то управление — может, вы оттуда?[9]

— Неужели к вам заходят выпить из Маруноути?

— А что, ведь им вольготнее, когда подальше от своих, верно? Конечно, они нам не говорят, где служат. Но мы-то видим.

— И как это вы умудряетесь догадаться?

— Вроде как по запаху. Да и взгляд у них цепкий. Я не про вас, конечно, говорю… — Она оперлась локтями о стойку и наклонилась к Хомме, испытующе заглядывая ему в лицо.

— Ну, спасибо на добром слове…

— Так, значит, вы из Сакурада?

— Угадали.

— Убийство? Я ведь поняла, что вы не из Маруноути, потому что тамошние не подделываются, как вы, под обычных посетителей.

— Верно, убийство.

Всё-таки он ещё не привык обходиться без удостоверения, только-только нащупывал ходы. Вот и сейчас — достал из внутреннего кармана и выложил на стойку визитную карточку, где значилось лишь имя. «Мама» взяла карточку двумя руками и принялась разглядывать:

— Значит, вы Хомма-сан? И почему к нам? Это имеет отношение к девушке, которая у нас работала?

Хомма уселся на своём стуле поудобнее:

— Помните ли вы Сёко Сэкинэ, которая работала здесь до марта месяца позапрошлого года?

«Мама» сначала уставилась на Хомму, а потом обернулась к бармену:

— Кикути-сан, вы слышали? Спрашивают про Сёко!

Хотя бармен стоял всё это время в стороне, наверняка слушал разговор очень внимательно. Не переставая перетирать стаканы, парень утвердительно кивнул:

— Да, слышал.

— Так вам это имя памятно? — продолжал расспросы Хомма.

— Это потому, что она вдруг бесследно исчезла, не попросив расчёта, даже зарплату не взяла.

— Точно! — «Мама» всем телом подалась вперёд, основательно навалившись на стойку, поэтому бретелька платья впилась в её левое плечо. — У нас это был первый такой случай. А я-то думала, что в людях разбираюсь! Потому меня это так и потрясло…

Мама прижала к груди правую руку, в знак того, что всё ещё взволнована происшедшим. Затем, словно опомнившись, подняла глаза на Хомму:

— Так вы ищете Сёко?

— Да.

— Она что-нибудь натворила?

— Нет, ничего такого. Я потому и не показал удостоверение. — Хомма решил свалить всё на племянника: пусть и Курисака несёт свою долю ответственности. — Она была помолвлена с моим племянником, но в последний момент передумала и сбежала. Ну, парень такой, что есть от чего сбежать, и не для того я её ищу, чтобы упрекать. Наоборот, племянник, похоже, занимал у неё деньги, и прежде всего я хотел бы вернуть долг. Вот и ищу эту девушку. Племянник говорит, что и долг теперь не надо возвращать, но я этого допустить не могу, поскольку был у них вроде свата.

«Мама» и бармен опять переглянулись. Если смотреть не в профиль, а в фас, лицо у бармена было гораздо мужественнее, чем у Исаки.

— Да неужели Сёко была помолвлена? — одними губами произнесла «мама». — И племянник ваш тоже полицейский?

— Нет, он в банке работает.

— Да ну? Чтобы Сёко стала женой банковского служащего…

— Вам кажется, что на неё это не похоже?

— Нет, что вы! И всё же… Как бы это получше сказать… Она девушка не очень-то усердная, с избалованным мужчиной такая намучилась бы.

— Что, не домовитая?

— Вроде того. — «Мама» усмехнулась. — Убрать, там, или посуду помыть — это она делала без огонька.

Всё это совершенно не вязалось с образом той Сёко Сэкинэ, которая спешно покинула квартиру в квартале Хонан.

«Маме» на вид было уже к сорока. Она была полновата, и если смотреть под определённым углом, у неё даже можно было заметить двойной подбородок. Однако она разглядывала Хомму более заинтересованным взглядом, чем шкалу медицинских весов, а после изрекла:

— Где сейчас находится Сёко — мне не известно. После того как два года назад она так вот, вдруг, бросила работу, от неё ни разу даже открытки новогодней не было.

Понимать эти слова можно было буквально, а можно и с неким подтекстом: «Вы тут всякого-разного наговорили, но правда ли это — ещё вопрос, и, уж конечно, я так просто не скажу вам, где Сёко, если даже и знаю».

Эта двусмысленная реплика вызвала у Хоммы горькую усмешку:

— Я просто подумал, что мне пригодилось бы, если бы вы рассказали, как ей тут работалось, с кем она дружила… — Прежде чем женщина успела как-то отреагировать, он поспешил добавить: — Мой племянник знал, конечно, что она в баре работала. В последнее время даже многие офисные барышни так подрабатывают. Он к этому относился спокойно, и брак сорвался не из-за этого. Племянник мой большой эгоист, и ей это, видно, надоело.

— Вот-вот, это в наше время часто случается, — усмехнулась «мама».

— Сёко ведь скромно жила, нарядами не увлекалась, верно? — Хомма решил запустить пробный шар. — Она была гораздо серьёзнее, чем мой племянник, и с деньгами всегда обращалась аккуратно, на ветер не бросала…

Он говорил о том периоде в жизни Сёко Сэкинэ, когда она уже стала банкротом. Должна же она была ограничить свои запросы!

Как он и ожидал, «мама» это горячо подтвердила:

— Да уж, такая была бережливая, что, я бы сказала чересчур.

— А из тех девушек, которые сейчас работают, её кто-нибудь знал?

— Маки-тян, пожалуй, застала её… — «Мама» указала на старшую из хостесс.

Хомма покосился через плечо и увидел, как девушка что-то говорит на ухо здоровяку, только-только ступившему на порог старости, на вид клерку, — время от времени парочка перешёптывалась и пересмеивалась.

— А эта Сэкинэ хорошо ладила с другими девушками?

«Мама» слегка приподняла красиво изогнутые брови и ответила расплывчато:

— Я же говорила, она была очень славная. А у вас в бокале уже одна вода осталась…

Она достала чистый стакан и стала бросать в него лёд.

«Если уж она держит под контролем связи с мужчинами, то, может быть, знала и подруг Сёко?» — подумал Хомма. Он достал фотографию фальшивой Сёко Сэкинэ и протянул «маме»:

— Не было ли среди знакомых Сэкинэ этой женщины? Похоже, что Сёко сейчас живёт у неё.

«Мама» внимательно посмотрела на фото, потом сделала знак бармену, чтобы он тоже взглянул, и подозвала девушку по имени Маки:

— Маки-тян, подай на стол вот это. — Она передала девушке стаканчик с печеньем-соломкой в шоколадной глазури. Понизив голос, она осведомилась: — Ты помнишь Сёко Сэкинэ?

У девушки, которую звали Маки, тушь лежала на ресницах так густо, что даже Хомма удивился.

— Помню ли я?..

— Ну, та которая сбежала…

— А! Помню.

Изо рта Маки-тян благоухало апельсином. Мельком взглянув на Хомму, она одарила его улыбкой.

— Маки-тян, ты не припоминаешь, чтобы у Сёко была такая подруга?

— Не приходилось ли тебе видеть это лицо? И вообще, Сэкинэ что-нибудь рассказывала про своих подруг? — подбросил вопросов Хомма.

Маки-тян тоже посмотрела на фотографию:

— Нет, я её не знаю. И вообще, столько времени прошло…

— А с кем Сёко дружила, не помнишь?

Маки-тян помотала головой. На этот раз запахло духами. Волосы она надушила, что ли?

— Ничего такого я не знаю. Она никогда не рассказывала про то, как жила раньше, до своей работы здесь.

— Ты знаешь, что она снимала квартиру в Кавагути?

— В Кавагути? Разве? Я знала, что где-то в префектуре Саитама. Она говорила, что на такси ездить дорого, и всегда возвращалась, пока ещё ходили электрички. Верно, мама?

«Мама» молча кивнула.

— А она рассказывала о том, где работала до того, как устроилась сюда? — спросил Хомма.

— Говорила, что была обыкновенной служащей компании.

— Это была «Торговая корпорация Касаи».

— Да? Названия я не очень-то… Но раз уж на то пошло, она вроде бы упоминала район Эдогава.

«Ясно, свою работу в баре «Голд» она решила не предавать огласке», — сообразил Хомма.

Наверное, с баром «Голд» были связаны тяжёлые воспоминания о том, как её осаждали кредиторы, ведь именно тогда она обанкротилась. Получается, что настоящая Сёко Сэкинэ, поступив после банкротства на новую работу, тоже кое-что в своём послужном списке сократила и подменила. Само собой разумеется, что всем этим людям она о банкротстве ничего не рассказывала.

— А мужчина у неё был?

«Мама» улыбнулась, но ответила категорично:

— Насколько мне известно, не было.